Отец неодобрительно хмыкнул.

— Присаживайся Теодора, что ты стоишь словно кукла.

Теодора с обиженным видом села.

«Почему они говорят так, словно пытаются нарочно кольнуть ее побольнее?» — подумал маленький Ахимас. И, похоже, не только он один.

— Отец, зачем ты говоришь бедной Тео такие обидные слова? Мало ли кому какой цвет платья больше нравится! — встал на защиту сестры Иохим

— Сядь, Иохим! Не неси чушь. Тут дело принципов! — приказал Отец.

— Отец, не вы ли два дня назад сказали мне, что я вольна сама выбирать и платья, и угощения, гостей и вообще все на этой свадьбе, кроме жениха, разумеется.

— Теодора, послушай, — сказал отец, очень мягко успокаивая дочь, — чтить традиции, пожалуй, одно из самых важных, что может быть в этом мире. Если бы люди продолжали соблюдать установленные правила, сегодня Теллуры бы по-прежнему управляли всем Валлервеном. Распад империи, следствие нарушенных правил! Так что в этой свадьбе вини наших непокорных предков, нарушавших запреты.

— Неужели от того, какое платье я выберу, мир рухнет?

— Конечно, нет родная, — ласково ответила ей мать.

— Мир, не рухнет, пожалуй. Но скажи откуда это платье? Ведь не из Вайлуры, так?

— Да. Это новая модель лучших осваннских модельеров.

— Вот! Осванна! Хаилины, главные разрушители традиций! До их переселения в Валлервен все шло по правилам! А ты поддерживаешь их? Оденешь Вайлурское платье!

— Отец, — снова заступился за сестру Иоахим. — Вот здесь я не согласен с вами. Вы преувеличиваете. Нет ничего страшного в платье. Да и хаилины, они всегда были верными вассалами империи! Они соблюдали установленные правила и развивали потенциал частиц! Не стоит все новое, сразу относить к плохому и даже опасному.

— Не учи отца! Тем более, ты ошибаешься. Да Осванна, всегда была послушным вассалом империи. Но соблюдать правила и развивать таланты частиц это одно, а рушить вековое равновесие своими ненужными изобретениями совершенно другое! Их постоянный прогресс развалил нашу империю, созданную на традициях! И недавно они начали выпуск этого, реаксического оружия! Я совершенно уверен, они знают, что война уже на пороге, и хотят на этом заработать!

— Война случится в любом случае! — сказала Теодора. — С оружием или без. Палки и камни в ход пойдут. Слишком мало частиц осталось в людях и слишком много ненависти накопилось! Все наше равновесие, для некоторых оказалось ровнее, чем для других.

— Ты путаешь равновесие и равенство. Это не одно и то же. Люди изначально рождены неравными. А ты, для будущей невесты знаешь, уж слишком много лишнего.

— Просто вы мне дали хорошее образование, отец.

— Да сгинь оно в безпространстве!

— Да и кто сказал вам, что я ей стану?

— Что?! — не выдержал отец. — Мы всё решили. Слово отца — закон! И ты была согласна.

— Была, но теперь передумала!

— Теодора, послушай… — обратилась к ней мать. — Забудь то, что я тебе наговорила. Ты же знаешь… Мы все знаем, что эта свадьба, этот союз, сейчас важнее личного счастья.

— Фелиция?.. — перебил ее отец — Что вы такое сказали Теодоре? Вы рассказывали ей те нелепицы про графа Балаша? Вы попусту ее пугаете.

— Да, матушка мне все рассказала, — ответила Теодора. — И ни только она. Все острова знают про этого упыря, женоубийцу. Им уже детей на ночь пугают. Скажи, Ахимас, как няня рассказывала тебе про графа Балаша? — Теодора впервые обратилась к маленькому Ахимасу.

— Ну да! — подтвердил Ахимас. — Граф набивает чучела из бывших жен. В его замке есть целая потайная комната.

— Вот видишь! Даже я такого не знала!

— Выдумки для детей, все это.

— Но в этой выдумке есть доля правды!

— Все здравомыслящие люди знают, что первая жена графа, была убита. Вторая умерла при родах. А третья, просто была авантюристка и, как кто-то, сбежала с одним бродягой в Ронатику, — говоря последнее, отец кинул двусмысленный взгляд на жену. И та, слегка, еле заметно покраснела. Ахимас догадался, что отец, снова припомнил жене ее давнюю измену.

— Ну уж третья жена, точно не просто так сбежала! — не успокаивалась Теодора и вскочила на ноги. — Отец, поймите, он страшный, ревнивый упырь!

— Не неси чушь! Вы все, не несите чушь!

— Это не чушь. И это лишь по вашей слепой и смрадной вере, я выхожу замуж за этого стареющего маньяка. Никому! Ровным счетом никому он не нужен! Несмотря на его земли и богатство, ни одна дама, да что там, ни одна навозная пастушка не выберет его в мужья… Все это лишь из-за вашей трусости и гордыни отец! Вы боитесь Рунаборга! Боитесь нового мироустройства, боитесь какого-то выскочку Фольредора! И только из-за того, что взбрело в его воспаленную голову! Правда считаете, что он отнимет у вас последний, жалкий клочок земли? Вы говорили, что отдаете меня Балашу, за объединение Вайлуры? Говорили, что хотите союз перед надвигающейся войной?

— Да.

— Так вот, я выйду замуж за него! Выйду, чтобы доказать, что вам не потребуется его помощь… Нет! Помяните мое слово! Никому наша покрытая паутиной забвения Вайлура и даром не нужна. Никто не станет на нас нападать. Единственный, кто хочет ваш изъеденный жуками трон, это и есть граф Балаш. Не сомневайтесь, он его получит.

— Нет! — выкрикнул Отец растерянно.

— Да, отец! Да! А мы все, скоро сгнием здесь вместе с этим замком!

Последние слова, громким эхом пронеслись по залу. Ахимас осмотрелся. Все окрасилось в серо-бурые тона. Перед глазами поплыло, а в ноздри ударил едкий запах гниющей плоти. Позади, в камине, вместо сосновых пален, бледным пламенем горели руки. На безымянных пальцах, зеленым, мертвенным золотом сверкали кольца. С лиц всех родных сползла кожа, оставив лишь белые черепа. Скелет отец кричал:

— Свадьбе быть! Я так сказал! Я так сказал! — кричал он все громче, потрясая своды зала! Из его глаз ползли длинные белые черви.

Внезапно Ахимас увидел, что это вовсе не черви, а головы на невообразимо долгих шеях. Они падали на пол и расползались во все стороны. Одна из голов заползла Ахимасу под одежду. Ахимас закричал. Она была скользкая и холодная. Ахимас начал судорожно подпрыгивать на месте и хлопать руками всюду, в четных попытках поймать ее. Голова ночного ветра, незаметно прильнула к его уху и прошептала:

— А-а-ах! И ведь была права… Ахимас схватил ее за скользкую шею и отшвырнул подальше.

Отец стоял посередине зала разведя руки в стороны и, запрокинув свой череп, орал без языка:

— И свадьбе быть!!!

Потолок зала трескался и рушился на уже мертвых и пока еще живых.

Кто бы мог подумать, что возвращаться в реальность может быть настолько больно. Ты ещё не открыл глаза, но уже чувствуешь, что голова твоя треснула подобно глыбе льда. Она хрустнула, медленно так, надломилась с протяжным скрипящим щелчком и поползли две половинки в разные стороны. Ахимас ощущал холод и слабость во всем теле, чувствовал сильное опустошение. Пропал огонь и смысл внутри него. Все, что было вытекло и теперь плавало где-то в беспространстве.

«А-а-а!»— жалобно застонал он, приходя в сознание. — Почему так холодно и мерзко?

— Мерзко? — спросил, удивлённый старческий голос.

— Да… — ответил Ахимас, не открывая глаз. Холодно, голова болит, жажда мучает и чувство такое, будто сбросил шкуру! Я словно бы забыл все, что знал и, похоже, разучился делать все, что умел! И какой теперь смысл?.. «Д-р-р!» — Ахимас застучал зубами.

— Сейчас на улице жарко! — сказал старческий голос. — А вы глаза откройте и тогда может смысл вернется!

Сквозь две щелочки Ахимас увидел, что находится в совершенно незнакомой комнате. Она маленькая, но чрезвычайно уютная. Много старинной резной мебели и цветов в горшках. На столе большой цилиндрический аквариум.

Ахимас пригляделся. Там, в замкнутом пространстве деловито кружили чопории — мелкие черно-белые рыбки, напоминавшие господ в сюртуках.