Зельда рыкнула, приблизилась к Себастьяну и впилась в его губы, рывком подняла на ноги. Себастьян качнулся, прикусил её нижнюю губу и обвил руками талию.

Может, она была сумасшедшей, а не нормальной, но и Себастьян не идиот. Знает, когда отступить. Он и делал это постоянно, пока, наконец, что-то не сломалось в нём настолько, что он прекратил даже пытаться. Он мог бы обвинить её в этом, — в конце концов, все винили Зельду в том, что она утянула лучшего искателя Ордена на дно, с которого он не мог подняться, — но не стал.

Зельда надеялась, что отсутствие обвинений не было лишь минутным порывом. Что Себастьян не использует её, как когда-то она использовала его. Они оба понимали, что Зельде всегда нужен был только секс, но сейчас всё было иначе.

Себастьян отстранился первым, тяжело выдохнул, смотря на неё полными восхищения глазами, и внутри Зельды что-то сжалось.

— Я не лгал, — сказал он, проведя пальцами по её скуле. Зельда едва не вздрогнула: слишком уж неожиданно и непривычно это было. — Я действительно тебя люблю.

— Знаю, — быстро ответила она первое, что пришло на ум. — Передо мной трудно устоять.

«Нет, Зельда», — снова подумала она, впервые чувствуя, что не выдерживает внимательного взгляда, направленного на неё. Хотелось сдаться, уйти и забыть об этом недоразумении, но Зельда не могла пошевелиться. Одна рука Себастьяна всё ещё была на её талии, голая грудь прижалась к её груди, пальцы касались щеки. Слишком близко. Так быть не должно.

Зельда просто не привыкла. Люди с их эмоциональностью были слишком сложными существами, она нечасто сближалась с ними. В Диких Землях это было необходимостью — тот, кто остаётся один, погибает. Но Второй мир — не Дикие Земли, и Зельде следовало помнить об этом.

Она медленно убрала ладонь Себастьяна со своего лица и заметила, как всего на мгновение он растерялся сильнее, чем когда-либо до этого — наверняка подумал, что она оттолкнёт его и выставит за дверь. Может, вообще выбросит из окна. Ещё час назад Зельда бы так и сделала, даже не беря во внимание другие варианты.

— Ты ведь в курсе, что все в Ордене думают, будто это из-за меня ты лишился своих поисков? — уточнила Зельда, кладя ладонь Себастьяна себе на талию.

— Мне плевать, что обо мне думают в Ордене. Но если это волнует тебя, я найду способ убедить всех…

— Элементали, нет, — фыркнув, перебила Зельда. — Мне плевать на мнение глупых искателей.

Себастьян рассеянно кивнул, не сводя глаз с руки, которую она всё ещё удерживала на своей талии.

Здравый смысл кричал, чтобы Зельда остановилась. В конце концов, её вполне устраивали те отношения, которые уже установились между ними. Она первой предложила секс без обязательств, и Себастьян согласился. Даже когда она пошутила про любовь с первого взгляда, он воспринял её слова в штыки. Но теперь он смотрел на неё так, будто шутка не была просто шуткой, будто он действительно любил её.

Он, вообще-то, так и сказал, но Зельда всё равно не верила.

Она приоткрыла губы, чтобы задать вопрос, не дающий ей покоя, но слова застряли в горле. Зельда не умела говорить о том, что чувствовала. Не говорила даже о физической боли, а если та была невыносимой, сильно преуменьшала этот факт. Она старательно подавляла мысль о том, что обращается к Себастьяну не из-за того, что он хороший искатель, а потому что просто хотела, чтобы он был рядом. Ей нравилось, что он никогда не приукрашивает правду, всегда говорит только то, что думает, и знает себе цену. Единственное, что её бесило — это то, каким бесхребетным он становился в присутствии отца, но даже это изменилось.

Зельда знала, что именно он доказал, что её арест незаконный. Он сказал, что в ночь ограбления архивов они были вместе, и тем самым впервые признал, что между ними действительно что-то есть.

И Зельда ненавидела себя за то, что не могла сделать то же самое. Она не понимала, как можно привязываться к людям, зная, что это может закончится катастрофой, и не представляла, почему Себастьян привязался именно к ней. В Ордене десятки симпатичных и умных девушек, половина из которых уж точно были в него влюблены — Зельда была уверена.

— Почему я?

Лишь по тому, как Себастьян свёл брови, Зельда поняла, что сказала это вслух.

— Ракс, — выплюнула она и уже хотела сделать шаг назад, но Себастьян ещё крепче обнял её, так, что между их лицами остались жалкие сантиметры.

— Мне тоже было интересно, почему ты. Никого более грубого и безответственного я ещё не встречал.

Зельда стиснула зубы и почти отпустила магию, которая легко могла сломать Себастьяну руки, но в самую последнюю секунду всё же взяла её под контроль. Когда Себастьян перечислял слабые стороны того или ного человека, он говорил это с таким лицом, будто делал огромное одолжение. Однако сейчас Зельда не видела ни пренебрежительно скривлённых губ, ни усталости во взгляде. Себастьян, разумеется, был уставшим, но не из-за того, что был вынужден объяснять элементарные вещи каким-нибудь идиотам. Он выглядел уставшим и разбитым, но при этом старался сохранять на лице лёгкую улыбку — слишком лёгкую для него.

— Зато ты точно знаешь себе цену и плюёшь на чужое мнение чаще, чем, наверное, дышишь. Это именно то, чего я никогда себе не позволял, потому что, ну, я…

— Старший ребёнок в семье? — предположила Зельда, и потому, как обессиленно опустились плечи Себастьяна, поняла, что угадала.

Он уже не выглядел уставшим или разбитым. Он выглядел разочарованным.

— Мой отец — мудак, — сказал он тихо.

— Наконец-то ты это понял, — с ехидцей заметила Зельда, но Себастьян, не обратив внимания на её слова, так же тихо продолжил:

— И я устал заменять его. Просто хочу быть самим собой и любить.

Вот, значит, как. Весь образ, который тщательно держался столько лет, треснул, потому что выяснилось, что он был фальшивым. Себастьян умён, находчив и решителен, но довёл себя до крайности, и теперь страдал. Но Зельда не была лекарством и никогда бы не позволила, чтобы её использовали, как жилетку.

Тем не менее она, наконец, отпустила руку Себастьяна и коснулась его левой щеки, большим пальцем утерев слёзы. Себастьян поджал губы и опустил голову, будто стыдился этого. Ещё час назад Зельда, возможно, даже сказала бы об этом вслух.

Но Фортинбрас говорил, что злиться на чужие слёзы нельзя, потому что каждый человек по-разному переживает ту или иную боль. И люди всегда казались Зельде самыми хрупкими существами во всех мирах, но Себастьян был едва ли не самым сильным и стойким из всех, кого она когда-либо знала.

— Это странно, — сказала Зельда. Голос предательски дрогнул, из-за чего она тут же захотела замолчать. Но, пересилив себя, гнев, копящийся внутри годами, и чувство, будто её пытаются обмануть, добавила: — Не думаю, что я способна кого-то любить. Но я могу попробовать.

Себастьян поднял на неё глаза. Его пальцы сильнее сжал ткань её футболки и всего на миллиметр придвинули ближе. Зельда не отстранилась.

— Мы можем попробовать, — уточнила она, ожидая, что Себастьян резко передумает и скажет, что она и впрямь сумасшедшая. Но даже когда она легко коснулась его губ своими, этого не произошло.

— Можем попробовать, — выдохнул Себастьян, после чего, засомневавшись лишь на секунду, поцеловал её.

Зельда сделала шаг вперёд, ещё один, затем ещё, настойчиво толкая Себастьяна к дивану. Он практически упал, увлекая её за собой, усаживая на своих коленях, и откинул голову назад, когда её губы и язык прошлись по его шее. Зельда ненавидела долгие прелюдии, но сейчас хотела растянуть удовольствие: почувствовать, насколько на самом деле Себастьян хочет её, и узнать, на что он готов. Хотела, чтобы желание пропитало каждую клеточку её тела, чтобы Себастьян как можно дольше смотрел на неё с восхищением и тихо стонал, пока она целовала его шею. Хотела, чтобы его руки гладили её талию, живот и спину, чтобы даже сквозь ткань одежды чувствовала, насколько горячие его пальцы.

Когда Себастьян потянул за футболку, Зельда помогла быстро стянуть её и уже хотела снять бюстгальтер, когда заметила движение на кухне. Чёрное пятно метнулось от окна к столу, лишь чудом не опрокинув склянки с отварами. Зельда едва не подскочила на ноги, но чёрным пятном оказалась Салем, что-то сжимавшая в зубах.