Несколькими мгновениями спустя Фей из водоноса обратилась в поводыря. На некотором отдалении за ними следовали два горца – те самые, что вместе с незадачливым караван-баши глазели на танцовщицу (одним из них был Расшуа – резидент ДСД на Полуострове), а еще дальше – странноватая компания из двух полууголовного вида щеголей и зачуханного таможенного чиновника; наступил обеденный перерыв и у бригады ремонтников – они тоже гуськом потянулись к городу. Засада на дамбе свою задачу выполнила: старый конь – Джакузи – борозды не попортил…

– Он молодец, девочка. Задумано было превосходно, я ему аплодирую… Это ведь, если по-честному, чистое везение, что я сумел его расколоть – а остальные-то наши и вовсе лопухнулись. Жаль, он играет не в нашей команде…

В голосе вице-директора по оперативной работе звучала почти что нежность; что ж, победа располагает и к великодушию, и к самокритичности. Тут в его памяти вдруг всплыл столик кафе на площади Кастамира, вкус нурнонского, выпитого ими тогда за успех гондольера, и свой собственный вердикт: «Он всего лишь любитель – хотя и блестящий, и удачливый; ему повезет раз, повезет другой, но на третий он таки свернет себе шею…» Что ж, вот он и наступил – тот самый «третий раз»: ни одному человеку не может везти до бесконечности.

– А как вы сумели узнать его под капюшоном?

– Под капюшоном?.. А, так ты небось решила – он один из паломников?

– Простите?..

– Конечно, нет. Он – арестант, правый в первой паре. Лицо замотано окровавленной тряпкой, а хромают они все: кандалы – это тебе не фунт изюма…

– Но жандармы…

– Жандармы – самые что ни на есть настоящие. А он – действительно арестант, в том-то и весь смысл! Отличное решение, по-настоящему изящное… Ты, главное, не останавливайся и не открывай рот, а то люди оборачиваются. Учись, девочка, пока еще живы мастера… Я не про себя – про него.

– Я все-таки не понимаю… вернее, не все понимаю, – призналась Фей, поскольку чувствовала: командир ее пребывает в отличном настроении и потому вполне расположен к объяснениям.

– Он рассчитал верно: сами жандармы наше внимание привлекут с несомненностью (трофейная униформа – стандартный способ маскировки), а вот их добыча – если, конечно, жандармы подлинные – навряд ли. Вот он и сделался такой добычей. Как именно – пока не знаю, да это и не суть важно: вариантов тьма… прийти, к примеру, в Ирапуато и в местной корчме выплеснуть кому-то из них полкружки вина на мундир… Они его, конечно, отметелят на совесть (что позволит ему закутать разбитую рожу), но зато потом без помех проведут в город, да еще и спрячут на пару-тройку месяцев в самом надежном убежище – в тюрьме; там его не стали бы искать ни мы, ни люди Арагорна. Это – если он собирается отсидеться; а может связаться через уголовников с кем-нибудь из своих людей – да хоть с той же Элвис, – те сунут сколько надо в лапу судьям либо тюремному начальству, и он будет на свободе уже через пару дней… Только вот в мои планы позволить ему отсиживаться на нарах совершенно не входит.

Следуя ярдах в пятидесяти позади жандармов (это действительно оказались «охотники за разбойниками» из Ирапуато), Джакузи со своею спутницей достигли здания полицейского управления порта. Здесь арестованных разделили: четверых повели дальше, по направлению к виднеющейся за Обводным каналом тюрьме Ар-Хоран, а Тангорна и скованного с ним горца (Расшуа к тому времени успел уже идентифицировать того как некоего Чекорелло, троюродного племянника Сарракеша) старший наряда самолично завел в здание полиции. Выждав для порядка минут пятнадцать, Джакузи тоже двинулся внутрь. Дежурному, вознамерившемуся было преградить путь двум оборванцам, он сунул под нос жетон комиссара полиции (удостоверений прикрытия у него при себе была целая куча, от флаг-капитана инженерной службы Адмиралтейства до инспектора таможни, главное тут было не перепутать – где какое предъявлять) и сухо приказал тому проводить их к начальнику управления.

– Комиссар Рахмаджанян, – представился он, зайдя в кабинет. Его хозяин, неопрятного вида толстяк с вислыми щеками, казавшийся ожившей карикатурой на полицейского начальника, сделал не слишком успешную попытку извлечь из кресла свой необъятный зад и поприветствовать посетителя:

– Старший инспектор Джезин. Присаживайтесь, комиссар. Чем могу служить? Кстати – девушка ваш сотрудник?

– Разумеется.

«Мальчиковый» камуфляж Фей не ввел Джезина в заблуждение ни на миг. Джакузи, впрочем, и так уже понял по целой куче деталей, что начальник, с одной стороны, достаточно проницателен (что неудивительно: портовое Управление – сущее золотое дно, претендентов на этот лакомый пост всегда выше крыши), а с другой – прост и незатейлив как грабли: к примеру, на столе у него совершенно в открытую стоит непочатая бутыль эльфийского вина, за которую в магазинчике «Эльфинит» на набережной Трех Звезд ему пришлось бы выложить примерно три своих месячных оклада… «Совсем уж оборзели», – сокрушенно отметил про себя Джакузи; впрочем, забота о незапятнанности риз умбарской полиции в задачи ДСД, по счастью, никоим образом не входила.

– Примерно с полчаса назад к вам в управление должны были доставить двух арестованных, горцев… – начал было он, однако старший инспектор энергично запротестовал:

– Вы ошиблись, комиссар, за последнюю пару часов никого не доставляли!

Это было до того неожиданно, что Джакузи попытался было втолковать толстяку, что спорить глупо – все происходило прямо на его глазах…

– Значит, вам померещилось, комиссар, – нагло отвечал тот, сделав знак подпирающему косяк дежурному. – Вот и капрал подтвердит: нет у нас никаких горцев-арестантов и никогда не было!

– Нас тут не понимают, девочка, – горько покачал головою Джакузи. Фраза была условной. Мгновение спустя указательный палец Фей, обретший вдруг твердость стального штыря, вонзился в основание горла капрала – точно во впадинку между ключиц, а еще через секунду толстенная дверь кабинета оказалась запертой изнутри, отрезав старшего инспектора от его снующих по коридору подчиненных. Джакузи тем временем перехватил руку Джезина (тот потянулся было за оружием) и легким нажатием на кисть заставил того растечься по креслу, подавившись собственным криком. Оглядясь по сторонам, вице-директор по оперативной работе снес ребром ладони горлышко эльфийской бутылки, привел полицейского в чувство, вылив тому на голову и за шиворот ее драгоценное содержимое, после чего приподнял беднягу за воротник и осведомился со всею возможной задушевностью:

– Где горцы?

Толстяк трясся и потел, но молчал. Деликатничать не было времени – с минуты на минуту могли начать высаживать дверь, – так что Джакузи изложил свои пропозиции предельно кратко:

– Десять секунд на размышление. Потом я стану считать до пяти и на каждый счет – ломать тебе по пальцу. А при счете «шесть» перережу горло – вот этой вот бритвой… Погляди мне в глаза – я смахиваю на шутника?

– Вы ведь из секретной службы? – страдальчески пролепетал сизый от ужаса старший инспектор: было ясно как день, что свои нашивки он выслужил, не подставляя шкуры под бандитские ножи в притонах Хармианской слободы.

– Шесть секунд прошло. Ну?!

– Я все расскажу – все, что знаю! Они приказали мне выпустить их…

– Приказали выпустить?! – Джакузи показалось, что пол комнаты стремительно ушел у него из-под ног, и в животе возникло омерзительное ощущение падения в пустоту.

– Они – люди гондорского короля, из тайной стражи. Выполняли задание на Полуострове, но горцы их расшифровали и приговорили к смерти. Они сумели бежать, лесами добрались до Ирапуато – там сейчас городские жандармы ищут разбойника Уанако – и велели командующему операцией эвакуировать их в город под видом арестантов… А у нас, в Управлении, они распорядились дать им какую-нибудь городскую одежду и выпустить через задний выход. И еще они сказали, – тут он страдальчески скривился, – если я кому-нибудь – не важно кому – сболтну об этой истории, они отыщут меня хоть на дне морском, хоть на Заокраинном Западе… Я понимаю – официально гондорская тайная стража нам не указ, но… Словом, вы меня понимаете…