— Женщины и дети! — прокричал Лайтоллер. — Первыми подходят женщины и дети!

Толпа не шелохнулась. Поджимая губы, богатые дамы в тяжёлых накидках с сомнением смотрели на шлюпки. По сравнению с массивным телом корабля-колосса они казались хрупкими, как умирающий осенний листок. Ни одна из женщин, стоявших неподалёку от Лайтоллера, не сдвинулась с места.

— Женщины и дети! — не сдавался он. — Пожалуйста, садитесь в шлюпки!

Дама в огромном боа, белокурая, с холодным лицом, посмотрела на Лайтоллера как на уличного шарлатана.

— Разве это так необходимо? — выразила она общую мысль. — Вы только посмотрите на эту несчастную шлюпку: она же развалится у нас под ногами!

Дамы, окружившие её, залопотали и закивали на все лады.

— Я туда не сяду! — категорично заявила дама в боа. — И мои дети туда тоже не пойдут; объясните сначала, что происходит!

— Мадам, — настойчиво заговорил Лайтоллер, — шлюпка более чем надёжная, и поверьте, необходимость в том, чтобы в неё сесть, огромная! Пожалуйста, занимайте своё место и сажайте детей!

Женщина в боа хмыкнула и покачала головой.

— Мне страшно! — упрямо отрезала она. — Почему мы должны пересаживаться с корабля в это… в это сооружение… пусть возникли технические неполадки, но вы же сами сказали, что скоро все проблемы будут улажены? — она аккуратно показала пальцем на шлюпку, будто боялась подцепить от той заразу. — Шагать за борт? Нет, мистер Лайтоллер, я не моряк, как вы, меня пугает эта необходимость, тем более, что мне по-прежнему ничего не понятно! Я туда не сяду!

Неуступчивая дама гордо отвернулась и отошла к борту. Лайтоллер мог только покачать головой. Миссис Флэнаган, разумеется, сейчас упрямилась и капризничала, но Лайтоллер уже мог представить, как через полчаса она будет бегать вокруг него, кричать и умолять пустить её в одну из немногих шлюпок, стремительно отваливающих от борта. Но пока Лайтоллер не имел права рассказывать о катастрофе: в шлюпки никто не сел, а людей на палубе уже было немало. Если бы только им было официально сообщено, что корабль вот-вот уйдёт под воду, поднялась бы ужасная паника. Поэтому Лайтоллер терпеливо повернулся к другой кучке встревоженных дам и стал подзывать их к себе. У соседней шлюпки дела шли получше: двое матросов уговорили сесть пожилых сестёр в одинаковых шалях. Старушки, охая и потряхивая седыми головами, кое-как пристроились в шлюпке и сразу укутали одеялом больные ноги. Лайтоллер воспользовался этим, чтобы повлиять на решимость дам поблизости.

— Видите? — поинтересовался он. — Леди уже в шлюпке! Сесть туда — не так страшно и сложно, как вам кажется!

Толпа женщин продолжала встревоженно гудеть и переступать с ноги на ногу. Тут из неясной кучи пассажиров выбился молодой человек с длинными острыми усами. Под локоть он вёл девушку, которая то и дело спотыкалась и умоляющим голосом твердила:

— Фред, Фред, пожалуйста, не сажай меня туда, не надо, мне страшно!

— Клер, это ненадолго, всего лишь требование капитана, — успокаивающим тоном произнёс Фред и аккуратно подвёл девушку к шлюпке. — Садись, Клер, будь мужественной! Смотри, как глядят на тебя эти дамы — ты можешь подать им пример.

Клер, чей нос опух и раскраснелся от рыданий, очевидно, не особенно интересовало, как к её поступку отнесутся запуганные и замёрзшие леди, которые прилепились к ограждениям и бортам, неловко теребя свои спасательные жилеты. Как с огорчением заметил Лайтоллер, на многих из дам не было нагрудников, и приходилось понять, что нагрудники эти они не надели вовсе не из-за халатности стюардов.

Клер, отчаянно всхлипывая, неловко переступила через борт и тут же завизжала. Фред и Лайтоллер ловко подхватили её под руки. Оступившись, Клер чуть было не упала в шлюпку плашмя, но вовремя выпрямилась и неловко стала усаживаться. Лицо у неё было мертвенно бледным.

— Спасибо, спасибо, — заученно пробормотала Клер и покивала, — спасибо, теперь я сижу сама. О господи, Фред, как же мне страшно и холодно одной! Пожалуйста, — она повернулась к Лайтоллеру, и её глаза жалобно загорелись, — пустите сюда моего жениха! Я сойду с ума от ужаса, если его не будет рядом!

Фред с сомнением посмотрел на Лайтоллера, затем — на девушку, которая одиноко сидела в шлюпке.

— Нет, — твёрдо отказал Лайтоллер и жестом велел Фреду отойти от шлюпки, — садятся только женщины и дети.

— Неужели это так важно? — кровь ударила Фреду в лицо, и он грозно засопел носом.

Лайтоллер остался непоколебим.

— Да, — ответил он, — прошу, отойдите и не мешайте посадке.

Фред бросил на Клер долгий печальный взгляд, и Клер прижала руки к груди.

— Ах, Фред, Фред, бедный!..

— Ничего, Клер, — с трудом улыбнулся тот, — сиди в шлюпке, дорогая, и ничего не бойся. Я сяду позже.

Бодрясь и улыбаясь фальшивой улыбкой, Фред отошёл к центру судна и закурил. Лайтоллер снова принялся подзывать пассажиров. Мужество двух престарелых сестёр и трагическое расставание Клер с женихом придало женщинам сил. Из толпы то и дело выступали новые фигуры; мужчины тащили своих дам к шлюпкам и помогали экипажу рассаживать их внутри. Медленно, но верно шлюпка заполнялась пассажирами.

Только корабль тонул намного быстрее.

У противоположного борта дела шли не лучше. Первый помощник Мёрдок едва ли не силком отрывал женщин от их отцов, мужей, сыновей и женихов и расфасовывал по шлюпкам, убеждая в том, что это действительно необходимо. Только первому помощнику Мёрдоку мало кто верил. Нос корабля клонился к воде, но пока замечали это только приборы, экипаж и особенно наблюдательные пассажиры.

К числу особенно наблюдательных относился мистер Флэнаган. Когда корабль врезался в айсберг, он и ещё несколько мужчин (в число которых входил его трижды проклятый сосед Беркли) сражались в карты. Было сыграно уже три или четыре партии, и удача не переставала улыбаться мистеру Флэнагану, пока «Титаник» не пропахал бортом айсберг.

— Что за чёрт? — воскликнул Беркли, который был только рад бросить игру, и вся компания хлынула из салона на палубу.

С несколько мгновений мужчины стояли снаружи, окутанные вуалью нестерпимого холода, и пристально смотрели за борт. Беркли, самому зоркому из них, удалось заметить нечто, похожее на большой белый призрак, что торопливо скрылось за холодной водной гладью.

— Что это было? — тихо спросил мистер Флэнаган.

Беркли пожал плечами.

— Джентльмены, я не могу дать точный ответ на этот вопрос, — сказал он спокойно, — но, сдаётся мне, мы обо что-то ударились.

— Что за глупости? — изумился мистер Флэнаган. — Обо что, чёрт побери, мы могли удариться? Здесь ничего нет, кроме ледяной воды и бесконечного неба, Беркли, что за глупые предположения?

Беркли только хмыкнул.

— Я высказываю своё мнение, мистер Флэнаган, — подчёркнуто спокойно произнёс он, — основываясь на личных наблюдениях.

И это его мнение, как мистер Флэнаган с изумлением признал, оказалось справедливым. Во всяком случае, сам он не смог бы объяснить, откуда пошли слухи о кусках льда, упавших на прогулочную палубу, и не смог бы понять, почему прочие праздные пассажиры ими играют, гоняя от одного борта к другому, как мяч. Мистеру Флэнагану эти глыбы сразу не понравились. Беркли, судя по его пожелтевшему лицу, тоже.

— Нужно спросить, что произошло, — решили оба джентльмена и отправились на поиски стюарда.

По дороге случилось так, что они наткнулись на дочь мистера Беркли. Неприкаянная девочка, предоставленная сама себе, бродила по кораблю после полуночи и вообще занималась всем, что находила для себя интересным, а мистер Беркли тем временем читал газеты, играл в карты и следил за обстановкой на бирже. Девочка, заметив отца, тут же устремилась к нему.

— Папа, папа, идём вниз, идём на корт! — закричала она. — Скорее!

— Что такое? — удивился мистер Беркли. — Что ты хочешь мне показать?

Девочка настойчиво увлекала его вниз.

— Папа, папочка, пожалуйста, идём за мной! Скорее!