В работе и есть последний смысл жизни, который он способен для себя найти. Эссен мог по её примеру поискать другое увлечение, даже здесь. Пара девушек из управы точно пошла бы навстречу ухаживаниям. Но чем бы это кончилось? Взаимными обидами? А то и хуже. Нет… Портить рабочие отношения — последнее дело.

«Забудь. В женщинах и тогда не разбирался, и сейчас ни черта не смыслишь. Делай, что умеешь, и забудь о глупостях».

Следующий вздох принес долгожданную волну расслабления, которая медленно проползла по мышцам спины, шеи, и понемногу добралась до ног. Разум успокоился после: будто разом успокоилась вода, превратившись в зеркальную гладь. Ни раздражения, ни волнения.

Под влиянием лекарства можно было холодно, объективно взглянуть на всё со стороны. Оценить собственные действия, и без предубеждения рассмотреть чужие.

Сколько он упускает? В последнее время с таким трудом удавалось сосредоточиться, что толку от его работы мало. Свалить бы всё на недосып, но больше всего отвлекала клятая напарница.

Странная невнимательность, видите ли…

«У тебя забыл спросить». — Он второй раз затянулся, перелистывая в поисках протокола обыска. — «Какая-то вредная, самоуверенная… кошка. Еле на ногах держишься, а важности столько, что даже в комнате места мало. Настоящая кошка, сколько ни отпихивай, а если уж вбила в голову, полезет напролом.»

Вот с её коллегой было бы куда легче работать! Хоть похожа на специалиста. А эта…

Делая третью затяжку, Эссен чувствовал, как настроение повышается. Всё показалось таким далёким, не стоящим переживаний. Стало легко. И наконец-то получилось, закрыв глаза, насладиться коротким отдыхом.

Если раньше он легко впадал в эйфорию после приёма, опасался полной дозы и наоборот, занижал её — то сейчас лекарство было необходимо, чтобы просто почувствовать себя прежним. Успокоиться по-настоящему, а не напоказ.

Тревожный признак, конечно. Но пусть так, если иначе не добиться цели. Все может стать орудием в твоих руках, даже ты сам…

Четвёртая затяжка, и он даже смог улыбнуться, глядя на потолок, весь в солнечных зайчиках от соседних окон. Протянул руку у оставленному конверту, отломил кусочек горьковатой сладости и положив на язык, умиротворённо вздохнул. Как давно он не пробовал этот шоколад!

Вот теперь легко поверить, что жизнь отличная штука. Такого настроения ему хватит до вечера, а то и до ночи, пока не уснёт. То, что нужно, чтобы оставаться в трезвом уме…

В дверь постучали. Дарт выдохнул последний раз и затушив трубку, помахал рукой, разгоняя дым. Как подросток, пойманный строгим родителем, ей богу!

Потянулся назад и открыл окно, впуская свежий воздух.

— Что случилось? — Мирно поинтересовался он. За дверью неуверенно подождали, но потом все же решились открыть.

На пороге стоял брат, накинувший на плечи отцовскую куртку. Эссен только сейчас заметил, что его собственная куртка, в которой брат недавно ушёл по ошибке, висит на вешалке у входа. Похоже, брат с утра успел заскочить и вернуть её, а он даже не видел?

Дарт улыбнулся, но понял, что Ларит смотрит странно. Будто с осуждением.

— Эссен, что случилось?

— Ты о чём?

— На меня запрашивали характеристику. Писарь обмолвился, а то бы я так и не узнал. Вы что, в чём-то меня подозреваете? Почему ты сам не спросил?

Дарт протянул руку, оставляя трубку на подставке.

— Погоди. — Он выставил ладонь. — Я впервые слышу о таких запросах. Давай подробней, что тебе сказали?

На обед корчмарь расстарался для охотницы: после горячего принесли десерт, тёртую морковь с творогом и изюмом. И сладенькую подобрали, в самый раз! Довольно вздохнув, она макнула ложку в пиалу с медом, и подняв повыше, чтобы солнце поиграло золотом в тонкой струйке, полила морковь сверху. Небось, легат распорядился, узнав о слабости к сладкому? Или предположил, что будет по вкусу?

Не успела она попробовать и ложечки, как к столу, появившись будто из ниоткуда, подошел старший сыскарь. Да судя по морде, такой недовольный, будто она ту морковь надёргала с его личной грядки.

— Что-то случилось? — Удивилась она.

— Что вы делали в хранилище улик? — Вкрадчиво поинтересовался мужчина. Кайя нахмурилась.

— С каких пор вы отслеживаете мои перемещения? Надеюсь, хоть в купальне соглядатаев нет?

Шуточку он проигнорировал.

— Так же хотелось бы знать, что вам понадобилось у городских магов? И почему вы запрашиваете информацию за моей спиной.

— За вашей спиной? — Возмущённо переспросила охотница. — С каких пор инициативу рассматривают как вред?

— Вас пригласили в качестве помощи, госпожа Кайя. Но вы похоже, понимаете ее слишком широко.

Она вспомнила, когда слышала от него подобный, снисходительный тон: на допросе душеприказчика. Ах вот как он решил заговорить!

— Напомню, что я имею право на подобные запросы, и в целом любые, которые посчитаю нужным.

Этот поганец даже голос повысил, ненамного, но всё же. Да ещё вперед шагнул, будто вот-вот нависнет над столом:

— Вы отстранены от работы. Легат подтвердил, что на данный момент вы лишь частный консультант, пока не прибудет замена, или не придёт в себя ваша коллега.

— Да будет вам известно, что охотник не теряет полномочий даже в отпуске. — Она наоборот, понизила тон и подобралась, несознательно будто готовясь к прыжку.

— Но он при этом не работает. Дело о пропажах моё, госпожа Кайя, и вы лезете в него, когда никто о лишнем рвении не просил.

— С момента, как стало ясно, что замешаны вурдалаки, оно перестало быть в ведении городских властей!

— О каких вурдалаках речь? — Вдруг уточнил он. — О которых пока говорили только вы? Нет пока никаких доказательств этой… теории.

— Вы не верите ордену?

— Орден ни при чем. Я не верю лично вам. Вскоре либо прибудет ваша замена, или госпожа Риан сможет ходить и тогда она выскажет свое мнение. Приятного отдыха.

— В таком случае и вас следует отстраниться ввиду личной заинтересованности. — Не выдержав, прошипела она уже ему в спину. Мужчина обернулся через плечо.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Правда? Так я о вашем брате, разгуливающем по лавкам в куртке с нашивкой алхимика!

— Вы ведь, по вашим словам, олицетворяете орден. — Свысока покосился сыскарь. — Не теряйте хотя бы последнего достоинства.

***

Графин все же полетел в стену. Следом она ухватила стакан, но вместо броска опустошила залпом. Ледяная вода обожгла горло так, что чуть над переносицей не заломило.

— Вот урод!

Она принялась нервно мерить шагами комнату от шкафа до окна. Внутри так и клокотало, побуждая сжимать когтистые кулаки и шипеть ругательства, за неимением других собеседников обращаясь к кошке.

— Нет, ну посмотрите на него! Хлыщ! Он ещё смеет меня в чём-то обвинять!

Кошка невозмутимо вылизывалась, развалившись на подоконнике.

— Он меня ещё пытается выставить дурой!

Стакан всё же отправился в полёт. Кошка отвлеклась от умывания и подняв мордочку, вопросительно мяукнула. Кайя остановилась посреди комнаты, тяжело дыша, и убрала со лба растрепавшиеся волосы.

Никак не взять в толк, он действительно не понимает очевидного, или нагло выгораживает родственника? Или вообще сам увяз в этом. Но каков хам, а! Вот так вот в открытую обвинить её в некомпетентности! На себя бы посмотрел!

Она села на кровать и подумав, переглянулась с кошкой. Кивнула и подтащила поближе ботинки.

— Нет. — Прошипела, затягивая шнуровку потуже. — Чтобы отстранить меня от дела, тебе понадобится как минимум удар тараном!

***

Домой он явился затемно и долго возился в коридоре, разуваясь, отыскивая наощупь вешалку, а потом узкие ступеньки. Зажигать светильник не хотелось, как и вообще лишний раз шевелиться.

Наверху окна были не зашторены, и в комнату падал слабый уличный свет. Дежурно проверив засовы на окнах, он прошел к умывальнику и долго плескал в лицо холодной водой, укрывая брызгами дощатый пол. Мрачно переглянулся с отражением и наощупь отыскав ключ на крючке, открыл дверь в подвал.