- Я поверил, что ты мне изменила. Пытался тебя ненавидеть. И Плотников так тебя утешал…

- У нас ничего не было. И не могло быть. Погоди, - тут я застываю еще раз, потому что понимание просто ослепляет, - Юля тебе показала фото?

- Да. И много. Говорила, что влюблена в меня и потому не хотела говорить, но…

Это поразительно. Продуманная акция одного единственного человека, которому я так доверяла. Шолохова...

- Ну, отлично. Мои поздравления, мы оба идиоты. Нас просто развела моя лучшая подруга. Супер. Фёдоров, ты не мог просто поговорить со мной? Язык бы отсох?

Он ничего не отвечает. Спустя десять лет всё то, что у нас произошло, вдруг оказалось двусторонней ложью. Каждый из нас думал, что другой ему изменил. Шолохова не получила его, но, по крайней мере, достигла состояния «так не доставайся же ты никому». Она не выиграла, но и не проиграла, получается.

Я очень, очень зла. Это меняет всё. И одновременно не меняет ничего.

Он не изменял мне. Но хотел. Превращал мою жизнь в ад пару месяцев до окончания школы. Испортил выпускной. Подорвал мою веру в людей.

Но это все можно оправдать, если захотеть. Вспомнить, что ему тоже было больно. Просто отзеркалить всё то, что пережила я, на него. Вдруг он тоже не спал, не ел, страдал, как и я?

Да, все можно оправдать.

Но хочу ли я это сделать?

Я беру тайм аут. Такой большой, жирный перерыв, чтобы выдохнуть. В конце концов, в моей жизни достаточно проблем, чтобы не думать о мужчинах. Правда, сами мужчины, кажется, хотят, чтобы о них думали.

Дима присылает огромный букет цветов. Как бы намекнуть ему, что в данной ситуации ко мне лучше идти с припасами? Цветами сыт не будешь. С другой стороны, ходит, что внутренне я уже дала добро на цветы и подарки. Только вылезла из сложных отношений и даже не пытаюсь уделить время самой себе? Печально.

Принимаю решение больше не называть его по фамилии. Фёдоров – это конечно хорошо, но то, что мы прояснили некоторые вещи из общего прошлого, странно повлияло на меня. Я отпустила этот кусочек себя, и тут же потребность называть его по фамилии пропала. Странное чувство, будто выросла, наконец.

Лёша звонил спросить как дела. Может, хотел воссоединения, может, убедиться, что я одна. Начиналось все неплохо. Он спросил как дела, живу ли я у Ани, нужна ли помощь.

Я, если честно, не хотела расходиться врагами. Не из-за его высокопоставленных родителей, нет. Мы прожили вместе три года, я любила его, я знала его. И если что-то пошло не так, в этом наверняка была не только его вина, но и моя. Уж не знаю, насколько я тянула на идеальную женщину, но он на идеального мужчину вполне тянул. Сначала. Но нужен ли кому-то идеал? Думаю, нет. Нужен кто-то, кто подходит именно тебе. Человек, с которым легко и не нужно притворяться кем-то другим.

В итоге разговор закончился криками. Его разозлило, что я не планирую возвращаться, что вот так просто закончила отношения длинной в три года и забрала у него будущее. Он планировал со мной дом и множество детей. И собаку. И я виновата, что ничего этого не будет. А он-то думал, я нормальная, приличная женщина, а не вертихвостка какая-то. Жаль было его разочаровывать.

Когда он разошелся так, что слушать стало невозможно, я просто положила трубку. Но это его не остановило. Он прислал мне интересное сообщение.

«Ты еще пожалеешь».

А это еще что должно значить? Угрозы? Странно, сын судьи, а пишет угрозы в сообщениях. И чему его мать учила…

Решаю не брать все это в голову. В конце концов, укрепляюсь в свое решении расстаться. Это было правильно. Что бы у нас было еще через три года? Похоже, ничего хорошего.

- Что, прямо так и написал? – Аня удивленно поднимает брови. У нее очень выразительная мимика, как и у меня. Лёша пару раз просил меня «не обезьянничать», это было очень обидно.

- Да, даже сообщение в итоге не удалил, - демонстрирую свой телефон подруге.

Удивительно, я знала этого человека пять лет, встречалась с ним – три. Он всегда казался таким добрым, щедрым, открытым. И тут такие открытия.

- Он реально может что-то сделать? – спрашивает Аня, попутно заваривая нам чай. Кофе уже не лезет, да и пульс от него учащается. Помню, была на нервах и выпила несколько чашек, потом бегала и тряслась, спать не могла всю ночь. Ну ладно, несколько чашек это восемь. Наверное, многовато. И на нервах была после расставания с Лёшей. Так что просто учесть это на будущее. Собственно, уже учла, вот, чай пьем.

- Ты же знаешь кто его родители. Странно будет, если он и правда пойдет к ним. Но в таком состоянии… Он как будто в состоянии аффекта, злится, кричит. Ужасное зрелище. Ну, вернее. Сегодня я его не видела, только слышала, но и ушам моим это не понравилось. Но что я могу сделать? Не бежать же из страны теперь из-за проблемного бывшего?

- Не бежать. Но подстелить соломки, раз знаешь, что есть шанс упасть, - хитро тянет Аня. Прищуривается, как лиса.

- Что ты имеешь в виду? - отпиваю глоток чая и от неожиданности обжигаю язык, потому что именно в этот момент слышу ответ.

- Компромат, конечно, - Аня говорит спокойно, растягивает губы в улыбке, но выглядит в этот момент, как всемирное, глобальное зло. Как хорошо иметь такую подругу!

. . .

На работе всё тихо, хоть я и предвкушаю апокалипсис. Все выходные мы думали, чем бы затормозить Лёшу и, хотя идеи возникли, дело это сложное. Наверное, если бы он решил действовать, наверное, уже стал бы?

После нескольких встреч с клиентами, иду в большой конференц-зал, где уже начинается общее совещание. У нас привычка проводить эдакую планерку на неделю. Очень удобно, сразу обсуждаешь, что было и что планируется. Сажусь рядом с Аней, кладу записную книжку на стол, ставлю рядом чашку с кофе и настраиваюсь на брейнсторминг.

Внезапно в помещение забегает группа людей с закрытыми лицами и криками «все на пол». Тех из нас, кто в стрессе соображает медленнее других, на пол кладут сами захватчики. Кофе проливается на стол и ежедневник, а меня с размаху опускают на стол, ровно сверху.

У меня на работе маски-шоу, понимаю это не сразу, но раз людей фиксируют на месте и идут к компьютерам и документам, видимо, это такая проверка. Устрашающая.

Я лежу грудью на столе для переговоров, вверх пятой точкой, ноги на каблуках немного дрожат от непривычной нагрузки, а сердце выскакивает из груди и бьётся уже где-то в шее.

Унизительная поза. Ловлю мысль, что мне просто повезло выйти из дома в штанах.

Все остальные просто лежат на полу с заведенными вверх руками, а я вот так. Мои руки держит какой-то мужчина и всё это очень, очень страшно. Вокруг гробовая тишина, только гендир пытается что-то говорить. У него в крови умение вести переговоры, но как можно договориться с грубой силой? Через стекло вижу, как люди без опознавательных знаков уносят некоторые компьютеры и папки с документами, как бегает кругами главный бухгалтер, размахивая руками,. Кроме меня, на нее никто не обращает внимания в суете, видимо, продуманной до движения.