— Как скажете, Изаму-сан, — наклонила голову Мэй.

— А пока объясни, что со мной произошло сейчас. Почему я весь в синяках и тело ломит так, как будто по нему табун лошадей галопом проскакал?

— Вы подрабатывали в магазинчике старого Кена. Вместе с его старшим сыном разгружали машину с продуктами. Он вам дал двести йен. По дороге к дому на вас напала банда шакалят Сэберо. Они захотели забрать деньги. Наверно, кто-то из них видел, как вы таскали продукты в магазин. Вот и устроили засаду.

Деньги вы не отдали. Завязалась драка. Вас повалили на асфальт и стали пинать ногами. И тогда началась инициация. В этот момент в вашем теле проснулась фамильная магия Огавы. Вы засветились голубым огнем. У нападающих загорелись руки и ноги. Они с воплями убежали. Вы были без чувств, и Юки с Нобу пришлось тащить вас домой. А потом провалялись трое суток, не приходя в сознание. У вас был жар, и мы с Юки поочередно дежурили возле кровати.

— Понятно, — я попытался привстать, но скривился, ощутив боль в теле. — А Нобу, который меня притащил вместе с Юки, он кто?

— Младший брат Юки, — ответила Мэй. — Они вместе живут, рядом с нами.

— Надо им спасибо сказать, — выдохнул я, опуская голову на подушку. — А как у нас с деньгами?

— Есть пока немного, — усмехнулась старушка. — Я подрабатываю в забегаловке у старика Рио, через дорогу. Мою посуду. Забираю объедки, и денег немного перепадает. Да и ты свои 200 йен никому не отдал.

— А они разве не сгорели от голубого огня? — удивился я.

— Вы точно все позабыли, Изаму-сан, — покачала головой Мэй. — Магический огонь никогда не наносит вреда повелителю. Он может сжечь врага и всё вокруг, но не притронется ни к одной вещи своего господина.

— Понятно. А теперь расскажи мне, где мы находимся? То, что в трущобах, я уже понял. Меня интересуют несколько вопросов, на которые хочу услышать подробные ответы.

— Подождите, Изаму-сан, — остановила меня старушка. — Вы есть не хотите? Я так обрадовалась, что вы глаза открыли, заговорилась и совсем забыла вас покормить.

И в это мгновение я почувствовал, насколько голоден. Желудок вопил, стонал, орал, ругался, и требовал горячей пищи.

— Ага, очень хочу, — я сглотнул слюну.

— Изаму-сан, простите меня дуру старую, — смущенно поклонилась Мэй. — Есть несколько черствых булочек, немного риса, овощи и фасолевый суп. Что будете кушать?

— Рис и овощи, но сперва булочку, — я облизал пересохшие губы, — и попить что-нибудь дай, пожалуйста.

Хорошо, Изаму-сан, сейчас всё сделаю, — старушка опять согнулась в поклоне и заковыляла к плите и к маленькому старому холодильнику, стоявшему рядом.

Через пару минут я отдал старушке наполовину опорожненную бутылку с водой и, довольно урча, впился зубами в хрустящий бок зачерствевшей булочки. Сожрал хлеб за пару секунд. А бабка уже подавала мне пластиковую тарелку с подогретым рисом и овощами. А в придачу к ним, две деревянные палочки, вместо привычных ложки и вилки, млять!!!

Мэй, с удивленно поднятыми бровями смотрела, как я, поставив тарелку на колени, пытался орудовать палочками, взяв их двумя руками. Есть хотел так, что в приступе энтузиазма, выковыривая еду из тарелки, чуть не воткнул палочку в глаз ошалевшей от такого авангардизма старушке.

На меня и бабку полетели кусочки какой-то зеленой травки, помидоров, огурцов. И если ломти овощей я смог после неоднократных неудачных попыток донести до рта, нанизав их на палочки, как на шпажки, то рисовые зернышки летели куда угодно, но только не ко мне в рот. Через минуту кровать, обалдевшая старушка и я были с ног до головы заляпаны едой. С уха Мэй свисал пучок зеленого лука, среди седых волос блестели белые рисинки, к щеке прилип кусочек помидора, а к подбородку — тоненький кружочек огурца.

Старуха похоже потеряла дар речи, молча глядя на меня ошалевшими глазами. А я, наконец, добрался до первого рисового зернышка, с удовольствием слизал его с палочки. А потом плюнул на приличия, закинул палочки на тарелки и начал загребать рис ладонью, засыпая горстями в рот. Через несколько секунд услышал, как громко щелкнула вставная челюсть Мэй.

Когда я, громко чавкая от удовольствия, дожевывал последнюю порцию каши, старушка не выдержала. Она нервно дернулась, закатила глаза и рухнула на пол, ногами сшибив табуретку.

— Блин, и что же делать то? — озадаченно почесал я затылок. Затем напрягся и, кривясь от боли, встал с кровати. На похлопывания и осторожную тряску Мэй не реагировала, не подавая никаких признаков жизни. Пришлось идти искать воду. Она нашлась в большом баке, прикрытом железной крышкой. Сверху стояла пиала, которую я сразу же наполнил водой.

Подошел к старухе. Пару секунд поколебался, но потом всё-таки вылил воду ей на голову.

Бабка застонала и открыла затуманенные глаза. Я поднатужился и из последних сил, не обращая внимания на боль, разрывающую тело, помог ей усесться на кровать. Сам обессилено опустился рядом.

Мэй испуганно дернулась, отодвигаясь от меня. Глаза старухи сверкали страхом и злостью, сверля мое лицо.

— Ты не Изаму, — выдохнула она. — Кто ты такой, гайдзин?

Примечания:

Юката — японское платье-халат

Оби — широкий пояс

Гайдзин — иностранец

— Мэй, ты же сама сказала, что при инициации возможны проблемы с памятью, — напомнил я. Рассказывать о своей настоящей личности сейчас было безумием. Судя по реакции Мэй, последствия могут быть непредсказуемыми. А мне очень не хотелось оказаться на улице в незнакомом мире, голым и босым, да и ещё не восстановившимся после побоев.

Старушка подозрительно покосилась на меня, но через десяток секунд хмурое лицо разгладилось.

— Действительно, могло такое быть, — после короткого раздумья, кивнула она, — После инициации разное происходило. И память теряли, и на незнакомых языках говорили, и видели жизнь предков.

— Вот видишь, — воодушевился я, — а ты так сверкала своими глазищами, думал, что сейчас в драку полезешь.

Бабка встала и согнулась в глубоком поклоне.

— Простите свою старую няню, Изаму-сан, больше такого не повторится, — попросила она.

— Забыли, — великодушно отмахнулся я. — Лучше расскажи мне об окружающем мире. Мне нужно как можно быстрее восстановить память.

— Хорошо, — кивнула Мэй, — только, Изаму-сан, давайте так, вы спрашиваете, я отвечаю.

— Договорились, — кивнул я. — Для начала я хочу послушать о Ниппон. Кто правит, политическое устройство, административное деление. И всё что, ты можешь рассказать о нашей стране.

— Хорошо, Изаму-сан, — склонила голову старушка.

Два часа я слушал Мэй, жадно впитывая информацию. Ниппон была империей. Правил страной, естественно, император — Хикарухито, происходивший из рода «Абэ». Часто к имени монарха, прибавлялось прозвище «Ками», что значит «Божественный». Император был первым среди равных в среде знатных элиты Ниппон — дайме, выходцев из самураев и кугэ — «гражданских» аристократов, многие столетия являющихся близким окружением правящих династий. Естественно, опирался монарх на свою семью и братский род «Абэ». Хикарухито и его близкие были самыми крупными собственниками в Ниппон. Им принадлежали крупные корпорации, производящие электронику, агрохолдинги, земля в центре Токио и других крупных городов, огромные заводы, выпускающие автомобили и многое другое. Самые известные аристократические фамилии также владели портами, торговыми флотами, компаниями, производящими медицинское оборудование, боевую робототехнику, причем каждая семья обычно специализировалась на основном виде деятельности, создавая большие производственные цепочки. Например, корпорацией, выпускающей лекарства, компанией, продающих их на экспорт, сетью аптек и интернет-магазинов, реализующих такую продукцию. Но это не мешало аристократам иметь множество дополнительных бизнесов. Как правило, основным видом деятельности занимался глава семьи, а другими — родственники, вплоть до женщин, взявших на себя соответствующие виды деятельности — модельные агентства, театры, сауны и многое другое.