И — гоп-ля! — как сквозь землю провалилась.

Наутро я отнес драгоценности одному своему другу — химику и спросил:

— Из чего это сделано?

— Дай погляжу.

И он заперся в лаборатории. Через час выходит и говорит:

— Просто невероятно! Они резиновые! Ничего подобного не видел! Можно я их возьму себе?

Я оставил ему драгоценности и вернулся к Баширу.

— С драгоценностями не получилось, — говорю. — Ведьма тут же мне их выложила.

— Придумаем еще что-нибудь, — говорит Башир.

Он сходил за банкой, поставил ее на прилавок и вновь запел:

Прибегает мышка, я ввожу ее в курс дела, она переводит, получает ответ и передает его Баширу:

— Пипи пиррипипи ипип ипип ип!

— Что она говорит?

И Башир мне переводит:

— Попроси у ведьмы ветку макаронного дерева, да такую, чтобы она принялась в твоем саду.

В тот же вечер говорю ведьме:

— Хочу ветку макаронного дерева!

— Ха-ха-ха! Затея вовсе не плоха! Хоть и не ты это придумал, ну да ладно — держи!

— И — хоп! — достает из-за пазухи великолепную ветвь цветущих макарон, с побегами спагетти, с продолговатыми листьями из лапши, с цветами из рожков и даже с семенами в виде букв алфавита!

Я прямо опешил, но все же попытался к чему-нибудь придраться:

— Это не настоящая ветка, она… она не примется!

— Ты так думаешь? — говорит ведьма. — Что ж, посади ее в своем саду — сам увидишь! До завтрашнего вечера!

Не откладывая в долгий ящик, я тут же вышел в сад, выкопал на грядке ямку, посадил макаронную ветку, полил и пошел спать. На следующее утро иду в сад — и что же вы думаете? Ветка стала преогромной: почти как целое деревце с настоящей кроной, да и цветов на ней распустилось видимо-невидимо. Я вцепился в нее руками, постарался вырвать… Не тут-то было! Разрыл землю вокруг ствола и обнаружил, что макаронное дерево пустило сотни вермишельных корешков… Я совсем отчаялся! И даже к Баширу идти расхотелось. Брожу я по улице взад и вперед как неприкаянный и вижу, что добрые люди перешептываются, когда я прохожу мимо! Знаю я, о чем они судачат!

— Несчастный молодой человек! Поглядите на него! Близок его последний час, сразу видно! Вечером ведьма утащит бедолагу!

Ровно в полдень позвонил Башир:

— Ну как? Вышло?

— Нет, ничего не вышло. Я погиб. Сегодня вечером ведьма утащит меня. Прощай, Башир!

— Да нет же, еще не все потеряно, не болтай ерунды! Приходи сию же минуту, расспросим рыбок!

— Что толку? Уже ничего не попишешь!

— Тебе и не надо ничего писать! Приходи быстрей! Стыдно вешать нос!

— Ладно, приду, если хочешь…

И я пошел к Баширу. Прихожу, а все уже наготове: и банка с рыбками, и мышка возле нее.

В третий раз пересказываю свою историю, мышка переводит, рыбки долго-долго совещаются, и на этот раз на поверхность выплывает желтая и ритмично позевывает:

— Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль..

И так почти четверть часа.

А потом мышка поворачивается к нам и произносит целую речь, которая продолжается добрых десять минут.

Спрашиваю Башира:

— Что они такое рассказывают?

Башир говорит:

— Слушай очень внимательно, потому что дело не простое! Когда придешь вечером домой, попроси у ведьмы волосатую лягушку. Это поставит ее в тупик, так как волосатая лягушка — это она сама. Она, ведьма, и есть волосатая лягушка, только в человеческом обличье. Так что одно из двух: или она не сможет тебе ее дать — и тогда ей придется уйти насовсем или все же решит показаться тебе в виде лягушки и для этого должна будет в нее превратиться. Как только она станет волосатой лягушкой, поймай ее и свяжи покрепче толстой веревкой. Больше она уже не сможет раздуться так, чтобы снова обернуться ведьмой. Потом сбрей ее волосы, и она станет самой обыкновенной, совершенно безвредной лягушкой.

В меня снова вселилась надежда. Я спросил Башира:

— В твоей лавке продается веревка?

Башир продал мне моток толстой веревки, я сказал спасибо и ушел. Вечером ведьма тут как тут:

— Ну, голубчик, сразу тебя уносить или как? Что ты у меня попросишь в этот раз?

А я, проверив, не спуталась ли веревка в кармане, отвечаю:

— Дай-ка мне волосатую лягушку!

Ведьма явно приуныла… И как заголосит с пеной у рта:

— А? Что? Это не твоя выдумка! Проси чего-нибудь другое!

Но я стою на своем:

— Зачем же другое? Не хочу ничего другого, хочу волосатую лягушку!

— Ты не имеешь права ее просить!

— Так ты не можешь мне дать волосатую лягушку?

— Могу, но мы так не договаривались!

— Значит, не хочешь?

— Не хочу!

— Тогда убирайся вон! Я здесь хозяин!

— Ах, вот ты какой! — взвыла ведьма. — Что ж, раз так — получай свою волосатую лягушку!

И на моих глазах она съеживается, сморщивается, скрючивается, сдувается, как проколотый мяч, и расплющивается, будто тает, да так быстро, что через пять минут передо мной самая настоящая зеленая квакушка, только с густыми лохмами на голове. Она волочит лапки по паркету и истошно квакает, словно на нее напала икота:

— Ква! Ква! Ква! Ква!

Я тотчас прыгаю на нее, прижимаю к полу, вытаскиваю веревку из кармана и раз-раз! связываю и перетягиваю ее! Она дергается, задыхается, пытается раздуться… Но веревка затянута слишком туго. И лягушка только свирепо выпучивает глаза да вопит что есть мочи:

— Ква! Ква! Ква! Ква!

Не теряя ни минуты, несу ее в ванную, намыливаю, брею, а потом развязываю и оставляю на ночь в ванне, налив воды на самое донышко.

Назавтра я посадил лягушку в банку и опустил туда маленькую лесенку, потому что перед дождем лягушки в банках забираются на верхнюю ступеньку и квакают. И отнес этот барометр Баширу. Он поблагодарил меня и поставил банку на полку рядом с рыбками.

С тех пор лягушка и рыбки беспрерывно переговариваются. Лягушка говорит: «Ква! Ква!», а рыбки ей: «Буль! Буль!» — так и общаются друг с другом, не переставая.

В один прекрасный день я попросил Башира:

— Не позовешь ли ты мышку? Интересно узнать, о чем это они там болтают?

— Что ж, можно, — сказал Башир.

И вновь пропел:

Когда пришла мышка, Башир попросил ее послушать и перевести нам. Но мышка на этот раз наотрез отказалась.

— Почему? — спросил я.

А Башир ответил:

— Потому что это сплошная ругань!

Такова история ведьмы. И теперь, когда бы вы ни зашли в мой домик — днем ли, ночью, — можно сколько угодно распевать:

Ручаюсь, что ничего не случится!

Живу я в Бервиле. У нас тут море, пляж и летом яблоку негде упасть — на каникулы приезжает уйма народу, и все то плещутся в воде, то лежат на песке, или попивают аперитив в открытом кафе отеля, или едят пирожные в кондитерской Компена. В общем, чувствуешь себя каким-то потерянным из-за этой толпы. Лично я, кстати, никогда не купаюсь, наверно, потому, что привык к морю: я-то его вижу круглый год и уже внимания не обращаю, а на пирожные у меня нет денег.

Надо вам сказать, что папа мой работает почтальоном, а мама в курортный сезон нанимается приходящей прислугой. Этим летом она работала у Элиоттов — ну, у которых дом с деревянными балконами и красной геранью. У них двое детей, да их двое, правда стирки мало — мама говорит, они обычно ходят полуголые, — но зато посуды всегда горы, и всюду ужасный беспорядок, особенно в комнате у ребят, Макса и Мануэля, у них игрушек девать некуда: штук тридцать машинок, электрический грузовик, коробка с красками, набор «Юный химик» и еще много всего…