Парни его открыто боготворят, делая негласным лидером. Илью пытались выдвинуть на пост старосты, но он быстро дал понять, что его это не интересует.

Илья дождался, пока я переоденусь, и вместе мы выдвинулись к классу, находящийся на третьем этаже. Меня не переставало удивлять то, что в коридорах слишком много опоздавших ребят. Это даже как-то напрягает. В голову постоянно лезут непрошеные мысли, подгоняя панику. Но я слишком хорошо всё понимаю, и сослаться на обычное совпадение не могу. Я вообще не верю в них. В жизни всё закономерно.

— Как-то странно, что сегодня так много опоздавших. — Задумчиво произнес Илья, пока мы двигались к кабинету.

— Слишком странно. Неужели сегодня прямо у всех не сработали будильники на телефонах?

— Я читал, что к Земле приближается астероид. Но в одной французской статье говорили, что этот объект слишком большой для астероида. — Я прислушалась к словам Ильи и почему-то обратила внимание на руку, где по идее должен быть вживлен чип. Но я чётко заметила похожую линию разреза, как у меня. Мельниченко вырезал себе чип?

— А что за статья? — Поинтересовалась я, вспоминая, что об этом мы уже вчера рассуждали с Дашей и Тёмой. Мы так и не пришли к единому мнению, космическое ли это тело или инопланетный корабль. Просто боялись того, что если это империя, то на человечестве можно ставить крест. Это был непреодолимый страх, с которым каждый боролся по-своему. Даша своим неверием, я — сомнением, а Тема физическими данными, которые наоборот, подтверждали, что это вовсе не метеорит.

— Парижская обсерватория описала его видимую зону, и они на сто процентов уверены, что объект управляемый. О появлении такого предмета в космосе стало известно лишь месяц назад. — Мы ещё не дошли до класса, но уже остановились. Мельниченко встал передо мной и продолжил. — Он появился буквально из ниоткуда. И если это так, если это инопланетный корабль, то он превысил скорость света, раз появился в зоне видимости наших телескопов так поздно. В другой бы ситуации, астрономы заявили бы о его приближении как минимум полгода назад. — Из слов Илья, становилось ясно, что он тоже был озадачен этой ситуацией не меньше нас троих. А возможно, даже больше.

— Я вчера звонила своей семье, они уехали в Мюнхен. Мобильные телефоны не работают, интернета нет, телевидение только аналоговое, но уже даёт какой сбой. Даже обычные, стационарные телефоны также прерывают связь. Кое-как дозвонилась, мама сказала, что у них отменили внешние рейсы. Вернуться домой не получится минимум дней пять. — Не знаю, почему меня вдруг потянула поделиться этой историей с Ильёй, но делать уже было нечего.

— Вот это уже больше похоже на действие этого внеземного корабля. Когда пропадёт вообще всё электричество, тогда жизнь на Земле остановится.

Мы ещё постояли несколько секунд в тишине, пока Илья не взял меня за руку и не повёл к кабинету.

И да, половина класса отсутствовала. Тёма заявился на урок лишь к его концу, хотя это трудно назваться уроком. А Даша прибежала лишь на перемене, как и все остальные. Никого не ругали за длительное опоздание, ведь большинство преподавателей, также отсутствовало на первом уроке.

Конечно, сегодняшний день был невероятно сумбурным. Никто так и не понял, что произошло и почему мобильные телефоны просто отключились у всех одномоментно. На физкультуре, чтобы хоть как-то оживить сонных и задумчивых нас, учитель разрешил нам поиграть в волейбол.

Не могу сказать, что я прям отличная волейболистка, но двигаться, бегать и прыгать, я любила. Вообще, правильно говорят, движение, это жизнь. И очень скоро я пойму, насколько была права.

С Ильёй я больше не разговаривала на эту тему, да и вообще, до физкультуры мы как-то забыли о существовании друг друга.

Передавай мяч, я как-то неожиданно вскрикнула от острой боли в запястье. Как раз на том месте, где у меня была странная татуировка. Мяч, который держала в руках, я выронила, а сама рухнула на колени. Из глаз, будто искры посыпались, так больно мне было.

— Отойдите! — Крикнул учитель и я почувствовала легкое дуновение ветерка. От меня отступили одноклассники, и подошёл физрук. — Лиззи, ты меня слышишь? Лиззи? — Мужчина, придерживая меня за голову, попытался посадить, а рука продолжала неистово гореть, обещая мне адские муки.

— Больно. — Прохрипела я, выгибая дугой на его руках.

— Кто-нибудь, позовите медсестру и принесите холодный компресс. — Всё это я слышала будто из-под толщи воды. Стараясь хоть как-то перенаправить всё своё внимание на что-то другое, я вслушивалась в перешёптывание одноклассников, в сердцебиение учителя и собственное дыхание. Так мне становилось намного легче. Я будто отстранялась от боли. Или боль от меня.

Когда на мою руку положили что-то ледяное, я даже смогла открыть глаза. Правда слёзы успели высохнуть и это получилось с трудом. Ресницы слиплись от солёной влаги.

— Лиззи, солнышко, что болит? — Приятный голос медсестры и её холодные руки, которые ласково погладили по лицу, проверяя наличие температуры.

— Рука, рука. — Я попыталась подняться, но физрук не позволил.

— Покажи, пожалуйста. — Женщина, Марина Георгиевна, убрала на секунду ледяной компресс. — Что это? — Боль немного притупилась, а растаявший лёд, превратился в воду. И будто бы ластиком стер большую часть татуировки. Я сначала даже не поняла, о чем речь, пока не сфокусировала зрение на запястье и не увидела что-то похожее на ожог. Кожа на этом месте стала сморщенной и тонкой, с множеством волдырей. Она уже не горела так сильно, поэтому я могла сесть и поближе рассмотреть руку.

— Что со мной? — Дрожащими пальцами я хотела дотронуться до покраснений, но Марина Георгиевна резко перехватила мою здоровую руку.

— Не трогай. Ты встать можешь? Дойдешь до медпункта? — Женщина в белом халате смотрела на меня серьёзно.

— Вроде, могу. — Неуверенно протянула я, начиная подниматься.

— Кто-нибудь, из мальчиков, помогите, пожалуйста. — Крикнула Марина Георгиевна, пока физрук помогал мне встать.

Мгновенно откликнувшимися были Илья и Тёма. Они подскочили ко мне с двух сторон, и приобняв за талию, помогли сделать первые шаги. Боль в руке начала отступать, оставляя лишь жжение и зуд.

Ребята довели меня до медпункта и усадили на кушетку, которая находилась за ширмой.

— Спасибо, возвращайтесь на урок. — Буркнула медсестра, копошась в стеклянном шкафчике с медикаментами.

Вот она достаёт бинты, мази, пластыри, какие-то тюбики, хлоргексидин.

— Я подожду.

— Я подожду.

Хором ответили Тёма и Илья и переглянулись.

Марина Георгиевна отправила двоих богатырей за дверь. Если так неймётся, путь ждут снаружи.

— Откуда у тебя ожог? Как ты его получила? — Расставляя на подносе нужные препараты, медсестра перешла к опросу. Ну, вот и что мне ей ответить? Шла, упала, очнулась, гипс? Кто мне поверит, что оно произошло неожиданно.

— Не знаю. Мы играли в волейбол, я держала в руках мяч. Потянулась, чтобы перебросить через сетку, в тот момент рука будто загорелась. Я упала и всё.

— Такое раньше случалось? — С холодностью хирурга, спросила Марина Георгиевна.

— Нет. Бывало, просто иногда чешется и жжется, но чтобы до такой степени, никогда. — Я только шептала, боялась, что Илья может подслушать разговор. Если Тёме я доверяла как себе, то Мельниченко был для меня фактически чужим человеком.

— Лиззи, у меня к тебе очень важный вопрос, ответь на него честно. — Пока Марина Георгиевна колдовала над моей рукой, пока прокалывала волдыри и выпускала из них жидкость и наносила специальную желтую пену на руку, она стала чересчур серьёзной.

Вопросительно взглянув на медсестру, я пару раз дернулась. Всё-таки неприятно, когда тебе прокалывают волдыри тонкой хирургической иглой.

— Ты давно вырезала чип? — Сколько я скрывала этот факт, столько и боялась, что рано или поздно кто-нибудь узнает об этом.

— Давно. — Прохрипела я и сглотнула. — Вы сдадите меня федеральной службе? — Есть в России, как и в других странах, специальная служба, которая изначально занимается как раз-таки вживлением чипов. А заодно, вылавливает тех, кто этого ещё не сделал или же, удалил, как я.