09:30: позвонить В. Фишеру и отправить ему на проверку решенную ситуационную задачу по психологии

10-30: проверить бронь отеля в Милане и изучить достопримечательности города

11-00-17-00: работа в офисе

18-00: провести личные собеседования с кандидатами на должности преподавателей Международной школы профессий «Успех равно Счастье»

21-00: заказать аудиокниги на испанском языке

22-00: сыграть новую песню на гитаре и продумать маскировку для дня рождения М.

23-00 – 02:00: проверить отчеты, присланные от головной компании

Он занимается психологией?

После того сборника моих стихов, после той комнаты, которую он сделал для меня… я поняла, как много о нём еще не знаю. «И готовился к нашему дню, даже несмотря на то, что работает день и ночь. Какой же он у меня работяга! И успевает заниматься саморазвитием». «Я считаю потерянным каждый час, не потраченный на работу», – как-то проскальзывалось в его словах.

Который день я думаю о том, чтобы подарить ему одну вещь, но не знаю, как красиво её преподнести. А что, если я положу ее в ящик и он, как только откроет его, увидит мою коробочку? Так и сделаю.

Под размышлениями от его реакции я прибираюсь.

В самом крайнем уголке ящика располагается маленькая по объему книга: старенькая, дряхленькая, с кучей закладок. Антуан де Сент-Экзюпери «Планета Людей». Он читает книги и такого жанра?

Я переворачиваю страницу за страницей, на которых приклеена бумажная звездочка – закладка и прочитываю вслух выделенное маркером:

«Кому из нас не знакома эта надежда, угасающая с каждой минутой, это молчание, которое становится все тяжелее, словно роковой недуг?»

«Нет сокровища дороже, чем столько общих воспоминаний, столько тяжких часов, пережитых вместе, столько ссор, примирений, душевных порывов».

«Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново…»

«В ту ночь и мы были влюблены…»

«В недрах погасшего очага пытаюсь отыскать искорку жизни».

«Вытерпеть можно всё на свете».

«Ибо нет ничего в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком».

«…заблудившийся среди песков и звезд, я сознавал, что обладаю только одной радостью – дышать…»

Какие мысли!..

Дохожу до конца книги.

На обложке приложена фотография меня с Джексоном – момент танца на банкете по открытию 101 филиала модельного агентства. Как он на меня смотрит, а как я на него смотрю… Je t'aime13.

На обратной стороне начертание – «Я сделаю к тебе первый шаг и поклянусь любить до последнего вздоха».

– И я, и я Джексон, обещаю любить тебя до последнего вздоха, – растроганная, я шепчу, целуя его на снимке.

Припевая под нос песню «Je T'Aime» Lara Fabian, я завершаю разборку и затем, раскрыв окно, откуда меня обдает свежим воздухом, поливаю цветок – фиалку, дремлющую на солнышке, на подоконнике.

– Сейчас мы тебя напоем водицей, и ты наполнишься энергией, засверкаешь, как звездочка. Выпрямишь своё зеленое платьице с бутончиками и станешь самой красивой принцессой… – Я приглаживаю листики цветка и улыбаюсь.

– Я поражен…

– АА-Й… – испуганно вырывается из меня, и я поворачиваюсь в сторону услышанного голоса. – Джексон! Ну как так можно! Ты же напугал меня! А давно ты вот так смотришь? – Он стоит у закрытой двери и, засунув руки в карманы, проникает глазами в меня.

– Я так поражен… – И с него исходит добрейшая усмешка.

– Поражен? – вскидываю брови и осматриваю себя: испачкала руку в чернила. – Ты из-за этого, что ли? Ты считаешь меня грязнулей? – цокаю я и, развернувшись к окну, чтобы свет падал на мою руку, оттираю ее влажной салфеткой.

Он медленно направляется ко мне и подходит сзади.

– Поражен твоей добротой… Ты так ко всему добра… – проводит губами по моему плечу, положив руки на талию.

– Доброта спасет мир. И как писал когда-то Уильям Шекспир: «Как далеко простираются лучи крохотной свечки! Так же светит и…

Джексон продолжает, не давая докончить:

– …доброе дело в утомленном мире»14.

С раскрытыми от удивления зрачками, я поворачиваю голову:

– Я…я… поражена! Ты читал?

– Смею предположить, мисс, что Вы обо мне до сих пор не всё знаете!..

Говорить, что я видела в его ларце – не буду. Но он не на шутку увлекся полной мудрости, любви литературой.

Порывистый ветер поднимает белую тюль вверх, и мы оказываемся будто под свадебной фатой. Крепко прижимая меня к себе, водя носом по моей шее, Джексон заставляет переключить моё тело в расслабленный режим, покрывая мурашками. Я перестаю мыслить, перестаю дышать, перестаю смотреть, погрузившись в ту сферу бытия, где существует лишь любимый.

– И чего же я еще не знаю о тебе?

– Узнаешь. Когда-нибудь. Но могу поделиться тем, о чем думаю в эту минуту.

– Да!

Он одурманивает меня протяженно-плавающим, негромким, повелительно-красивым голосом:

– Мысль о том, что ты будешь с другим… о том, что он будет касаться тебя… смотреть так, как я на тебя смотрю… а ты будешь улыбаться ему той улыбкой, которая освещала мой день и приносила ему смысл, убивает меня. Я хочу, чтобы ты была только моей. Никто, никто не имеет права касаться тебя.

Сердце стучит. Я слышу эти слова и еще раз проговариваю их про себя, заполняя ими всю свою душу.

Память припоминает: «Он разузнал о Даниэле всё… нанял человека, чтобы тот проследил за ним, разведав, каким он представляет мужчиной в обществе…»

– Джексон, можно вопрос?!

– Д-а… – восторженно-нежно произносит он.

– А кто у нас такой любитель фарфора? Холл весь обставлен фигурками…

Он мнется, но через полминуты отвечает:

– Белла. Она как-то заходила, но меня не было и решила оставить от себя след.

– А-а-а.

Увидев моё резко изменившееся выражение лица, принявшее ревнивый оттенок, он резко разворачивает меня к себе, впивается в мои губы и через мгновение, приостановив поцелуй, шепчет, дыша в меня:

– Ты же знаешь, что меня она абсолютно не задевает.

– Тогда почему не убрал то, что напоминает о ней? И какое она вообще имеет право наводить тут свои порядки? – Я продолжаю злиться.

– Я слишком был занят… – Его губы касаются моей шее, но я и не смею поддаваться этой ласке, расплавляющей сердце, и держусь.

– Чем же? Снова работ…

– Тобой, малышка… Может, исчезнем на день? Подальше… ото всех… Куда тебя отвезти? – Не проходит и следующей секунды, как я сдаюсь, заслышав фразу, и, вдохнув резкий древесный запах, преграждавший дорогу разуму, лирикой страстно-протяжным голосом отвечаю:

– Отвези меня к звездам.

– Ночь, звезды, палатка, костер, лес, только ты и я, принимаешь?

Он всерьез сказал?

Я отшатываюсь назад, улыбаясь.

– Джексон, я ли это слышу?! От господина Морриса, работающего ночи напролет? Я же пошутила! – смеюсь я. – И у нас скоро встреча с малышами и их родителями, помнишь? Ты подумай!

– Довольно думать, надо чувствовать! Такая погода, какая встреча?! – Его отрешенно-любовный взгляд так смешит меня. В его фразе, что я еще много чего о нем не знаю, правда. – Всё, я звоню Тайлеру и прикажу, чтобы купил нам палатку и собрал теплые вещи.

– Джексон! – Я обхватываю пальцами его щеки и дергаю их, будто пробуждаю его ото сна. – У нас работа! Как ты не понимаешь?! Тебе что-то на голову упало, пока ты ехал сюда?

– Ты правда очень упертая! Что задумала – сделаешь. – Он делает шуточно-недовольное лицо. – Отказалась от звезд!

– Давай в другой раз, ну пожалуйста! И никто от них не отказывался! – восклицаю смешливо я. – Помимо того, ты собирался объясниться с Брендоном, ты забыл? Ты писал ночью сообщение, что у вас встреча…

Сделавшийся в секунду строгим в лице и впавшим в размышления, я начинаю припоминать свои слова, вдруг я сказала то, что могло огорчить его.

– Джексон, ты…