⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Поэтому горизонты мусульманских купцов ограничивались в основном областями Судана и Восточной Африки, известными с античных времен.

Деятельность личности, подобной Фуггеру¹¹³, которая одной рукой покупала курфюрстов, медь и сельдь, а другой — оказывала финансовую и политическую поддержку предприятиям, в ходе одного из которых было совершено первое плавание вокруг Земли, была на Востоке немыслима. Красочные, зачастую похожие на сказки сообщения арабских путешественников имели не только историко-культурное значение, но читателям в конторах Аугсбурга они казались скучными, ибо их не интересовали ни морские драконы, ни птицы-гиганты, убивающие слонов. Им было безразлично, что в Томбукту богатство человека определялось количеством лошадей и книг, они хотели знать, за какие деньги можно приобщиться к этому богатству. И если мы часто слышали, что арабские купцы в один вечер могли бросить к ногам танцовщиц все свое состояние, то причиной тому была не только восточная пылкость. Там, где золото не имеет цены или имеет малую цену, оно теряет свою притягательную силу: кто не может пускать его в рост или вкладывать в прибыльное дело, легко отдает его на пустое. Поэтому будущее должно было принадлежать тем, кто, охваченный невиданной жаждой наживы, в поисках богатств проникал во все уголки земного шара, всеми правдами и неправдами урывал деньги, а затем упивался пляской биржевого курса. Эта красочная картина нарисована не для того, чтобы провести глубинное исследование исторических процессов, а для того, чтобы заставить нас задуматься.

Ни в какое сравнение с европейцами не идут и другие открыватели Африки: индийцы, индонезийцы, китайцы. Тем не менее именно китайским географам мы обязаны, например, ранним, но очень подробным описанием народов, живших в Африке. Так, китайский исследователь IX века сообщает:

«Страна По-Па-Ли находится в юго-западном океане. Ее жители кормятся не зерном, а мясом, часто они даже нацеживают кровь из жил быка, мешают ее с молоком и в сыром виде принимают внутрь. У них нет тканой одежды, они оборачивают свои тела в овчину, которая их полностью закрывает, Женщины у них чистоплотны и благовоспитанны. Своих сограждан-земляков они ловят и продают иностранцам по очень большим ценам. Слоновая кость и амбра — продукты их страны.

Испокон веков эту страну не удавалось захватить чужеземцам. В сражениях они используют в качестве копий бивни слонов, ребра и рога буйволов; они вооружены нагрудными щитами, луками и стрелами. Арабы постоянно на них нападают»¹¹⁴.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Меч и кожаные ножны

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Это описание, которое частично могло бы быть отнесено к масаям и их красивым женщинам, а частично к другим народам, очень отличается от описаний отвратительных существ, какими воображение европейцев того времени населяло южное полушарие.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Европа миновала свои, казалось бы, мрачные времена. В отличие от античного способа производства феодальный строй принес людям более широкие свободы. Труд даже крепостного крестьянина, обремененного различными повинностями, но имевшего свое хозяйство, основанное на личной собственности, без сомнения, был значительно более созидательным и продуктивным, чем труд раба. Возникли новые способы обработки земли, совершенствовались орудия земледельческого труда и способы упряжи; водяная мельница вытеснила цеп, ветровое колесо заменило балансирный насос. Даже ужасы чумы не могли воспрепятствовать тому, что прибавочный продукт этого общества постоянно возрастал.

Мы не можем проследить за сменой всех причин и следствий, но новые отношения товарного обмена так же неуклонно начали подтачивать и феодальный строй. Крестьяне добились права, а иногда им это даже предписывалось, часть своих повинностей, ранее взимавшихся в виде барщины или натуральных продуктов сельского хозяйства, возмещать деньгами, которые они выручали на городских рынках, ставших центрами тогдашнего развития. Под защитой могучих крепостных стен развернули свою деятельность купцы и ростовщики. В отличие от закостенелых деспотий Востока они стали не слугами режима, а посредниками нового образа жизни. Объединенные с землевладельцами общими устремлениями, они при помощи ремесленников, поселившихся в городах с целью избежать крепостной зависимости, постепенно освобождались от опеки феодальных сеньоров. Жизнь на городских рынках под влиянием самых разнообразных изменений (например, вследствие непрерывно совершенствовавшегося земледелия и животноводства, постоянного роста численности населения и продуктивности ремесленного производства) била ключом. Рыночная торговля охватила все близлежащие земли, в потоке поспешно чеканившихся монет тонули старые привилегии и унаследованные структуры власти.

Так могло бы быть, но феодализм не отдавал без боя ни старые привилегии, ни власть. Деньги только подтачивали феодальный строй, тонул же он в крови. Крестьяне не просто добивались права продавать на рынке прибавочный продукт, но отвоевывали это право. Ремесленники не просто селились в городах, а бежали от крепостников, и нередко их побеги кончались петлей.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Городские колокола чаще призывали горожан к обороне, а не на городское вече. Хваленое купеческое сословие бессовестно использовало всех и вся, когда его стремление к прибыли наталкивалось на ограничения, обусловленные феодальным способом производства. Причем купечеству было все равно, что носили те, кого оно использовало, — латы, мантии или холщовые рубахи. Оно подливало то масло, то воду в огонь общественных противоречий, сообразуясь лишь с собственной выгодой. Тех, кто, гонимый бурями времени, потерял исконные связи, оно не приводило к свету социальной справедливости, а низвергало в рудники.

Именно так, хотя и не всегда столь обостренно, развивались события в Португалии — государстве, возникшем в 1139 году в западной части Иберийского полуострова после того, как граф Афонсу Энрики (Афонсу 1, 1128–1185) и его войско одержали победу при Оурике над маврами, захватившими здешние земли в VIII веке. После битвы Афонсу Энрики провозгласил себя королем. В 1147 году его войска при поддержке крестоносцев отбили Лиссабон, а столетие спустя преемники Афонсу I освободили из-под мавританского владычества провинцию Алгарви. Именно тогда, на два с половиной столетия раньше Испании сбросив иноземное иго, Португалия приняла свои современные очертания. Все это звучит победоносно, но Португальское королевство в ходе продвигавшейся с севера на юг реконкисты (движения за освобождение исконных земель) ступило на тернистый путь. Во-первых, оно должно было оказывать сопротивление недоброжелательному испанскому соседу, признавшему королевство только после того, как Афонсу 1 в 1143 году объявил страну папским леном, что обеспечило ему защиту со стороны Ватикана. Духовенство, изначально ставшее идеологом политики реконкисты, направленной на единение, приобрело поэтому еще большее влияние и ждало благодарности в виде политических уступок и поместий. Во-вторых, духовно-рыцарские ордена и феодалы требовали за собственное участие в военных походах, а также за участие в походах своих вассалов значительной доли от завоеванного. И наконец, следовало достойно наградить крестьян, на которых и легли основные тяготы тех войн и которые принимали в них участие не ради царства небесного, а ради земли и освобождения от феодальной зависимости. Города, эти бастионы реконкисты, тоже ждали новых привилегий.