— Chiquita, я в курсе, что это ты.

Я слышала в его голосе улыбку, от которой у меня скрутило живот, хотя я находилась на грани нервного срыва.

Я проигнорировала спазмы в животе.

— У нас кризисная ситуация, — сообщила я.

Еще одна пауза.

— Разве я не высадил тебя минут пять назад?

— Да.

— Как у нас может возникнуть кризисная ситуация спустя пять минут?

— Текса нет на работе. Он говорит, что у него похмелье.

— Так, может, у него на самом деле похмелье, — ответил Эдди.

— Он не может мучиться похмельем и защищать маму! Он провалит работу. Мама должна переехать к нам.

Снова тишина, затем:

— Твоя мама не переедет к нам.

При этом замечании в его голосе не слышалось улыбки.

— Тогда мы должны переехать ко мне.

— В прошлый раз, когда я остался у тебя на ночь, твоя мама постучала в дверь, когда мои руки были у тебя в трусиках. Мы не переедем к тебе, и твоя мама не переедет ко мне.

— Эдди!

— Джет, мой план преследует две цели. Первая — обеспечить тебе и твоей маме безопасность. Вторая — обеспечить нам немного уединения и времени, чтобы узнать друг друга получше. Переезд твоей мамы спустит вторую цель в унитаз.

— Мы можем узнавать друг друга получше с мамой рядом.

— Не в том смысле, как я хочу, чтобы мы узнали друг друга.

Живот снова скрутило, и я почувствовала спазмы в трех разных местах. Вздохнув, я отмахнулась от этих ощущений.

— Если бы мама жила с нами, держу пари, ты бы нажал кнопку повтора на будильнике, — огрызнулась я.

— Да, но тогда у нас не было бы времени на долгий душ.

Боже милостивый.

Должна признать, мне нравился долгий душ, по крайней мере, мне нравился долгий душ с Эдди.

Этого я Эдди не сказала.

Вместо этого я заявила:

— Я почти уверена, что ты мне не нравишься.

На что он ответил:

— Ты такая врунишка.

Улыбка вернулась в его голос.

Я вздохнула и отключилась. А что еще я могла сделать?

* * * * *

Инди вплыла в магазин ближе к обеду.

— Как все прошло с Эдди? — поинтересовалась она, бросая сумку в запираемый ящик за книжным прилавком.

— Дариус донес на меня, — ответила я.

Она кивнула.

— И на меня тоже.

— Как Ли это воспринял?

— Ли привык к тому, что я творю безумное дерьмо. Но я хочу знать, как это воспринял Эдди?

— Ему не понравилось, но он смирился.

По какой-то причине от этого я почувствовала себя счастливой и улыбнулась Инди.

В ответ она улыбнулась.

* * * * *

Полчаса спустя вошел Вэнс с еще одним парнем Ли по имени Мейс. Мейс появлялся здесь не очень часто. По словам Инди, он больше любил ночное время. Ростом Мейс был, должно быть, шесть футов три дюйма, обладал телом убийцы, — что, судя по всему, являлось обязательным требованием для команды парней из «Расследований Найтингейла», — черными волосами, нефритовыми глазами и челюстью такой квадратной, что ею можно было пользоваться на уроке черчения.

По информации от Инди, в Мейсе текла кровь уроженца Гавайев, и он предположительно был первоклассным серфером. Ничего удивительного. Даже для крупного парня, Мейс обладал грацией первоклассного спортсмена, который знал, как управлять своим телом. Он бросил серфинг, когда открыл для себя сноубординг. Затем потерял интерес к доскам, когда с его сестрой случилось что-то очень плохое. Из этой игры он вышел, но нашел себе другое развлечение. Теперь, он разыскивал для Ли людей и надирал кому нужно зад, когда было настроение (а оно было почти всегда).

Инди не знала, что произошло с сестрой Мейса, кроме того, что это было что-то серьезное, отчего Мейс постоянно пребывал в дурном настроении.

И еще одно, Мейс был горячим. Все парни Ли были горячими в том или ином смысле, но Мейс немного отличался от всех остальных. Мейса окружала аура таинственности.

Через десять минут после того, как Мейс и Вэнс уютно устроились на диванах с кофе, вошли Ли и еще один из его парней, Мэтт.

— Посиделки, — пробормотал Дюк, глядя на парней, и Инди, Джейн и я наблюдали, как Мэтт отделился, чтобы присоединиться к Вэнсу и Мейсу, а Ли направился заказывать кофе.

Иногда Ли устраивал посиделки в «Фортнуме». Я не знала причин и не спрашивала, но в эти моменты держалась подальше.

Важность их посиделок возросла с появлением Хэнка, который даже не потрудился заказать кофе. Хэнк был полицейским, а не одним из парней Ли, и его присутствие придавало всему официальный характер.

Это также вывело коэффициент сексуальности зоны отдыха «Фортнума» на неизведанные высоты.

— Ох, — выдохнула Инди.

Ей бы можно было повторить это снова, но только в хорошем смысле.

Прозвенел дверной колокольчик, и я подняла взгляд.

Текс вкатил маму на кресле.

— Привет, куколка, — окликнула мама.

— Я с тобой не разговариваю, — крикнула я в ответ достаточно громко, чтобы Команда Горячих Парней затихла и посмотрела в мою сторону. Я их проигнорировала. — И тем более с тобой! — обратилась я к Тексу.

— Что я такого сделала? — спросила мама, округлив глаза.

— Не лечи мне мозги, Чокнутая, — прогремел Текс, но тихо (не спрашивайте меня, как ему это удалось). — Я не в настроении.

— Ты напоил мою маму! — гаркнула я, уперев руку в бедро (откуда у меня появился этот жест, я не знала, но мне нравилось).

Текс поморщился:

— И прекрати орать.

— Я не ору! — проорала я.

Они добрались до меня. Мама схватила меня за руку, полностью проигнорировав мою вспышку, и прощебетала:

— Текс научит меня варить эспрессо, капучино, латте, всё-всё. Он говорит, что есть сиропы, с по меньшей мере, дюжиной вкусов, даже с жареным зефиром! Ведь так, Текс?

Ее глаза сияли.

Боже милостивый.

— Да, Нэнси, — ответил Текс и развернул маму от того места, где я стояла посреди магазина, и покатил за прилавок с эспрессо.

— Нэнси? — спросила я, полуобернувшись, чтобы проследить за их продвижением.

Мама одарила меня своей кокетливой улыбкой.

Текс нахмурился.

— Тебе что, совсем заняться нечем? — спросил он.

Я открыла рот, чтобы ответить. Не знаю, что именно, но хоть что-то, когда дверной колокольчик прозвенел снова. Я посмотрела в сторону входа, и в магазин вразвалочку вошел Смити.

Мой взгляд переместился на него.

— Я с тобой не разговариваю! — заорала я.

— Че-е-ерт, сучка. В чем твоя проблема? — парировал Смити.

— Ты меня уволил! — рявкнула я.

Его руки опустились по бокам.

— Я тебя не увольнял. Всего лишь отправил в гребаный незапланированный неоплачиваемый отпуск.

— Да, ты меня уволил! — огрызнулась я в ответ.

— Судя по твоему настроению, ты еще не разобралась со своим дерьмом, — заметил Смити.

— Нет, не разобралась. Я работаю над этим, ясно?

Он подошел ко мне и протянул конверт.

— Твои чаевые с субботы.

Я моментально притихла. Это было очень мило с его стороны — проделать весь путь до «Фортнума», чтобы отдать мне чаевые.

Я взяла конверт.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Там еще кое-что от девочек и вышибал. Они скинулись немного, зная, что ты нуждаешься, — сказал он.

Проклятье.

Вот и полагайся на мою удачу: спустя двадцать восемь лет люди делали для меня что-то хорошее, а я устраивала им сцену.

Я почувствовала, как слезы подступают к горлу, и проглотила их.

— Не знаю, что сказать, — пробормотала я, засовывая конверт в задний карман.

— Может, «спасибо»? — снова рявкнула мама из-за стойки с эспрессо, используя Голос: — Можно подумать, я плохо ее воспитала, — посетовала она Тексу.

— Это твоя мама? — спросил Смити.

Мне не представилось шанса ответить, так как колокольчик над дверью прозвенел снова.

И, обернувшись, я увидела в дверях свою сестру Лотти.

Она была одета в облегающие черные джинсы и черную майку с эмблемой «Audi», натянувшуюся на ее груди четвертого размера. У нее был сногсшибательный загар, а светлые волосы собраны на затылке в свободный пучок, выглядящий сексуально и небрежно. У нее всегда так получалось.