- Поздравляю, детка! Отличные новости. А я тут подсолнухами любуюсь.

- Ты в поле что ли? – я почти вижу, как Анькина права бровь взлетает вверх.

- Нет, они в вазе, а я в своем кабинете. Сейчас фотку пришлю.

- Помнишь свой проект по мебели?

Ну, как же не помнить, ведь мы его потеряли, когда я ушла. Димина компания потерпела значительные убытки, но он уверял, что это ерунда по сравнению с приобретением в лице меня.

- Так вот, теперь его веду я, - продолжает она, - и угадай кто наш поставщик? Бинго! Компания «Лес».

- Ого, Ань! Я даже не знаю что сказать, - говорю я растерянно. Я начинала этот проект с одной стороны и, видимо, закончу его, но по другую сторону. Вот уж, наверное, судьба.

Ну и дружба, да, куда без нее на наших рынках.

- Скажи спасибо и жди на кофе! – раздается веселый голос в трубке.

- Спасибо! И я тебя всегда жду, ты же знаешь, - говорю я, и это чистая правда.

- На то и расчет!

Мы разговариваем еще минут десять, обсуждаем новости, планы и мой классный завтрак, а потом приходит время обеда.

. . .

Я еще не привыкла называть Димину квартиру домом, но тут всё именно так, как мне бы хотелось. Тут нет минимализма, серых стен и острых углов, к которым я привыкла и это чудесно. Зато есть большой мягкий диван и пушистый ковер в гостиной, где я полюбила проводить время.

Да, это место вполне может стать моим домом.

Дима сегодня на переговорах, так что решаю порадовать его ужином, ведь, на самом деле, очень люблю готовить, когда это происходит без комментариев типа «почему ты помешиваешь спагетти против часовой стрелки» и без спешки. Идеальное время наедине с собой.

Я повязываю фартук, который купила сто лет назад, но так ни разу и не использовала до этого момента, включаю бодрую музыку и начинаю творить. Через полтора часа у меня уже готово ризотто с гребешками, зеленый салат и брауни. Ну, вернее, гребешки я поджарю в последний момент, иначе будут резиновые.

Я гордо именую крутым себя шеф-поваром и иду переодеваться, потому что Дима должен быть дома с минуты на минуту, а мне очень хочется встретить его в приличном виде.

Слышу поворот ключа в двери и спешу на встречу, но увидев Диму в коридоре, резко останавливаюсь и смотрю на него во все глаза.

Наверное, белая полоса была коротенькой и прямо возле хвоста зебры, потому что первое, что я вижу – перепачканную помадой рубашку.

Мы стоим в коридоре, друг напротив друга и молча пялимся друг на друга. Время будто застыло между нами, Дима смотрит на меня неотрывно, не моргая. Его зрачки расширены, я вижу это даже с пяти шагов, которые нас разделяют. Сама я, наверное, тоже выгляжу странно, вся при параде, только босиком, стою и не двигаюсь, как на паузу поставили.

Я отмираю первой, говорить начинаю скорее по инерции, потому что всегда много говорю, когда нервничаю.

- Так. Я уверена, этому всему есть нормальное объяснение, но пока есть два варианта - истерить или шутить в духе «на тебя опрокинулся грузовик с помадой», пока не определилась, чего хочется больше. Я много говорю, когда нервничаю, ты помнишь, а еще надумаю сейчас с три короба полного трэша, так что начинай отвечать скорее!

Дима, наконец, моргает и отмирает. Конечно, я говорю так быстро, что ему пришлось вслушиваться в каждую букву, что бы мозг смог ее расшифровать. Я вообще могу говорить со скоростью сто слов в минуту, мы с Аней проверяли, правда, надо нервничать или точно знать, то говорить. Ну, сейчас я не знаю, что сказать, но нервничаю-то точно за троих.

- Это моя бывшая, Рита, - начинает он, и я разочарованно прикрываю глаза. Ну, нет, это даже звучит как в какой-то мыльной опере. Черт, да я живу в этой мыльной опере, с каким-то вздорным сценаристом-истеричкой, который нас из стороны в сторону болтает! Что вообще происходит с этим миром?

- Пока не очень оптимистично, - комментирую я, всем своим видом показывая желание слушать дальше.

- Она ждала у дома, говорила, что ей тяжело, плохо и ее психолог сказала нормально попрощаться…

- С кем попрощаться?

- Со мной. Она никогда психологов не признавала, вообще над ними смеялась и тут вдруг психолог. Я подумал, наверное, что-то серьезное.

- Ну, конечно, ты решил, что у нее любовь до гроба и она не может пережить ваше расставание, так?

Дима смущенно опускает глаза, а я ставлю себе галочку. Какая изобретательная дама, надо же, надо сделать себе пометку где-нибудь, что мужчины охотно на такое ведутся. Ну, по крайней мере, один конкретный. Сначала она вломилась в мой домик в парк-отеле (кстати, тема ключа так и осталась тайной), теперь вот караулит моего мужчину у его дома, что дальше? Угрозы, молчаливые звонки, зеленка?

- Ну да, она примерно это и сказала. А потом попросила обнять меня на прощание, сказала, что ей надо правильно завершить наши отношения, - говорит о виновато и делает небольшую паузу, как перед главной новостью, и спустя секунду я понимаю какой. - Обнимала меня пару минут, а потом полезла целоваться.

Вот же какая… коварная! У меня в уме пролистывает упрощенный словарь русского матерного с красивыми, а главное, очень подходящими словами. Я зверею, кулаки сжимаются, брови наезжают на переносицу. Мой кровожадный взгляд, наверное, многое говорит Диме в этот момент, и он поспешно принимается объяснять дальше.

- Ничего не было! Я от нее сразу метра на два отпрыгнул, даже в стену врезался, правда! – он комично выставляет вперед руки, и я отмечаю про себя, что это смотрится немного комично: большой мужчина в панике закрывается от маленькой, хрупкая, но кровожадной женщины. Хотя, что тут смешного? Кто не знает, что существа страшнее разъярённой женщины просто не найти.

- Ну, распрощался издали, зашел в лифт, смотрю – помада вообще везде. Я даже не понял, как так вышло, и целых тридцать секунд думал, как это тебе объяснить.

Он тяжело дышит, будто марафон бежал, да и выглядит почти так же, сразу видно, что очень нервничает. Я решаю, что такое не выдумаешь, тем более ему незачем это делать.

- Звучит, конечно, как абсурд, - резюмирую я, и его плечи мгновенно опускают, а сам он становится ниже и… очень грустным.

- Мне незачем тебя обманывать, я только тебя перевез в свою квартиру и планирую никогда отсюда не выпускать, - он говорит это каким-то тусклым, безжизненным тоном, что я даже немного удивляюсь, как он контрастирует со смыслом слов. - Но звучит ужасно, согласен.

- Я пока думаю, что звучит ужаснее – твоя история или «никогда отсюда не выпускать», - я улыбаюсь и громко вздыхаю, заставив его оживиться. - Ох, Фёдоров, что за истории у нас с тобой, а? Иди, снимай рубашку и к столу, я тут играла в Гордона Рамзи на досуге.

Но он никуда не идет и сбрасывает рубашку прямо там, где стоял, а потом перешагивает через нее и делает несколько шагов ко мне. Да, ровно пять, как я и думала. Заметно осмелев, он тут же прижимает меня к себе так сильно, что выбивает весь воздух из легких, но это то, что нам обоим сейчас нужно.