— Крота поймал не я, а Жан-Пьер Беллен. Но я ведь не знал, что…

— А хомяк? Ты тоже «не знал, что…»? Уж и намучились мы с этим твоим сокровищем.

Я опустил голову. Ну конечно, опять о хомяке вспомнили. В самом начале зимы он внезапно исчез. Уж я искал его, искал — нигде найти не мог… А знаете, где его через два месяца обнаружила мама? В кожаном кресле в гостиной. Он прогрыз снизу обивку и устроил там себе теплое гнездышко среди пружин и конского волоса. Но мама больше ничего не сказала про хомяка.

— Я не говорю о черепахах, о больном кролике и об уже в ванной, а ведь это могла быть и гадюка. Короче говоря, в нашем доме побывал целый зверинец, и вот теперь еще какой-то наглый пингвин…

— Мама, это не пингвин, это кайренок, бедный бездомный птенец. На моем месте, мама, ты бы поступила так же.

Я убирал за Пик-Квиком, а он пил тем временем воду из кошачьей миски, постукивая клювом о дно.

— Гильом, морская птица должна жить в море. Я согласна оставить его на день, но завтра ты унесешь его. И чтобы я не видела его больше на кухне и вообще в доме.

Уф, полдела сделано! Если Пик-Квик не очень напроказничает сегодня, он, может быть, останется у нас. Что же, придется мне быть начеку.

— Спасибо, мама! Ты такая добрая! Обещаю держать Пик-Квика только в саду или во дворе.

Я поцеловал маму, а она улыбнулась:

— Опять ты меня разжалобил, Гильом. Только пусть твой Пик-Квик не кричит у меня над ухом. И кормить его будешь ты сам.

Я все обещал. Сейчас я бы пообещал и луну с неба достать. Тут вошел дедушка с моим младшим братом Пьером и сестренкой Мари-Франсуазой.

«Пик-квик! Пик-квик!»

— Что здесь происходит? — спросил дедушка с невинным видом. — Откуда здесь эта птица? И почему от нее столько шума?

— Не притворяйтесь, Льом Танги. Вы прекрасно знаете, откуда здесь эта птица, и, как всегда, во всем потакаете Гильому.

Дедушка подмигнул мне.

— Луизетта, ну это же на день-два. Дождемся прилива и отвезем его обратно на остров. А пока пусть детишки позабавятся — и Гильом, и малыши.

Пьер и Мари-Франсуаза уже играли с Пик-Квиком и называли его утеночком.

Пик-Квик позволял себя погладить. Он ничуть не дичился, как будто всю жизнь прожил у нас в доме.

— Кыш отсюда, не топчите пол! — прикрикнула мама. — Идите в сад и не тискайте пингвина, а то задушите его.

Ну вот, мама уже защищает Пик-Квика! Дедушка подмигнул мне: «Все идет как по маслу. Наша взяла».

Только мы собрались уйти, как на бархатных лапках вбежал Чемпион. Я уже говорил вам, что он рыжий, а глаза у него желто-зеленые. Он похож на благодушного дядюшку, но это только на вид. Он частенько обманывает воробьев; те беззаботно роются в пыли, дурачатся, как только могут, и не обращают внимания на большого рыжего кота, спящего на пороге. Спящего? Как бы не так! Этот толстый притвора все видит. Прыжок! Хлоп! Точный удар, и воробей у него в лапах, прижат к земле и сейчас будет проглочен.

Мы любим Чемпиона, но он не позволяет себя ласкать. По натуре он скорее бродяга, чем домашний кот. Все время где-то шатается, часто пропадает на несколько дней и сам кормится. А когда он возвращается после своих подвигов, ему не нравится, если в доме что-то изменилось. Дедушка говорит: «Хоть Чемпион и гуляка, в душе он консерватор». Так это или нет, но только Чемпион сразу уставился на Пик-Квика своими желто-зелеными глазами и застыл как вкопанный — только усы подрагивают да торчит кончик розового языка.

Ну а Пик-Квик запросто подскакивает к коту чуть не вплотную — он любопытен, как сорока. Что теперь будет?

Чемпион весь подбирается, втягивает голову в плечи — дурной знак. «Фр-фр», — шипит он злобно, глаза его сузились и превратились в щелочки.

Точно так он встречает собачонку наших соседей Биканов, когда эта пустолайка, на свое несчастье, забредает к нам во двор.

— Оставь, Чемпион, не трогай!

Только я собираюсь вмешаться, как Пик-Квик бросается прямо на кота:

Флаф-флаф — его крылья хлопают, словно паруса на ветру.

«Пик-квик!»

Его боевой клич, пронзительный, как сирена, летит прямо в усы Чемпиону.

Кот в ужасе отпрыгивает.

Пик-Квик повторяет прием.

«Пик-квик!»

Побежденный Чемпион несется прочь и взлетает на сливовое дерево с такой скоростью, будто за ним гонятся все кайры семи островов.

Дедушка ликует. Он не очень-то жалует кошек.

— Все, Чемпион больше сюда носа не покажет.

Дедушка больше привык к морю, чем к земле, и поэтому все морское для него важнее сухопутного. Даже малютка кайренок. А я горжусь своим другом Пик-Квиком — он обратил в бегство противника в десять раз больше себя.

Так Пик-Квик поселился у нас.

Мы играли с ним до самого обеда.

Он всюду следовал за нами, не оставляя ни на секунду.

Мы шли — он шел. Мы бежали — он бежал. Уморительный, как заводная игрушка.

И по-моему, развлекался ничуть не меньше нас.

«Пик-квик… Пик-квик… Пик-квик…»

Иногда он спотыкался о бугорок и терял равновесие, но тут же снова вставал на ноги.

Я порезал ломтиками рыбу триглу, и Пьер с Мари-Франсуазой накормили его. Он и не думал привередничать!

На время обеда я запер его в пристройке, где дедушка хранил свое рыбачье хозяйство: сети, буйреп — это такой канат, к которому привязывают стеклянные поплавки, — растянутый невод, плетенные из ивняка верши для ловли креветок и омаров, да еще банки с краской и старые, уже негодные тросы. В пристройке приятно пахло солью, водорослями и смолой, как будто вместе со снастями, принесенными с «Пенн-дю», дедушка запирал здесь все ароматы моря.

Я подумал, что Пик-Квику будет хорошо среди родных запахов. Когда я выходил, он потерся о мои ноги, что-то тихо попикквикивая. Наверное, благодарил меня на своем языке…

— Я постараюсь, чтобы ты остался у нас насовсем, Пик-Квик, но только не хулигань, а то нам с тобой попадет…

За обедом малыши не переставая говорили о Пик-Квике, особенно Пьер. Дедушка сказал, что Пик-Квик — самая хитрая кайра на свете, раз ему удалось подружиться с людьми.

— В море ему пришлось бы попотеть, чтобы что-нибудь выловить, а тут все на блюдечке подносят… Тоже мне паша!

Мама подняла глаза.

— Не учите детей лентяйничать, Гильом Танги. Все должны трудиться, даже кайры.

Я ничего не сказал, потому что за столом дети не должны влезать в разговор взрослых, но в глубине души я скорее был согласен с дедушкой.

Пик-Квик сумел постоять за себя… Он показал себя мужественным и сообразительным — спасся от гнева больших кайр и проучил Чемпиона, пожирателя воробьев.

Это не так уж мало. И потом, ведь Пик-Квик мой друг…

На следующее утро я пошел в школу. Ребята уже знали, что я подобрал на островах птенца кайры, и только об этом и говорили. Как сказал бы дедушка, прачечное радио работало на всю катушку. В его времена все деревенские новости — и правду, и выдумки — разносили прачки, про которых недаром говорят, что они болтливы, как сороки. Целый день они били вальками и мололи языком.

— Говорят, ты его удочкой на палтуса поймал?

— А мамаша Ле Коз болтает везде, что морская птица в доме приносит несчастье.

— Скажи, Льомик, а ты не стащил своего пингвина на Рузике?

Ненавижу вранье, сплетни и вообще всякое свинство. Я рассказал, как все было на самом деле. Так что хватит.

— Мы, Танги, не разорители гнезд. А кто станет всякую ерунду болтать, будет иметь дело с моим дедом Гильомом Танги. И точка.

Потом все стали рассказывать истории о морских птицах — кого можно приручить, а кого нельзя.

Лойк Кадью вырастил птенца чайки, но тот исчез через полгода.

— Твой Пик-Квик рано или поздно удерет. У этих дикарей никакой благодарности нет, даже за еду. Как только они смогут сами прокормиться, поминай как звали! И уже навсегда.

Пьеро Кере, сын автомеханика, сказал, что его дядя выдрессировал баклана для рыбной ловли. Тут все недоверчиво загудели, а он сказал: