«Нью-Йорк» замер. Тенистая громада коряво качнулась на волнах, замерла — и попятилась, словно разумная. Лиззи резко протёрла глаза и метнулась к ограждению. За спиной у неё слышались успокаивающие, хорошо поставленные голоса:

— Дамы и господа, нет причин для беспокойства, уверяю, нет причин для беспокойства…

— Дамы и господа, машины уже застопорены, «Нью-Йорк» взят на буксир. Нет никаких причин для беспокойства, уверяю вас…

— Мэм, вот ваш носовой платок. Взгляните, не бойтесь: всё уже хорошо. Не стоило переживать, мэм!

Лиззи с трудом дышала.

«Врезались? — в ужасе спросила она себя. — Неужели врезались?»

Она схватилась за ограждение, вскочила на него и наклонилась. Вода бурлила под ней обеспокоенными мелкими волнами, чуть поодаль виднелся тот самый «Нью-Йорк». Тёмная глыба судна была так близка, что, казалось, он всё-таки коснулся «Титаника». Сердце Лиззи заколотилось часто-часто, пропуская по телу обжигающие волны. Воды, плещущиеся у борта, были совсем тёмными, лишь изредка их белыми пузырями взбурляла пена. Лиззи напрягла зрение. Там, где два теневых блока сливались, она с трудом рассмотрела «Нью-Йорк». Пароход уверенно сидел в воде, никуда не двигаясь, а кругом него сновал буксир. Попыхивая трубами, крошка-работяга тянул незадачливый пароход назад — к месту стоянки. Неподалёку спокойно наблюдало за всем происходящим то самое судно, к которому крепился «Нью-Йорк». Теперь Лиззи могла прочесть на его борту название — «Оушеник».

«Титаник» опять дрогнул. Лиззи обернулась. Корабль медленно двигался назад, как будто его тянули к причалу трудолюбивые богатыри, и земля снова становилась к ним всё ближе и ближе. «Нью-Йорк», которого толкал к стоянке буксир, становился меньше, и, наконец, его тень совсем сползла с мощного корпуса «Титаника». Лиззи выдохнула и отступила. Сердце у неё билось так быстро, словно она сейчас едва-едва избегла крушения. Когда она оглянулась, то заметила, что мисс Мэйд тоже выглядит неважно. Во всяком случае, она не переставала обмахиваться веером и была так бледна, словно лишилась половины крови.

— О господи, великий и всемогущий, — забормотала она, — слава тебе, господи, и ниспошли нам благодать свою…

Лиззи поостереглась заметить, что они не врезались в «Нью-Йорк» лишь благодаря капитану и буксирам. В конце концов, вряд ли бы мисс Мэйд приняла её слова к сведению: Лиззи Джеймс была всего лишь двенадцатилетней девчонкой, а мисс Мэйд повидала уже столько удивительных вещей, что, конечно же, имела право с экспертной уверенностью объявить: все они были результатом вмешательства божественного промысла.

Лиззи опустилась на палубу, снова надвинула шляпу на лоб и подобрала колени к груди. Что-то ей подсказывало, что из порта «Титаник» выйдет нескоро.

Отплытие «Титаника» откладывалось уже почти на час. Мисс Мэйд, наконец, устала гулять по палубе, да и подруги её утомились и предпочли спуститься перекусить. У супруги врача от нервных потрясений всегда разыгрывался аппетит.

— Никуда не уходи, — строго приказала Лиззи мисс Мэйд и заторопилась за подругами.

Лиззи пообещала, что не сдвинется с места. У неё и впрямь не было особенного желания сновать по палубе и рассматривать красоты доков, которые уже успели ей приесться. «Титаник» успешно отбуксировали, чтобы он не врезался ни в «Нью-Йорк», ни в «Оушеник», и теперь члены команды суетливо носились по кораблю. Лиззи следила из-под полей шляпы за беспорядочными движениями моряков. С большой долей вероятности она могла утверждать, что команда «Титаника» сейчас занята невероятно важными делами, однако Лиззи не переставало казаться, что она лишь имитирует какую-то деятельность, скрывая абсолютное нежелание покидать порт.

Лиззи уже и сама не могла ответить, действительно ли ей нужна Америка и будет ли ей лучше, если она туда когда-нибудь попадёт.

— Да уж, — раздался над её ухом задумчивый мальчишеский голос, — мы совсем другого ждали.

Лиззи тут же обернулась. Казалось, что мальчишка обращался к ней, поэтому она крикнула ему, хотя он даже не смотрел в её сторону:

— Эй, ты кто такой? Откуда ты здесь взялся?

Мальчишка покосился на неё. Лиззи с растущим подозрением осматривала его с головы до ног. Судя по его поношенному платью, башмакам, которые, глядишь, вот-вот попросят каши, и продавленной шляпе, он явно не был пассажиром второго класса. Более того, его английская речь звучала для уха Лиззи дико: мальчик резал раскатистыми «р», его «л» были такими мягкими, что их можно было бы размазывать по хлебу, как масло, а каждая «о» звучала, как бульканье камня в глубоком колодце. Людям с таким выговором не место было в респектабельном обществе. Таким полагалось сидеть внизу, на что Лиззи не преминула указать.

— Тебя не должно здесь быть, — сказала она, — это палуба для второго класса.

Мальчик сдвинул назад шляпу.

— Ну, я ведь и есть из второго класса.

Лиззи сразу поняла, что он её обманывает — и не в последнюю очередь благодаря тому, что этого мальчишку она отлично знала. Волна возмущения затопила Лиззи, она вскочила и наставила на вторженца палец.

— Ты! — вскрикнула она. — Это ты, тот мальчик из третьего класса, из очереди!

Мальчишка подпрыгнул и чуть было не свалился за борт. Его глаза были расширены от изумления. Одной рукой он едва-едва успел прижать к голове шляпу.

— Это ты! — воскликнул он. — Ты — та самая девчонка?!

Лиззи отступила на пару шагов. Мальчик спрыгнул с ограждения и сдёрнул шляпу. Он не отводил от Лиззи растерянного взгляда, и Лиззи, в свою очередь, тоже не могла перестать смотреть на него.

На вид мальчишке было примерно столько же лет, сколько и ей. К его бронзовому от загара лбу прилипли нечёсаные пряди чуть вьющихся тёмных волос. Его длинные, густые и широкие брови-гусеницы озабоченно хмурились. Поблескивающие под этими бровями глаза были быстрые, тёмные, миндалевидной формы, озорные, как у умного старого лиса. Мальчишка возвышался над Лиззи примерно на половину ладони, и его жалкие тряпки висели на нём, как на видавшей виды старой вешалке. Хоть мальчик и не был коренастым, Лиззи чувствовала потаённую силу в его узловатых костлявых руках и длинных сухих ногах. О таких, как он, мисс Мэйд мудро говорила: «пауки недобитые». Тем не менее, страха перед тем, что кто-то всё же может его добить, Лиззи в мальчишке не заметила. Напротив, её безмерно раздражала слабая искорка насмешки, которую она видела у наглеца в глазах. Лиззи не могла избавиться от убеждения, что мальчишка смотрит на неё как на неразумное существо низшего порядка, хотя это именно ему полагалось сейчас сидеть в своей каюте для третьего класса.

Молчание затягивалось.

— Ты… — Лиззи выдохнула и снова спросила: — Что ты тут делаешь?

— Я путешествую, как и ты, — ответил мальчик, — билет у меня есть.

— Ты не должен здесь находиться! Как ты вообще сюда попал?

— Перелез, — не стал врать мальчишка, — по канатам.

Лиззи с сомнением поглядела через плечо. Хоть канаты и были достаточно крепкими, она поверить не могла, что по ним возможно взобраться, в особенности тогда, когда корабль плывёт. Поэтому Лиззи насупилась и уверенно заявила:

— Ты меня обманываешь!

Мальчишка едва было не выронил шляпу.

— Да с чего бы это?

— Разве я могу это знать? Но я уверена, что ты меня обманываешь.

— А что я тогда, по-твоему, тут делаю? — удивился мальчик. — Ты ведь сама видела, что я плыву третьим классом. Таких, как мы, наверх не пускают.

Лиззи отвернулась. Когда она смотрела на мальчика, у неё в голове тотчас всплывали воспоминания об её конфузе при посадке и о разочаровании, испытанном по её вине мисс Мэйд.

— Вот возьму и расскажу всем, что ты сюда перелез, — сказала Лиззи мстительно, — и тогда тебя накажут!

— Кому ты расскажешь? — пожал плечами мальчик.

— Кому-нибудь! — отрезала Лиззи. — Позову стюарда… или вообще найду самого капитана, и тогда тебе не поздоровится!