Гораздо более широкое признание имела «Церковная история» Ордерика Виталия, которая, в отличие от работы Эдмера, невзирая на название, была куда как более светским историческим произведением. Ордерик происходил из знатной и притом смешанной англо-нормандской семьи. Проведя детство и юность в Англии, он затем стал монахом монастыря Сент-Эвруль в Нормандии, который был не только культурно-просветительским и летописным центром, но и своего рода «кузницей кадров» для англо-нормандской церковной элиты. Там Ордерик и создал свою «Церковную историю» между 1091 и 1123 гг.[94] Надо заметить, что он располагал для этого неплохими возможностями: во-первых, покровителями монастыря была нормандская аристократическая фамилия Монтгомери, представители которой, кстати, активно участвовали в завоевании Англии, а Р. де Монтгомери даже был регентом нормандского престола в отсутствие Вильгельма в 1066 г.; во-вторых, Ордерик много путешествовал, собирая информацию для своей книги, а не был писателем-затворником[95]. Видимо, благодаря всему этому, «Церковная история», довольно подробная и увлекательно написанная, стала исключительно ценным источником по истории Англии и Нормандии, в частности — нормандского завоевания.

Разумеется, Ордерик использовал труды предшественников — Гийома из Пуатье, и др. Но его исторический кругозор достаточно широк и охватывает, помимо всего прочего, и общеевропейские дела. «Церковная история» имела относительно широкую популярность, неоднократно издаваясь и переиздаваясь вплоть до нашего времени.

Большим своеобразием отличается другой важный англо-нормандский нарративный источник — труд классика английской средневековой литературы Уильяма Малмсберийского «Деяния королей Англии», написанный в Англии около 1125 г. Аббатство Малмсбери, располагавшееся, как и Вустер, в долине р. Северн, было также одним из центров, где сохранялись традиции англосаксонской хронистики. На рубеже XI–XII вв. оно переживало культурный расцвет, что отразилось на творчестве Уильяма Малмсберийского, написавшего массу работ и по литературной плодовитости сравнимого с другими известнейшими средневековыми писателями. Сам Уильям, как и Ордерик, происходил из смешанной англо-нормандской семьи, что, возможно, повлияло на взвешенность его исторических оценок, стремление к объективности[96].

«Деяния королей Англии» построены по биографическому, а не хронографическому принципу, на манер «Жизни 12 цезарей» Светония, несомненно, повлиявшего на Уильяма Малмсберийского. Это видно уже по принципу построения характеристик отдельных монархов и т. д. История нормандского завоевания представлена здесь через призму жизни и деятельности Вильгельма Завоевателя.

«Деяния королей Англии», также имевшие относительно широкое распространение, сохранились в нескольких копиях и были изданы У. Стаббсом в «Rolls Series» в 1887–1889 гг., после чего неоднократно переиздавались.

В целом, характерными чертами англо-нормандских повествовательных источников является, во-первых, сочетание англосаксонской и нормандской традиций и историографического наследия, но с известным перевесом в «нормандскую» сторону. И Эдмер, и Уильям Малмсберийский посещали Вустер и, будучи знакомы с «Англо-Саксонской хроникой»[97], активно использовали ее. Но, во-вторых, англо-нормандские авторы переняли такую характерную особенность нормандской историографии: увлекаясь красочными литературными повествованиями, они напрочь игнорировали, на манер прежних нормандских хронистов, датировку событий, что, конечно, не очень удобно для современного историка, в отличие от скрупулезности англосаксонских анналов. Проблемы с датировкой вынуждают обращаться к дополнительной литературе. Вместе с тем, цельностью, развернутостью и насыщенностью повествования эти источники хорошо дополняют лаконичные англосаксонские хроники.

Совершенно особняком в ряду нарративных источников стоит гобелен из Байе — уникальный в своем роде образец средневекового искусства, отображающий историю нормандского завоевания, начиная с клятвы Гарольда Вильгельму (1064 г.) и кончая победой нормандцев и коронацией Вильгельма в 1066 г. Эта грандиозная по замыслу и исполнению тканная эпопея венчается детальной картиной битвы при Гастингсе. О масштабах работы говорит такой факт: одних только изображений людей на гобелене насчитывается около 300, не считая лошадей, кораблей, строений, деревьев, и т. п.

О гобелене была написана серия исследований, одним из наиболее основательных в числе которых является статья Н. Брукса и X. Уолкера «The authority & interpretation of the Bayeux Tapestry» (1978). В ней обосновываются некоторые принципиально новые взгляды на ряд вопросов, вновь ставших дискуссионными — например, о месте происхождения гобелена. Ранее считалось, что гобелен был изготовлен в Нормандии; Брукс и Уолкер же убедительно доказывают, что гобелен был выткан в Англии, в мастерских аббатства св. Августина в Кентербери, очевидно, на рубеже 70–80-х гг. XI в.[98], представляя собой шедевр англосаксонского ткацкого ремесла. Что касается содержания этого полотна, оно в целом следует линии нормандских хронистов — Гийома из Пуатье, Гийома Жюмьежского. Но имеется в повествовании ряд несоответствий и ошибок, одни из которых — случайные, а другие — умышленные. Так, гобелен называет местом клятвы Гарольда Байе, хотя другие источники указывают другое место; возможно, целью этого было преувеличить значение и поднять престиж Байе, поскольку гобелен был изготовлен по указанию Одо из Байе — родственника и ближайшего сподвижника Вильгельма Завоевателя, ставшего в завоеванной Англии эрлом Кента (и, следовательно, г. Кентербери.)[99]

В целом, гобелен носит, конечно, вторичный, вспомогательный характер при работе с источниками. Вместе с тем, именно на его основе, например, реконструируются черты одежды, вооружения, военного дела той эпохи. Полностью сцены гобелена воспроизведены в издании «English Historical Documents», т. 2 (1953).

Наконец, встречающиеся в нашей работе ссылки на «Историю англов» («Estoire des Engles») Жеффрея Гаймара заставляют в двух словах охарактеризовать этот источник. Написанная около 1140 г. нормандским собирателем народных сказаний, она представляет собой вольный перевод «Англо-Саксонской хроники», стилистически выдержанный в духе французского рыцарского романа[100]. Поскольку основной мотив Гаймара — прославление героических «рыцарских» деяний и нормандцев, и англосаксов, польза от этого художественно-эпического произведения как от источника по политической истории крайне невелика.

Глава I.

Датское завоевание Англии и его последствия.

Империя Кнута

Переходя к событийной стороне повествования, следует отметить, что нельзя рассматривать, например, нормандское завоевание Англии в узких рамках событий 1066 г. — битвы при Гастингсе и коронации Вильгельма I, как это делали многие историки вплоть до конца XIX в., а в общих трудах нередко делают и сегодня. Во-первых, формальный акт коронации еще никак не означал свершившегося завоевания, собственно, и начавшегося после 1066 г. Во-вторых, нельзя рассматривать как датское, так и нормандское завоевание Англии в отрыве от политической истории всего региона Северо-Западной Европы, где происходило пересечение следующих политических тенденций: борьбы южноанглийских (уэссекских) королей за объединение Англии против группировок локальной, фактически родовой аристократии во главе с местными династиями; борьбы англосаксов с кельтскими государственными образованиями Уэльса, Шотландии, Ирландии, Корнуолла, шедшей уже долгие столетия с переменным успехом; борьбы англосаксов с викингами, приводившей к взаимной ассимиляции и огромному влиянию скандинавского этнокультурного элемента на политическую жизнь Англии, Ирландии, и др. Нормандское завоевание внесло заключительный аккорд — экспансию феодально-континентального политического начала в мир более патриархального Севера с его раннесредневековыми, по сути, процессами этногенеза и становления государственности. Объединив культурные традиции германского Севера и политические — континентальной Европы, нормандское завоевание в значительной мере обусловило своеобразие исторического развития Англии. Власть нормандских королей, начиная с Вильгельма Завоевателя, выступила в роли преемника прежней уэссекской, а затем датской династии в борьбе с кельтскими государствами и местным сепаратизмом, за централизацию; власть сменилась, а политические задачи остались прежними. Учитывая незавершенность этнополитических процессов в регионе в XI в., крайнюю этнокультурную пестроту и политическую раздробленность, порой трудно провести грань между внешней и внутренней политикой английских королей того времени. Хотя сами понятия «Англия» и «английский народ» возникли еще во времена Беды Достопочтенного и были достаточно употребительны, на деле они оставались довольно аморфными, формальными. На деле этническое и политическое самосознание англичан в рассматриваемую эпоху не поднималось выше локального уровня в рамках крупных исторических областей страны. Типичный тому пример — история Нортумбрии, одного из наиболее сильных англосаксонских королевств, — данный в блестящей работе Кэпелла «Нормандское завоевание Севера»; сначала — постоянные войны с соседними англосаксонскими государствами и шотландскими кельтами; затем, в IX в. половина Нортумбрии завоевана датскими викингами, создавшими королевство с центром в Йорке, а в X в. их дополняют норвежцы, пришедшие из Ирландии через северо-западное побережье Англии и западные склоны Пеннин; одновременно другая часть Нортумбрии попадает в руки усиливающихся кельтских государств (Стратклайд и др.). Все это время этнические элементы смешиваются, несмотря на войны между представляющими их династиями, правящими элитами — англосаксонскими, кельтскими, скандинавскими. Географическая изоляция Нортумбрии и Восточной Англии также весьма способствовала обособленному развитию этих областей, отрезанных от основной части страны болотами, лесами, реками, бездорожьем. В силу этого, еще накануне нормандского завоевания (то есть, в середине XI в.) жители, например, той же Нортумбрии вообще не относили себя к «англичанам», хотя формально Английское королевство существовало с 829 г.: южная часть Нортумбрии была населена «йоркширцами», срединная — «нортумбрийцами»; северные жители и вовсе именовали себя «людьми св. Кутберта». П. Вормальд отмечает, что Область Датского права в X в. не столько была «отвоевана» англосаксами у датчан, сколько «завоевана» Уэссексом — настолько существенны были этнокультурные и другие различия между областями Англии, сохранившиеся вплоть до нормандского завоевания[101].