– Я не… – пытается она возразить, но я перебиваю ее:

– Поэтому прекращай строить из себя святую невинности, и давай перейдем к самой сути. Я сюда не обличать тебя приехал. У меня деловое предложение.

Лиза смотрит на меня непонимающе, хмурит свой красивый лоб, а потом деловито спрашивает:

– Какое предложение?

В течение следующих десяти минут я выкладываю ей свою идею, она пытается все осмыслить и понять, правда ли все получится так, как я расписываю.

– Получится, Лиза, получится, – уверяю ее я.

Еще через двадцать минут я покидаю ее дом. Бросаю взгляд на часы. До вечера еще уйма времени. Я решаю дать Дине полную свободу действий и не появляться дома до условленного часа. Сначала мне нужно встретиться с адвокатом, а потом я поеду в спортзал. Нужно выплеснуть пар, избавиться от лишнего напряжения. А вечером… А вечером я возьму то, о чем мечтал все эти годы.

Дина

Я просыпаюсь и сначала не понимаю, где нахожусь: светло-кремовые стены, коричневое покрывало, в которое я укуталась во сне, минималистическая мебель, абстракция на стене, окно с длинными плотными шторами цвета шоколада. Обстановка мне незнакома. Через несколько секунд вспоминаю, что я в квартире Самира. Из окна льется серый унылый свет. Уже вечереет? Господи! Я вскакиваю с кровати так резко, что кружится голова. Оглядываюсь по сторонам – часов нигде нет. Потом вспоминаю, что у меня есть наручные. Стрелки показывают двадцать минут шестого. Боже! Боже! Боже! Я проспала весь день. Самир наверняка скоро вернется. И что мне делать? «Ты уже согласилась», – напоминает мерзкий голосок внутри меня. Обратного пути нет. Хотя я знаю, что дверь открыта и у меня еще есть время сбежать. Только тогда мне никогда не получить развода, а Никита обязательно будет меня искать и однажды найдет. Самир обещал, что поможет избавиться от Никиты раз и навсегда. Но можно ли доверять Самиру? Вдруг… Вдруг он сказал это специально. Переспит со мной, а потом просто вернет Никите, как использованную вещь.

Господи, во что превратилась моя жизнь! Я боюсь мужа, от одной мысли о том, чтобы снова быть с ним, меня воротит. Но переспать с Самиром? Прислушиваюсь к себе. «Кого ты обманываешь, детка», – смеется мой внутренний голос. Ты всегда пыталась убежать от мыслей о нем, однако у тебя так ничего и не получилось.

Делать нечего. Я понимаю: чтобы стать по-настоящему свободной, я должна буду пройти этот путь до конца.

В ванной я нахожу новую зубную щетку, вытаскиваю ее из упаковки, чищу зубы, умываюсь. Желудок предательски урчит. Что ж, наверное, надо хоть что-то съесть. Не сидеть же голодной. Тем более я не знаю, во сколько вернется Самир. Кажется, даже висельникам полагался последний сытный ужин перед казнью.

Я спускаюсь на первый этаж, включаю свет на кухне. В холодильнике нахожу овощи и сыр. То что надо. В одном из шкафов вижу хлеб. Заряжаю кофемашину и делаю бутерброды. Выпихиваю их в себя один за другим. Вижу, как мои руки трясутся.

– Вот дура! – ругаю я себя.

Дрожу так, будто мне предстоит взойти на Голгофу. Это всего лишь секс. Всего лишь одна ночь. Да, с мужчиной, которого ты все эти пять лет презирала и даже ненавидела. Но уж лучше одна ночь с ним, чем бесконечные ночи с Никитой. Теперь я это понимаю. Меня воротит от мысли, что мне снова придется ложиться в постель с ним после того, как он был с другой женщиной. С другими женщинами. Нет, я этого не вынесу. Одной ночи хватило. Притворяться всю оставшуюся жизнь я не хотела. И не буду.

Когда с едой покончено, я понимаю, что мне стоит сходить в душ. Не успеваю я подумать об этом, как входная дверь открывается. Самир вернулся. Я замираю у подножия лестницы. Он кивает мне, и губ его касается легкая улыбка. Он, кажется, напряженным. С чего бы это?

Он кладет на столик папку с какими-то документами, садится в кресло и кивает мне на другое. Я на негнущихся ногах приближаюсь.

– Да не дрожи ты так, – усмехается он, видя, что меня буквально колотит от страха. – Не съем я тебя. По крайней мере, не прямо сейчас, – его улыбка становится шире.

– Всегда знала, что ты пошляк, – не сдержавшись, говорю я.

Он ничего не отвечает. Вместо этого вынимает из папки бумагу и протягивает мне.

– Что это?

– Доверенность, – отвечает он. – Подпиши, чтобы мой адвокат мог действовать от твоего имени. Тогда тебе не придется встречаться с Никитой или идти в суд, если он будет.

– В суд?

– Ну если ты захочешь подать на раздел имущества, то решать это придется через суд.

– Мне ничего не нужно от него. Я просто хочу свободы.

Самир кивает.

– Ты уверена? Никита ведь тебя оставит вообще без всего. Благородных жестов от него ждать не придется.

– Мне все равно, – мотаю я головой. – Я выйду из этого брака с чем пришла.

– Посмотрим, может быть, юристам удастся что-то сделать, – говорит Самир.

– Главное, чтобы им удалось уговорить его на развод.

– Об этом не волнуйся. Он согласится.

Смотрю на Самира и снова хочу спросить, почему он так уверен, ведь я точно знаю, что Никита не хочет меня отпускать. За последние две недели я поняла, что ему доставляет какое-то садистское удовольствие видеть, как я мучусь. Монстр. Психопат. Все эти годы я жила с бесчувственным психопатом.

Самир дает мне ручку, и когда я беру ее, наши пальцы на секунду встречаются. Я вздрагиваю и тут же отдергиваю руку, не решаясь взглянуть на Самира. Я знаю, что он ищет моего взгляда, но у меня нет сил смотреть в его черные глаза. Мне страшно.

Я подписываю бумагу и кладу ее на стол. Первый шаг на пути к свободе. Второй потребует всей моей выдержки. Самир поднимается и убирает доверенность в папку.

– Я пойду в душ, – говорит он.

Я тоже встаю с кресла и дрогнувшим голосом говорю:

– Я… тоже.

Наши глаза наконец-то встречаются, и я вижу бездну на дне его. Бездну желания и адский огонь.

– Хочешь вместе? – его губ снова касается эта мимолетная дьявольская улыбка, которая всегда вгоняла меня в смущение.

Он не дожидается моего ответа, разворачивается и идет к лестнице, прихватив с собой папку с документами. Я отправляюсь в отведенную мне спальню, чтобы смыть с себя грязь этих дней и постараться избавиться от смущения.

Самир

Ни пара часов в спортзале, ни почти ледяной душ по приезде домой не остужают мой пыл. Мысли о Дине сводят меня с ума. Всегда сводили. Только если за долгие годы я приучил себя их контролировать, то теперь, когда она находится в соседней комнате и вот-вот должна стать моей, вся моя хваленая выдержка летит к чертовой матери.

Я спускаюсь в гостиную, натянув спортивные штаны и футболку. Слышу, что Дина все еще в душе. Сколько она собирается там плескаться? Может, плюнуть на все, ворваться к ней и наконец-то… Нет, так дело не пойдет. Она и так дрожит, как осиновый лист. Если я буду груб, она возненавидит меня до конца своих дней. Этого я уж точно не хочу. Мне хватало ее презрения и испуганных глаз все эти годы. Интересно, чего именно она боится. Меня или своих собственных желаний?

Подхожу к окну. На улице уже темно. Занудный дождь, зарядивший с раннего утра, теперь превратился в ливень.

Слышу осторожные шаги на лестнице. Оборачиваюсь. На Дине лишь махровый черный халат, который всегда висит в гостевой ванной. На всякий случай. Правда, гостей у меня почти никогда не бывает. Телок к себе я вожу редко. Можно сказать, никогда не вожу. Ненавижу это глупое ощущение, когда с утра она просыпается, смотрит на тебя заискивающе и ждет, что ты начнешь петь ей серенады, а ты даже имени ее не помнишь. Поэтому я предпочитаю возить девочек в отели. Переспал – собрался – уехал. Никаких обязательств. Никакой неловкости. В свою квартиру я приводил лишь пару девушек, с которыми у меня были непродолжительные отношения. Отношения! Интересное слово. Никогда не хотелось мне никаких отношений. Хотя кого я обманываю. Смотрю на Дину – она на меня.