Однако, он возвращается через пять минут и докладывает, что вокруг видны только кусты, никаких высоких деревьев нет в помине почему-то.

Все как я и ожидал, похоже, что мы оказались в западне.

.

— А на что этот берег похож? Сами подумайте.

Я пока отправляюсь на тот самый песчаный холм, который неспроста так возник посередине этого плоского плато. Есть там какая-то большая хрень, какой-то камень или остатки сооружения.

Интересно, только, раскопками древности нет времени заниматься.

Не спеша лезу на холм, чтобы посмотреть вдаль, пока остальные попутчики приводят в порядок упряжь, отгоняют самых настойчивых насекомых из тех, прицепившихся еще с болота.

Поднимаюсь на самое высокое место, смотрю по сторонам, затем оборачиваюсь еще. Явно не хватает хорошего бинокля, однако, вокруг холма я вижу только такой же пологий берег с шапками невысоких кустов. Похоже очень, что эту местность по весне здорово топит и поэтому тут не растут деревья, только цепкие и живучие кусты могут здесь выживать.

Не видно никакого леса, а должно бы уже показаться на глазах такое количество деревьев, если два часа хода, это километров шесть-семь по такому песку. Даже меньше будет, не больше пяти проедем по такой почве.

Наврал про лес наш проводник, значит, есть еще какая-то заподлянка в его словах и обещаниях.

Внезапно меня вдруг качнуло, закружилась голова, я даже присел на задницу на секунду.

Непонятное явление, первый раз в жизни почувствовал себя таким беспомощным. Точно могу свалиться с этого холма вниз, благо, что просто скачусь по песочным склонам до самого низа.

Однако, времени раскисать точно нет, у нас большие проблемы с маршрутом, усугубляемые тем, что вокруг нас вызывающее ужас болото. Похоже, что теперь со всех сторон.

Поэтому я быстро возвращаюсь к своим и говорю, что ничего с холма не видно, никакого леса в округе точно нет.

— Ну, ехать куда-то тоже пока нет смысла, просто время тратить. Может, придется еще спешно возвращаться обратно на тот берег. Время терять не будем, разводите костер небольшой, посмотрим, как наш Товер петь будет.

— Что он нам расскажет в свое оправдание? Что завел куда то не туда? И наврал с три короба?

Тот сразу зашевелился на телеге, понимает, что дело пахнет пытками всерьез.

— Ну, что? Родимый наш Товер! Готов признаться в своих грехах самостоятельно? И рассказать всему честному народу, что ты замыслил с нами сделать?

— Не знаю, о чем ты говоришь, сэр рыцарь! — сразу же затарахтел проводник, вертя по сторонам головой в поиске поддержки от зрителей, — Нет на мне никакой вины! Привел, куда и обещал!

Ну, на суровых лицах наемников и лучниц он никакого сожаления не увидит, зря это только старается.

— Так и леса тоже нет! Никакого! А ты его обещал? Значит, наврал!

— Да дальше он, ошибся я, три часа ехать до него ехать! На таком расстоянии не разглядеть! — упирается Товер по-прежнему.

Можно, конечно, проверить его слова, пустившись быстрее вперед, только, через два часа темнота наступит, никакого леса уже точно будет не разглядеть. А мы останемся посередине болота с не переводящимся здесь гнусом. Понемногу насекомые и сюда начинают залетать, привлеченные горячей кровью и потными телами, судя по все чаще хлопающим ладоням моих товарищей. И крутящимся без перерыва хвостам наших животных

А что тут ночью твориться будет? Лошади точно взбесятся!

Вопрос с маршрутом необходимо решить быстро, минут за десять, а это значит, что придется прибегать к пыткам разумного существа.

Только, это существо завело нас в самую что ни на есть задницу, поэтому — никакой жалости и внутренней слабости к врагам государства!

— Не вопрос, мы то проедем это расстояние! С тобой вместе! Только, не верю я тебе ни на грош. А, значит, придется все же тебя сурово поспрошать! С горелым мясом и отрезанными частями твоего, пойми, твоего тела! — пугаю я мужика.

Не должен он долго упираться, однако, это только в том случае, если не замыслил совсем плохого для нас.

А ведь он точно замыслил! Завел и собирался бросить посреди болота!

— Вы, что же, люди добрые! Мучить меня собираетесь? — взывает к нашей совести еще не понявший, к кому он попал в лапы, проходимец.

Все наверно за взбунтовавшихся крестьян принимает, своих же собратьев по жизни.

— Да, тебя будем пытать, а народ у нас к этому способный здорово, настоящие наемники, которые не жалеют никого. Так что — никуда не денешься, запоешь скоро, как птица певчая, — продолжаю я компанию по запугиванию проводника.

Чем быстрее расколется — тем меньше помучается перед смертью. И тем быстрее мы сможем отреагировать на ту задницу, в которую попали сейчас. Время теперь — очень дорого для нас.

Проводник еще молчит, не понимая, как спасти уже свою задницу в таких условиях.

— Так, нам нужно решать прямо сейчас, обратно ехать или все же есть отсюда другая дорога дальше? Если сейчас выедем, точно успеем до захода Ариала оказаться на том берегу.

И я показываю рукой, что разговор идет о возвращении назад.

Даю осмыслить стремительное изменение наших планов своим товарищам и спрашиваю дальше:

— Наверно, нас там даже ждать пока никто не будет? А, Товер?

Тот продолжает упрямо молчать, тогда Грипзих для начала занимается его пальцами на ноге, пока Терек с равнодушным видом привычного к такому делу человека присел прямо на проводника. Чтобы тот не дергался и не мешал опытному человеку добиваться признания.

Дикие крики продолжаются пол минуты, когда наемник убирает окровавленный нож от ступни проводника.

— Ну, что? Будут нас там ждать?

— Неее! Не будут!!! — плаксиво блеет проводник, понявший, что шутки закончились, теперь его тело в полном нашем распоряжении для наглядных опытов.

— А когда будут? — неумолимо спрашиваю я и, видя, что Товер замолчал, киваю наемнику.

Снова минута непрерывных стонов и воплей, однако, даже меня эти пытки не трогают за душу, что же говорить о привыкших к таким методам допроса опытным наемникам.

Это повседневная картина жизни средневекового воина, такое положение вещей здесь — обычная рутина.

Сам ведь напросился, мы с ним совсем по-хорошему и с полным уважением, а он нас в ловушку завел. Как из нее выбираться — лучше его самого послушать, когда голос сорвет в криках. Чем метаться по рыхлому песку острова, приходя в отчаяние и теряя силы, пытаясь понять, где спасение. Еще и шутить с болотом не хочется, очень оно такое опасное даже с виду.

И около гнуса оставаться тоже невозможно надолго.

— Когда будут ждать? — снова равнодушным голосом спрашиваю я.

Зато, теперь быстро получаю ответ, что ждать будут завтра.

— То есть, когда мы накатаемся на этом острове и поедем обратно по знакомому пути? Когда рассветет, конечно?

— Да, тогда, — убитым, уже сорванным голосом подтверждает мужик.

— Вся деревня будет ждать? Сколько у вас стрелков наберется?

Тут Товер хотел отмолчаться, однако, как только Грипзих хватает его ступню, быстро докладывает трясущимся от испуга голосом:

— Вся, у нас есть два десятка стрелков.

Наемники и лучницы собрались возле телеги, где неподдельно страдает Товер и внимательно слушают его слова.

— Уже лучше. А сейчас ты должен один вернуться и всех своих позвать на веселье? Или они уже там?

Тут схитрил проводник, соврал, что все его земляки уже там, как я ясно различил в его сознании.

Все же надеется, что не полезем мы сейчас на дорогу в обратный путь, где некому нас встретить достойно, чтобы завладеть немыслимыми богатствами чужаков.

Значит, все же с утра народ с луками охотничьими появится, дождется его личного присутствия, чтобы зря время не терять ночью.

А чего, у нас обоз богатый, оружие и доспехи побрякивают на кочках заметно. Девки опять же красивые, всем деревенским попробовать страсть как охота таких шикарных баб.