***

Итак, семьи у него теперь тоже не было. А на что он, собственно, надеялся?

Выбравшись из Килберни, чародей вышел на дорогу, ведущую на восток, в порт Фьорнс. Он доберется туда, а потом уже решит, что делать дальше.

Отойдя на пару миль от деревни, Андри почувствовал, что ему просто необходимо как следует отдохнуть. Маг свернул с широкой дороги на одну из охотничьих троп и углубился в лес. Пройдя немного, чародей выбрал место под шатром вековой ели, очень похожей на ту, под которой они совсем недавно прятались с Кассией и Кайлом и разместился под ней. Андри расчистил себе пространство потоком воздуха, набрал хвороста и щелчком пальцев развел небольшой костер. Ему в голову пришла мысль о том, что бы сделали его спутники, если бы сейчас его увидели. Кассия бы наверняка хмурилась и злилась, а Кайл восторженно смотрел на него, как ребенок, впервые увидевший незамысловатые чудеса ярмарочного фокусника.

Плотнее запахнув плащ, целитель устроился под деревом, удобно откинувшись спиной на ствол, и развернул сверток, который ему дала мать. Из свертка выпал тяжелый мешочек с монетами. Андри поднял его и обнаружил там пять золотых. Маг только покачал головой, надеясь, что мать не отдала ему все скромные сбережения семьи.

«Немного еды», завернутой ему в дорогу, оказалось поистине королевским угощением. В свертке маг обнаружил несколько еще теплых печеных яиц, свежий ржаной хлеб, луковицу, большой кусок сочного копченого окорока, половину головки твердого сыра, пару крупных вареных картофелин и горсть лакричных леденцов. Туда же мать положила один из охотничьих ножей отца.

Вся еда была бережно завернута в чистую льняную ткань, чтобы не испачкать теплый шерстяной шарф, длинный и широкий, какие обычно носят горцы Марссонта. Шарф был цветов клана Мак Глейс — алого, зеленого и черного. Андри зарылся в него носом и закрыл глаза, с наслаждением вспоминая ароматы родного дома — деготь, мамины травы, душистый дым смолистых сосновых дров.

Нос мага что-то больно кольнуло, но Андри был так растроган, что даже не стал упоминать ничего непотребного из жизни Пророка. Он просто развернул плед, чтобы выяснить, что так вероломно на него напало.

Это оказался кулон его матери, золотой кораблик на кожаном шнурке. Подарок его отца, который, как помнил Андри, она никогда не снимала. Осторожно дотронувшись до кулона губами, маг надел его себе на шею и спрятал под одеждой.

Тепло, исходившее от костра, и аромат смолистых веток понемногу успокаивали целителя. Только сейчас Андри почувствовал, как же он на самом деле устал. Маг прикрыл глаза, размышляя.

Наверно, из Фьорнса ему стоило сесть на корабль до Трезеньеля. Не зря наставник говорил, что самое лучшее место, где можно спрятаться — под носом у врагов. Именно так Андри и поступит.

Гибель Кассии дала ему время хорошенько спрятаться, хотя, видит Единый, маг никогда не хотел получить эту возможность такой ценой. А еще у него есть как минимум одно незаконченное дело. Его наставник, магистр Руфус Веллий, все еще находится в застенках Ордена. И вытащить его — это его, Андри, прямая обязанность.

В кабинете Святейшего, Просветленного и Трижды Прославленного Гая Мессора, Великого Магистра Вечного Ордена, было полутемно. Горели только жарко натопленный камин, массивный канделябр на огромном дубовом столе Великого Магистра и пара смоляных факелов по обеим сторонам от двери. Окно было плотно задернуто портьерами. Никто и ничто не должно было тревожить находящихся в кабинете. Первые лица Вечного Ордена держали там секретный совет.

Сэр Гай Мессор встал со огромного, похожего на трон, резного кресла и теперь угрожающе возвышался над двумя своими собеседниками. Великий магистр Вечного Ордена был высоким и крупным мужчиной лет пятидесяти. Его лицо с прямым носом, глубоко посаженными серыми глазами, высоким лбом и четко очерченным волевым подбородком имело идеально правильные черты, что, вместе с короткой солдатской стрижкой придавало сэру Гаю сходство с бюстами полководцев древней Империи Ристерос. Только военачальников той эпохи изображали суровыми и бесстрастными, а Великий Магистр сейчас не мог сдержать эмоций. Его светлые глаза пылали ледяной яростью, которая обычно приводила в священный ужас всех, кто ее видел. Лицо было искажено гневом.

За спиной Великого магистра на стене возвышалась его тень, которую он отбрасывал в отсветах камина и канделябра. Эта причудливая тень, в несколько раз превосходящая человека, который ее отбрасывал, производила на его собеседников куда более жуткое впечатление, чем он сам. Казалось, что за спиной Гая Мессора возвышается его гнев, и именно эта огромная черная тень ярости руководит самим Великим Магистром, как марионеткой, заставляя его раскачиваться над столом и возмущенно размахивать руками.

Перед Гаем Мессором, как нашкодившие школяры перед ментором, стояли двое. Один из них был уже глубоким ссохшимся стариком, но держался все еще прямо и спокойно смотрел на разгневанного Великого Магистра своими выцветшими, почти лишенными ресниц, глазами. Морщинистое, покрытое старческими пятнами лицо рыцаря было гладко выбрито, а редкие седые волосы острижены так же по-военному коротко, как и у самого Великого Магистра.

На груди старика, поверх темно-синего бархатного камзола, украшенного серебряной вышивкой, висела массивная серебряная цепь, увенчанная искусно выполненным из эмали гербом Вечного Ордена — посреди поля, разделенного пересечением на две половины — лазурную и черную, составлявших фон для серебряного изображения меча, направленного острием вверх, над которым располагалась восьмиконечная золотая звезда с извилистыми лучами. По этой регалии можно было безошибочно узнать в пожилом рыцаре Первого Магистра Киллиана Верания — второе лицо в Ордене.

Третий из собравшихся был среди них самым молодым. На вид ему было лет сорок. Смуглая кожа, темные волнистые волосы до плеч и живые черные глаза выдавали в нем уроженца юга. Усталый вид, пыльная одежда и все еще наброшенный на плечи плащ говорили о том, что этот человек прибыл издалека и сразу же был вызван к Гаю Мессору.

На левой стороне груди камзола младшего из рыцарей был вышит герб Вечного Ордена, обрамленный двумя лентами — белой и пурпурной — цветами королевства Трезеньель. Приор этого государства, Джерольф Д’Антильи был частым гостем в ставке Вечного Ордена.

Мужчина, несмотря на заметную усталость, по-военному вытянувшись, смотрел на своего командира.

— Вы только полюбуйтесь, братья, что мне вчера прислали из Марссонта! — сэр Гай гневным жестом швырнул в сторону подчиненных лист пергамента. — Всякие ничтожества вроде беглых преступников уже изволят писать нам письма!

Братья потянулись к листку одновременно, но трезеньелец убрал руку, уступая старшему по званию. Первый Магистр пробежал глазами текст письма, изредка задумчиво останавливая взгляд и по-стариковски пожевывая губами. Потом, покачав головой, протянул пергамент трезеньельцу.

— Я бы не сказал, брат Гай, что письмо адресовано нам… — тихо произнес старик, тряся головой.

— Какая разница, брат Киллиан! — вскипел Великий магистр. — Мне хотелось бы знать, как Орден дошел до того, что нам, высшим чинам командования, стало вообще известно об этом беглом маге? Разве это то дело, которым людям нашего положения пристало заниматься? Почему братья-тюремщики не справляются со своей задачей?!

— Это особый случай, — успевший прочесть письмо трезеньелец положил пергамент обратно на стол. — Это Андри Мак Глейс. Этот человек — агент Секретного Ковена, хоть он и всецело, даже под пытками отрицает свою принадлежность к нему. Известен яростной ненавистью к Церкви и Ордену. Очень хитер и изворотлив, четырежды бежал из Калагурриса.

— Это, по-твоему, оправдание, достойное приора Трезеньеля, брат Джерольф Д’Антильи? — Гай Мессор смерил трезеньельца ледяным взглядом. — Твои люди беспрепятственно пропустили его через всю страну, и он легко и просто пересек ее.