Виктор же, глядя на эту суету и всеобщую радость, то и дело вспоминал об образовавшемся за его спиной маленьком личном кладбище. Прошлое не изменишь – это факт, но и просто спустить всё на тормозах проклятый не мог. Он хотел что-то решить для самого себя, но вот что именно?

С этим были проблемы.

Так, сидя на парапете крыши поместья и покачивая свисающими вниз ногами, проклятый всматривался в полумрак и медитировал, прислушиваясь к своей мане и выискивая отличия от себя прежнего. Как он понял ещё в самом начале, сорванный ритуал «благословения» не улучшал физическое тело, а как бы заменял его. По частям, конечно, но это всё равно было заменой. Физически Виктор стал значительно крепче, немного сильнее и быстрее. Улучшения не о-го-го какие, но в целом весьма достойные. Ведь со временем проклятый будет становиться лишь сильнее, и «прибавка» от ритуала будет расти соразмерно.

Иначе всё обстояло с сердцем маны и каналами, которые ритуал обошёл стороной. По всей видимости, эта часть смертных богов волновала не сильно, чего нельзя было сказать о её наполнении – мане.

В основе процесса создания «марионетки» лежало доминирование «божественной» маны над присущей конкретному человеку, но в случае с Виктором доминирования не получилось. Худо-бедно, но проклятый смог сохранить лидерство, собрав все наличествующие силы и даже взяв немного взаймы. «Божественная» мана растворилась в его собственной, не наделив Виктора особыми способностями в привычном людям понимании. Так сказать, «божественности» не хватило.

Вот только вхолостую раствориться в никуда мана Тэмпуса Многоликого не могла, и потому реализовалась в ином: в светящихся глазах и крыльях, коих отросло аж четыре штуки. Пользоваться ими было довольно удобно, хоть и напряжно для сознания и рвущейся одежды. В бою они, опять же, обещали стать необходимым всякому вирфорту козырем. Летать с их помощью пока не получалось, но опираться на них, как на щупальца небезызвестного доктора о восьми ногах, получалось неплохо. И Виктор был уверен в том, что со временем дополнительные конечности раскроются с новой стороны, ведь, например, атаковать с их помощью парень пока не пробовал. Некогда было, да и негде.

Лишний раз светить «святостью» на глазах у снующих по поместью толп проклятый не хотел.

Так чего в этом списке плюсов плохого, спросите? А ответ всё тот же: крупицы маны, почерпнутые с изнанки, могли аукнуться как и где угодно. И понять, что они сделали Виктор банально не мог. Не видел, не чувствовал проблемы. Всё его тело ощущалось так, словно таким и должно было быть. Аналогично и с маной. Линии жизни и душа – понятно, прокляты, но и там изменений разглядеть не получилось.

И куда, спрашивается, ушла мана с изнанки? Растворилась без остатка? Аннигилировалась? Или притаилась, чтобы вылезти в самый неподходящий момент?..

Эхо пространственных возмущений проклятый почувствовал сильно заранее, и так же заранее «попробовал ману на вкус», опознав в приближающемся маге ни много, ни мало, а своего отца. Тот не знал точно, где находится сын, а сверхъестественным восприятием, понятно, не обладал. Так что приходилось ему искать по-старинке, без серьёзной магии, дабы не переполошить всё поместье мощнейшим сканирующим заклинанием.

– Виктор.

– Отец. – Проклятый не без удивления отметил, что граф без заминки, да и довольно ловко уселся по левую руку от него. – Что-то случилось?

– Если только с тобой, сын. Скажи: ты так переживаешь из-за погибших, верно? – Ответ Дюрану не требовался. – Спроси у себя, мог ли ты сделать хоть что-то, чтобы предотвратить разрушения? Была ли у тебя такая возможность, м?

– Я изначально не хотел никаких благословений, отец. Ты и сам должен знать, что божественная сила делает с людьми. Как меняет их, как… подчиняет. – Проклятый решил выговориться, раскрыв хотя бы малую часть правды. – А терять себя я не хотел. И потому воспротивился, когда вспыхнул тот символ. Итог известен всему Тарбиллиану: центральное крыло церкви нужно возводить заново, а на кладбище уже вырыли двадцать семь свежих могил. Да, я не мог знать, как всё обернётся. Да, ответственность если на ком-то и лежит, то только на богах, посчитавших такой исход приемлемым. Но менее гадко от этого я себя почему-то не чувствую.

– Знаешь, Виктор, на моих руках крови намного больше, чем на твоих. И она – следствие моих ошибок, моего недосмотра, моей беспечности. И как, ты думаешь, я с этим справляюсь? – Обычно скупой на мимику граф вскинул бровь. – Время и другие задачи. Нельзя заставить себя о чём-то забыть, но можно перекрыть дурные воспоминания чем-то более важным. Реальностью, тем, что происходит здесь и сейчас. Тем, что случится завтра. Так что отбрось бесполезные измышления и займись, чем можешь.

– Пока я могу только ждать собрание церкви, которое неизвестно, о чём мне поведает. – Криво ухмыльнулся парень, внутренне подобравшись. Расслабляться действительно было некогда, а время… Лучше рабов проверить, честное слово.

Чаще всего Виктор контактировал с Дрофэром, так как его работу требовалось курировать и обеспечивать как поставки необходимых материалов, так и реализацию продукции. Благо, в «арсенале» тарбита имелась масса полезных артефактов, которые он мог изготавливать без сертификации в соответствующей гильдии. При поддержке третьего сына графа он мог и сертифицироваться, конечно, но здесь вступала в силу его собственная просьба. Молодой по меркам «своей» расы ремесленник хотел сначала привыкнуть к новым для себя людским инструментам, набить руку – и только после браться за что-то более-менее сложное. Виктор же с пониманием отнёсся к проблеме, так как прибыль, приносимая рабом, его всё равно устраивала, а портить с ним отношения ради сиюминутной выгоды…

Поди ещё найди второго полукровку-тарбита, готового идти на сотрудничество.

Что до Торана, то варвар продолжал тренироваться вместе с рыцарями, и даже стал там своим парнем. Простой, как топор, любящий сражения, кое-что понимающий в оружии и использовании оного, сын безымянного вождя не испытывал никаких трудностей с тем, чтобы с комфортом и удовольствием дождаться отбытия на север.

И даже с Тиллией всё шло вполне неплохо. Девушка старательно перенимала все умения, которые было надо, не отлынивала и в целом показывала себя с наилучшей стороны. Немудрено, конечно, с таким-то стимулом.

Мало кто отказался бы от шанса начать новую, нормальную жизнь.

– Ты и сам должен понимать, что ничего серьёзного тебе не скажут. Скорее всего и вовсе потребуют дождаться наставников, обещанных тебе Артуром Наомом, и вместе с ними отправиться в столицу, дабы предстать перед подлинными лидерами церкви. – Виктор, не переставая болтать ногами, задумчиво покивал в такт словам отца. – И отказаться, скорее всего, не выйдет.

– Значит, столица. Месяц пути в лучшем случае… – Жарким летом дорога заняла бы как раз пресловутый месяц, но вот в начале весны та же дорога могла оказаться какой угодно. Наставники от церкви должны прибыть в течение одной-двух недель, и откладывать отправку никто, скорее всего, не будет. Благословлённые появлялись слишком редко, чтобы об одном из них могли бы позабыть.

И всё это при условии того, что наставники по прибытии не предложат Виктору проследовать на костёр. В Тарбиллиане связи с богами не осталось ввиду утраты алтаря, так что любая воля небожителей могла прийти лишь извне. Самое быстрое – сообщением из ближайшего города, через двое суток. А в самом «долгом» варианте о казни объявят вообще в столице, откуда сбежать еретику-одиночке будет попросту невозможно.

А если намылить лыжи уже сейчас, то можно всё только усугубить. Церковь беглеца может заочно объявить врагом только за сам побег, при таких-то условиях получения Виктором «благословения».

И опять лучшим вариантом оказывается стиль плывущего по течению мешка с навозом…

– Я позволю тебе самостоятельно набрать сопровождение. Фамилия обеспечит тебя всем необходимым и даже сверх того. От тебя потребуется только предстать перед церковью в столице и не уронить достоинства рода Бельвиос.