– Ты голодна? – спрашиваю я.

– Нет, я поела.

– Я тоже. – Киваю я и иду к бару рядом с кухней. – Хочешь выпить? Вина или чего-нибудь покрепче?

– Нет… – мотает она головой. – Ты же знаешь, я не люблю.

– Я знаю другое, – вижу ее вопросительный взгляд и говорю: – Никита не любит, чтобы его жена пила на людях. Но ты вроде как ушла от него или…?

Провоцирую ее, вижу, как в ее янтарных глазах загорается ненависть. Эту девочку обижать нельзя. Пожнешь бурю. Зря Никита так… Но я-то в выигрыше.

– Давай что покрепче, – говорит она, упрямо сжимая губы.

– Правильно, – усмехаюсь я. – Это поможет расслабиться, а то мне кажется, еще чуть-чуть – и ты лопнешь, как перетянутая струна.

Плескаю ей бурбона. И себе. За компанию. Мне не нужен допинг. У меня он и так есть. Дина – мой допинг. Стоит передо мной, как маленькая девчонка, а в глазах – ничего кроме страха. А я хочу, чтобы там томилась страсть. Чтобы выплеснулись наконец-то наружу искры желания. Когда-то, давным-давно, я их там видел. Хочу увидеть снова. Прямо сейчас.

Дина остановилась прямо посреди гостиной, возле кофейного столика. Подхожу к ней. Отдаю стакан. Сам делаю глоток. Она так сильно сжимает стакан с бурбоном, что мне кажется, он сейчас треснет в ее руке. Потом Дина запрокидывает голову и делает большой глоток. Вот дурочка. Забираю у нее стакан и отставляю на стол.

– А вот напиваться не стоит, – говорю я ей. – Ты мне нужна трезвая.

Мы стоим так близка, что ее грудь при каждом вдохе почти касается моей. Я чувствую, как бешено колотится ее сердце. Кладу руку ей на плечо. Дина вздрагивает.

– Не нужно меня бояться, Дина, – хриплю я вдруг севшим голосом. – Я буду нежным, обещаю.

Обвожу большим пальцем контур ее лица. Господи, какая нежная у нее кожа.

– Что мне от твоей нежности? – резко бросает она. – Думаешь, от этого я буду чувствовать себя менее грязной?

Мне будто дали пощечину. Я хочу ее до безумия. С того самого первого дня, как увидел тогда, на вечеринке. Я всегда чувствовал, что и она меня хочет, просто почему-то вдруг решила, что ненавидит, презирает. До сих пор не пойму, почему. Я не хуже ее мужа. Во многом – даже лучше. По крайней мере, что касается Дины…

– Грязной? – переспрашиваю я.

Вижу, что глаза ее начинают поблескивать. Нет, девочка, только не плачь. Она не отвечает. Я кладу руку ей на талию и притягиваю к себе.

– Во-первых, ты обманываешь саму себя, Дина. И мы оба это знаем.

– Что ты имеешь в виду? – шепчет она.

– Ты хочешь этого не меньше моего, только боишься самой себе признаться.

– Я не…

– Извини, малышка, но я взрослый мальчик и такие вещи научился чувствовать.

Она отводит глаза, но я приподнимаю ее лицо за подбородок, заставляя снова посмотреть на меня.

– А во-вторых, – продолжаю я. – Отнесись к этой ситуации по-другому.

– По-другому?

– Именно.

– Как? – не понимает она.

– Считай, что ты мстишь ему. Или наконец-то делаешь то, что хочешь сделать сама, а не то, чего он от тебя ждет.

Я отпускаю ее, и Дина почти падает на диван. Сколько же в ней глупого страха.

– Никита изменял тебе с того самого дня, как вы вернулись из медового месяца, – я знаю, что мои слова бьют больно, но пора произнести вслух все, раскрыть все карты. Или почти все.

Она вскидывает на меня глаза, и я понимаю, что она надеялась, что измены мужа начались не так давно, не тогда, когда она была влюблена в него и верила в их безоблачное счастье. Может, я и не должен говорить того, что собираюсь сказать, но я сделаю это. Сделаю ей еще больнее, чтобы наконец-то она поняла, в какой лжи жила все это время. И почему я раньше думал, что она все знает? Она же… она же, как невинный ребенок, который верит во все хорошее, верить, мать твою, в чудеса. Чудес не бывает, малышка. По крайней мере, не в твоей жизни с Никитой.

– Вы вернулись с Мальдив, а через два дня Никита якобы поехал в бизнес-командировку, – говорю я. – На самом же деле он провел неделю с Лизой.

Я вижу, как непонимание в ее глазах сменяется ужасом, потом приходит отчаяние.

– С Лизой?

– Он спит с твоей лучшей подругой все пять лет, Дина. Иногда они расстаются, иногда снова сходятся. Я бы сказал, что он был женат на вас обеих.

– Этого не может быть… С Лизой? Но почему? За что? – Дина смотрит на меня и ищет в моих глаза объяснение, но у меня его нет.

– Я никогда не вмешивался. Это ваша семья – ваши проблемы. В конце концов, тогда, много лет назад ты сама выбрал его. Я умыл руки. И если честно, до недавних пор я был уверен, что ты в курсе. Не насчет Лизы, конечно, но насчет остальных женщин.

– Я ничего не знала… Господи, какая же я дура. – Она опускает голову, пряча лицо в ладонях.

– Значит, теперь ты стала умнее.

Я лишь легонько дотрагиваюсь до ее волос и иду к лестнице. Дина опомнилась, только когда я достиг середины.

– Куда ты? – спрашивает она.

Я оборачиваюсь.

– Я не собираюсь принуждать тебя, Дина. Видит бог, я мечтал о тебе все эти годы. Но если после ночи со мной ты будешь чувствовать себя грязной, изнасилованной, то на хрена мне это надо? – Она смотрит удивленно, я добавляю: – Не волнуйся, свою часть договора я выполню в любом случае.

Дина

Самир уходит, а я остаюсь одна. Если я думала раньше, что мой мир разрушен из-за предательства мужа, то теперь от него осталась лишь безжизненная пустыня. Меня обманывал не только муж, но и лучшая подруга. Два человека, роднее которых у меня не было никого. И это был не просто случайный секс. Они обманывали меня с самого начала. Изо дня в день. Из года в год. Боже! Как слепа я была!

Чувствую, как к горлу подкатывает ком. Не плакать! Не плакать! Ни одной слезинки я не пролью из-за них.

Мой взгляд падает на два бокала бурбона, которые Самир оставил на столе. Я залпом допиваю свой. Самир… Как он там сказал? Относись к этому по-другому. Они всю жизнь обманывали тебя. Пришло твое время отомстить. Отомстить и получить удовольствие, черт возьми. Самир – дьявол. А дьявол в таких делах не ошибается: он знает, что я всегда боялась не его, а тех желаний, что он вызывал во мне.

Интересно, приятно ли будет Никите узнать, что я не просто сбежала от него, но и переспала с его лучшим другом? Вот и посмотрим!

Я выпиваю оставшийся глоток бурбона в бокале Самира. Тепло разливается внутри, обжигает, заставляет кровь прилить к щекам. Я решительно иду к лестнице. Взлетаю по ней наверх и быстрым шагом спешу к двери Самира. На пороге я замираю на мгновение, а потом стучу.

Дверь открывается, и Самир смотрит на меня вопрошающе. Я делаю шаг в комнату навстречу ему.

– Давай сделаем это. – Несмотря на всю браваду, мой голос звучит глухо и испуганно.

– Если ты боишься, что я не помогу тебе с разводом, то не стоит. Я всегда держу свои обещания.

– И я тоже хочу сдержать свое, – вторю ему я.

– Дина, не нужно…

– Может, прекратишь уже играть в благородство! – взрываюсь я и перебиваю его. – А то я уже начинаю думать, что ты потерял всякий интерес к этой части сделки.

Ему не нужно повторное предложение. Самир захлопывает за моей спиной дверь и всем своим телом вдавливает меня в нее. Его губы прижимаются к моим и начинают свою игру. Поцелуй Самира одурманивает, заставляет забыть о любом сопротивлении, подчиняет. Он целует меня требовательно, лаская и сводя с ума. Мои губы непроизвольно раскрываются под его бурным натиском и включаются в игру. Самир осыпает поцелуями мое лицо, глаза, виски, щеки, склоняется к шее. Инстинктивно мои руки тянутся к нему, и я запускаю пальцы в густые черные волосы Самира, скольжу ладонью по его груди, чувствую, как напряжены его мышцы, ощущаю каждый мускул.

Шквал его страсти буквально сбивает меня с ног, и я чувствую волну дрожи, пробегающую по телу.

– Самир, – шепчу я.

Он отрывается от моей шеи и смотрит на меня замутненными желанием глазами.