Вот так можно легко спалиться на таких совсем не мелочах, как слишком много мяса и очень много пива за нашим столом.

Однако, за весь день проблем у нас не случилось, новости о таких щедрых крестьянах, разбрасывающихся золотом в тавернах, еще не опережают нас так явно. Да и вообще не опережают.

На следующий день я без жалости выталкиваю парней из номера следующего постоялого двора, где мы снова объелись и упились. Мужики ночуют во дворе, охраняю телеги с дорогим добром под сеном и наших лошадей. Я тоже с ними остаюсь на всякий случай. Наемники и лучницы заняли большой номер на шестерых за четверть талера, что относительно не дорого по сравнению с едой.

Уже здесь случились кое-какие непонятки с местными крепкими мужиками, которым приглянулись наши спутницы.

А у них нашлось монеты, чтобы предложить статным девкам прогуляться во двор понюхать цветочки и полюбоваться лунами.

Это, конечно, уже конкретная наглость такая, через головы наших людей такое предлагать. Ведь, девки явно с нами приехали, только, мы — проезжие мимо, а мужики местные и их много в селе, если что.

— Это, вы тут посидите и нам не мешайте договориться, а то бока намнем, чужаки! — слышим мы сразу.

— Что ты там хочешь? Да я тебя сам сейчас поимею! — сразу поднял ставки щупло выглядящий задира Шнолль

После этих слов так сразу и пошла веселая потеха с первыми тремя желающими комиссарского тела крепышами.

Получив от Шнолля и Вертуна умело по головам кулаками и ребрам ногами, повалявшись и постонав под столами вволю, местные мужики здорово обиделись. Быстро потом собрали немалую толпу своих сторонников за пол часа и вломились в таверну. Забежали и сразу прижали нас в углу большого зала.

Как и следовало ожидать, конечно, по логике произошедшего.

Тут уже и мне пришлось вступить в массовую драку, раздавая суровые плюхи многочисленным мстителям за честь родного села. Народ тут еще более размашистый, чем я в драке, поэтому легко всех опережаю, снова предупредительно натянув на руки свои зимние меховые перчатки.

С моей новой силой бью всего один раз, всем хватает, чтобы полежать и подумать.

Человек восемь за шиворот отправил отдохнуть за дверь таверны, пока наши наемники сплоченными усилиями опытных драчунов переломили неудачно складывающуюся поначалу драку и отбили подруг.

Те, конечно, тоже не пропустили веселье, били самых решительных, прорвавшихся к ним ухажеров, кружками по головам и сильно ругались. Ксита точно, как трактирная девка, своим сиплым голоском орала.

В общем, понравилось такое культурное времяпровождение всем; и мужикам, и наемникам, и Ксите с Фиалой, и даже мне, хотя пришлось отдать за побитую посуду и прочий ущерб один золотой сверху к общему счету.

Хозяин вообще сначала требовал три талера. Однако, я сунул ему один и послал его погулять, пока мои приятели не проснулись и не услышали такие наглые требования.

Судя по его недовольной роже, он решил такое неуважение не спускать заезжим, но, очень наглым ухарям-крестьянам и вызвал тяжелую конницу на наш караван. Точно отправил кого-то в замок, чтобы местный владетель заступился за него и заодно сам смог хорошо нас пограбить по уважительной и подходящей причине.

Как большой и не возмещенный ущерб местному налогоплательщику проезжими мужиками без охраны заметной.

— Так я и думал, что без смертоубийств не уедем мы отсюда! — говорю я, заметив позади каравана нескольких всадников, сверкающих на свету доспехами.

Мы уже с три часа катимся по дороге после ночлега, а впереди виднеется полоса леса, что довольно отрадно, только, не успеем мы до нее добраться никак.

— Да и не все ли равно, где придется убивать преследователей, — высказывает общее мнение Терек.

Всадники идут за нами галопом и явно, что мимо не проедут по своим важным делам, нечего на это и надеяться.

— А вы еще вставать не хотели и все мозги мне повынесли! — ругаюсь я на наемников.

Они не спорят, явно на лишний час дольше собирались, чем могли бы. Вот теперь придется расхлебывать веселый вечер и похмельное утро. Правда, я все же пожалел перебравших вчера мужиков и три кувшина с пивом, похожим на брагу, им купил еще вечером, до самой драки.

Купил по нормальной цене, пока корчмарь подсчитывал свою прибыль от таких щедрых гостей. Утром, привыкая с видимым трудом к солидным убыткам, он бы уже пива нам не продал ни за что.

— Теперь придется весь день удирать, пока из замка вся дружина баронская за нами не погналась. Чего смотрите, заряжайте арбалеты, немного их скачет, — командует Вертун и раздает нам машинки с болтами, — Сдадим быстро, нельзя нам останавливаться на досмотр.

Видно, что похмелившихся наемников никакая погоня особо не пугает. Наоборот, все хотят показать, что под простыми некрашеными рубахами и портами бьется сердце и прочие органы настоящих крутых мужчин.

— Это, нельзя, чтобы хоть один ушел от нас. Ксита, Фиала — на вас все, кто останется в седлах и соберется удирать, — говорю я, — Если что — лошадей тоже не жалейте!

Здесь еще принято выбивать из седел всадников, а животных беречь, такие еще благородно-романтические времена, как я понял по разговорам. Все это, конечно, не из-за отсутствующего здесь как класс гуманизма, а из-за будущей добычи, в которой лошади играют основную роль, как те же доспехи иди оружие.

Тогда нас к вечеру точно догонят, если кто-то умудриться спастись, хотя, в лесу кое-какие возможности спрятаться у нас есть. Однако, без наших подвод и лошадей жизнь сразу очень сильно поменяется в худшую сторону.

Топать с грузом своими ногами — это вам не красиво на телеге спать, пузо почесывая.

— Да, если мы так после каждого ночлега будет баронских стражников бить — далеко не уедем, — подвожу я итог и гляжу на живописно раскрашенные рожи наемников.

— Придется девок в хлеву кормить и в зал не пускать, чтобы неприятностей поменьше было, — на это не согласны уже лучницы, шумно спорящие со мной, что они тут не причем.

И держались скромно и горбились, как я сказал.

— Хватит уже воздух гонять! Я сам и все мужики красивое молодое тело одним запахом чуем, как бы вы чумазыми неряхами не прикидывались!

Они вообще с моим появлением стали такие разговорчивые, явно чувствуют слишком доброго и хорошего человека в предводителях шайки.

— Едем по-прежнему, не оборачиваемся и не спешим, как будто ничего не знаем. Их всего шестеро на конях, положим с одного разу, — прикидывает Грипзих диспозицию перед сражением.

Через пять минут всадники в железе догоняют нас, лошади под ними дышат очень тяжело, видно, что давно гонятся. Двое сразу скачут в начало обоза, чтобы остановить его, остальные растягиваются вдоль него. Раздается громкий свист Грипзиха, щелкают четыре арбалета, прямо в упор, в лица и грудь всадников, еще девки вскакивают с луками в руках и садят одну стрелу за другой.

Шнолль срубает своего противника ударом в лицо, Грипзих тоже ударом цепом сносит усидевшего в седле после болта всадника

В общем, проходит десять секунд, в седле остается только один дружинник, да и тот уже получил две стрелы, поэтому падает, ускакав всего на полсотни метров.

Я ссадил своего всадника, взрослого такого мужика с песочными усами, явно не ожидавшего такого подарка в упор.

Пустил болт точно в лицо, порадовавшись, что теперь не нужно целиться из лука зверолюдов как попало.

Да и вообще, узнав, что набедокурили в таверне проезжающие мимо простые мужики, за нами послали даже много воинов. Хватило бы и двух человек, чтобы легко привести землепашцев к покорности и повернуть караван назад…

Правда, для таких хитро замаскированных воинов и шести противников очень быстро не хватило. Совсем они нас не опасались, как обычных земляных червей.

— Так, время не теряем! Убитых на подводы, будем по пути чистить от добра! Лошадей вы вдвоем собирайте, тоже лучше отсюда увести! — включаю я командирский голос и сам тащу своего стражника.