Изменения не заставили себя ждать. Открытые участки моей кожи местами покрылись чёрной коркой, от которой пошёл дымок. Пальцы удлинились, превратившись в кривые острые когти.

Что происходило на лице, не знаю, но вот лицо стоявшего напротив варвара точно изменилось. Удивлённо вытянулось, словно увидело нечто небывалое для этого времени. Впрочем, так оно и было.

Вслед за внешностью стало меняться сознание. Пусть Секрот больше не пытался меня захватить, но преобразование тела непременно меняет и душу. Я снова ощутил то знакомое чувство. Они должны познать страх! Жалкие создания, возомнившие, будто принадлежат к одному со мной виду! Ха! Они — всего лишь люди! А я!

А я…

Да плевать, кто я!

Сорвавшись с места, в мгновение сокращаю дистанцию и влепляю во вражью морду кулак. В мече я больше не нуждался, но оставил его в руке из чистой солидарности. Отреагировать на мой выпад Талгон не успел, и отлетел в толпу, приземлившись на ту самую девицу, недавно получившую от него пинка.

Зал наполнился страхом. Сладким, приятным страхом. Но пока слабеньким. Ребят чутка припугнуло моё преобразование и то, что я с удара нокаутировал варвара. Но всего ужаса своего положения они пока не осознали.

Я отбросил меч и размял когти. И произнёс, не узнав собственного голоса:

— Пора. Провести. Зачистку.

Ответом мне был крик Делвина:

— Хватит глазеть, валите его! Чего встали⁈ Неужто какого-то отродья испугались⁈ На нём браслет, его сила урезана! Тупо внешкой вас пугает!

Речь лидера сработала, и гопота дружно бросилась на меня.

Я метнулся к ближайшему, махнул лапой, и первая разодранная шея извергла фонтан крови. Получил увесистый удар в правую челюсть. Ха, спасибо за толчок в нужную сторону! По инерции подлетаю к левому врагу и вонзаю когти в грудину. Разворачиваюсь и принимаюсь активно орудовать пятернями, вырывая из тел смачные куски плоти.

Как минимум один из врагов оказался одарённым. Рука легла мне на спину, и тут же всё тело охватил лютый холод. Чёрная шкура покрылась ледяной коркой, сковывая движения. Чем не замедлили воспользоваться двое шестёрок, двинувшихся ко мне с ножами в руках.

Ой-ой, плохо дело! Да не в том смысле, что у них ножи, а в том, что я больше не ощущаю их страха! Возмутительно! Да что они себе позволяют⁈ Напрягаю мускулы, разламываю корку, разворачиваюсь, хватаю ледовика за руку и бросаю вперёд. Аккурат на один из ножей.

Пока одна шестёрка пронзает брюхо своему же товарищу, я бросаюсь на вторую. Одним взмахом превращаю его запястье в мясо, подхватываю выпавший нож и вонзаю поглубже в глазницу.

Второй успевает высвободить нож и снова бросается ко мне. Он мне не соперник, но вот роль приманки исполняет на отлично. Пока отвлекаюсь на него, по спине чиркает ещё одно лезвие. Больно, но рана неглубокая — шкура демона уберегла.

Резко бросаюсь вперёд и влепляю колено ему под дых. А как только парень сгибается, сворачиваю ему шею.

Любитель бить в спину от такого зрелища замирает на секунду, и эта секунда становится для него последней.

Но со всех сторон уже налетают новые враги.

С каждым новым трупом страх шестёрок всё нарастает и выдаёт их позиции. Будь их поменьше, это помогло бы мне в бою, но здесь этих источников страха, блин, под десяток! Они сливаются друг с другом и заставляют меня путаться.

А значит, пора перехватывать инициативу. Ускоряюсь и выкладываюсь на полную, нанося жуткие раны прежде, чем меня успевают ударить. Но иногда всё же успевают. Тех, что были с ножами, я вынес первыми, и вместо острых лезвий получил пару ударов битами и монтировками.

Ещё два кровавых фонтана взметаются в воздух, и до врагов наконец доходит, что числом они меня не задавят. Наконец-то страх сменяется на первобытный ужас, заставляя меня расплываться в улыбке. Побросав оружие, шестёрки с воплями бросаются к выходу. И открывают мне спины, идиоты!

Нагоняю одного и, проносясь мимо, вспарываю сонную артерию. То же самое второму, затем третьему.

— Мал, быстрее открывай, мать твою! — кричат они «привратнику», задвинувшему засов с той целью, чтобы перекрыть мне путь к побегу. Откуда ж вам, убогим, было знать, что бежать придётся вовсе не мне?

Обгоняю оставшихся, добегаю до привратника и уже привычным взмахом разрываю ему горло. Разворачиваюсь к остальным. Которых, на минуточку, осталось аж целых двое.

— П-пожалуйста, пощади! — начинает лепетать один из них. — Мы уйдём! Н-никому ничег-го не скажем! Ничег-го не видели, и вообще н-нас тут н-не было!

Да, вот такими должны быть людишки: с трясущимися поджилками и перекошенными от ужаса лицами! Это им идёт куда больше, чем самоуверенные морды!

Я в ответ оскалился и произнёс:

— Будь вы чуть умнее, двинули бы к заднему выходу, пока я гоняюсь за этими. Паника — прелестная штука, не правда ли?

И бросаюсь в атаку. Шестёрки попытались закрыть лица и шеи руками. Ну и ладно. Вонзаю когти в животы и что-то оттуда вырываю. Брезгливо скидываю это что-то на пол и иду к последнему по счёту, но не по важности действующему лицу.

Ага, не поверите, но этот кусок дерьма не сбежал и дождался окончания расправы над своими подельниками. Хотя уж он-то точно знал о заднем выходе. Почему остался? Ну, явно не потому, что был уверен в своей победе или готов с честью пасть в битве. Причина у него в руках. Прямоугольное устройство с направленной на меня камерой.

— Одно нажатие, и эта запись улетит на почту моему отцу, — сказал он, отведя смартфон в сторону и демонстративно занеся большой палец.

Делвин боится, и это видно безо всякого демонического чутья. Вон как рука трясётся.

В другой ситуации я бы пошёл на переговоры. Сказал бы, к примеру, о другом смартфоне в моём кармане, что записывал весь разговор, в котором явно прослеживалось, кто и для чего привёл сюда шоблу гопников, принёсших ножи явно не для нарезки колбасы. Но я был не в том состоянии. Я был демоном, жаждущим страха и крови.

И потому я продолжил шагать навстречу врагу.

— Я не шучу! Я отправлю запись! Ещё шаг, и я нажимаю! — истерично завопил Делвин.

Палец потянулся к экрану. Умом я понимал, что совершаю глупость, но заставить его познать ужас сейчас хотелось гораздо сильнее, чем выйти из этой ситуации с выгодой для себя.

Мелькнул в воздухе деревянный клинок, раздался стук, и смартфон, вылетев из рук Делвина, с треском упал на пол.

— Так не пойдёт, дружище! — произнёс Талгон всё той же звучной голосиной. — Если вызвался на бой, то будешь драться до последнего! Уж я за этим прослежу!

— Твою мать, да тебя-то кто спросил⁈ — злобно выкрикнул Делвин.

Но понимая, что шантаж провалился, поспешил покрыть себя каменной коркой. Ну как сказать «себя»: шею, лицо, грудь и живот. Не дорос ещё до цельного доспеха.

Но я и сам уже на пределе, некогда с ним играться. Срываюсь с места и бросаюсь на сынка Кределов. Паника берёт своё, и парень инстинктивно закрывается руками, хотя они-то как раз ничем не защищены. Серией быстрых взмахов исполосовываю их в мясо, уродец вскрикивает и открывается.

Куда бить? Можно попытаться попасть в зазоры, но… Пах! Why not, как говорится. Взмах сверху вниз, и штука, позарившаяся на мою невесту, обвисает лапшой вместе с изодранными штанами.

— ААААА!!!

С истошным криком враг валится на пол и зажимает рану руками. А я сажусь рядом, обхватываю его голову и оглашаю зал хрустом свёрнутой шеи.

И, истратив последние силы, отзываю демоническую силу. Сразу наваливается усталость, а ещё боль от множественных пропущенных ударов, которую притупляла демоническая ярость. Даже встать на ноги сил нет.

А за спиной раздаются шаги ещё одного неповерженного противника.

— Тц, вот блин! — недовольно посетовал Талгон. — Так хотелось смахнуться с тобой в этой жуткой форме, а ты сдулся.

— Да ты бы помер, как и все эти, — устало усмехнулся я.

— Ну-ка не недооценивай мне тут род Фареллов! Я бы тебя уделал, но пока на ноги после той плюхи поднимался, хренов Делвин уже своих пацанят на тебя натравил. Пришлось ждать, пока ты всех не вынесешь, и надо же было такой хрени случиться, что ровно на мне у тебя силёнки кончились.