— Приветствую представителя рода Чудоры. Я Феофан Перов, проректор, ответственный за приём учащихся. По какому Вы вопросу? — спросил меня высокий мужчина с зализанными светлыми волосами, изучающий мою внешность магическим взглядом.

— Мой человек забронировал место на факультете РПиТСА. Я пришёл оформить документы, — произнёс я максимально расслабленно, но держал защитный артефакт наготове, если последует нападение.

— Назовите Ваше имя и номер брони, — спросил мужчина, а сам показал жестом секретарю, чтобы та заняла своё место за компьютером.

— Аир Чудора, 220, — произнёс я.

—… — почему-то из уверенного взгляда мне в глаза у Феофана резко побелело лицо, и он увёл взор в сторону, после чего мужчина зачем-то извинился. — Простите, я не знал, что Вы не Чудорин, а преальма рода.

— Я просто пришёл оформить документы. Всё остальное блажь, как и этикет старых поколений, — произнёс я, вспомнив наконец, почему аристократ великокняжеских кровей мог испугаться.

Я — преальма, а он только из равного клана и посмел посмотреть мне в глаза. Раньше за такое вызывали на дуэль, а в моём роду были те, кто убивал за это других преальм. Причём не так давно этим промышлял мой прадед в студенческие годы.

Он даже был сослан в штрафной батальон чудотворцев, что было неслыханным для Альмаханства. Но убить трёх и травмировать ещё десять преальм, что решили испортить бой один на один, тоже было не рядовым свершением.

Возможно, проректор был знаком с моим предком или хотя бы наслышан о его похождениях.

— Заполните эти документы, — так же опустив взгляд, протянула мне папку секретарь.

Как-то это неудобно или даже неприятно.

Я молча заполнил всё, протянул назад.

— Всё верно, Вы желаете что-то ещё? — произнёс проректор, всё так же отводя взгляд.

— Я не хотел бы, чтобы остальные учащиеся знали о моём роде и титуле, а так же кто-либо из преподавателей вёл со мной разговор по правилам старого этикета, — произнёс я.

— Мы можем сделать для Вас отдельную группу с индивидуальным обучением, — неожиданно подала голос секретарь приёмной комиссии.

Блин, а заманчивое предложение.

Вот только выбранный мною образ точно должен ответить:

— Я не вижу в этом надобности. Я всё сказал. Когда начинается обучение?

— В десятых числах сентября. Если вы желаете быть инкогнито, я попросил бы укрыть Ваши артефакты на занятиях, а так же как-то подавить мощь Вашей магии, — немного дрожащим голосом произнёс Феофан перов.

— Ясно. До свидания, — проговорил я и вышел.

Блин, я всё списал на биографию и не учёл, что часть артефактов создаёт у меня ауру Созвездия или даже выше, чтобы я соответствовал ложной информации, распространённой Аистом.

Ну, а дальше я вернул голема в особняк, и был доставлен на рабочее место, полностью выбросив из головы данную ситуацию. Просто между делом я удостоверился о зачислении К. Грязева на факультет «Прикладной земли».

А дальше снова погрузился в многочасовые процедуры пробуждения.

Если вначале я работал только с отдельными пациентками, постепенно идеи Бейкоровьева начали становиться всё страннее и масштабнее.

Сначала была комната полная детишек с родителями, что сидели вокруг меня.

Потом для этих целей был снят небольшой ресторан с просторным круговым залом.

А финалом стал крытый амфитеатр оперы в Подмосковье, где я провёл последние дни лета.

Удивительно, но пробуждения происходили сотнями, а мой космос некромантии и плоти упёрся в стенку, так и не делая шага на этап Звезды.

— Мне через три дня в университет, — сообщил я своему «продюсеру».

— Собственно все, у кого ситуация близка к прорыву, уже прошли. Пробудились даже некоторые, на кого я не рассчитывал, но процент продолжает падать. Вчера меньше двухсот пробуждений на каждом сеансе, хотя многие оставались повторно. А твоя хаотичная энергия становится всё более структурированной и бесполезной для нашего дела. Ты явно становишься сильнее, и, скорее всего, на Звезде не сможешь работать дистанционно, потребуется личный контакт с каждой пациенткой, — пояснил мне Бейкоровьев.

— Ясно, но 1 сентября я точно на занятия, — уверенно заявил я.

— Я уже не обзванивал другие города, так что никого нового. Осталось менее трёх тысяч. За три дня должны успеть, если нет, я поработаю с ними при помощи артефактов. Но сейчас с уверенностью могу сказать, что твоя некромантия сильно отличается от стандартной. Твоя энергия мягче. Я давно хотел спросить, но каким цветом светятся для тебя кости и души? Синим?

— Зелёным, ближе к бирюзовому, иногда изумрудному.

— А должны синим. Все некроманты, которых я отслеживал и опрашивал, назвали конкретно цвет полуденного ясного неба.

— И на что это влияет? — уточнил я.

— Да кто же знает? Космос у всех разный, кровь тоже. Искать ответ только тебе. Ладно, отдыхай, через час начинаем наполнять трибуны.

— Ха-ха, цирковое представление должно продолжаться, — пробормотал я и решил немного поэкспериментировать. — Двуличие сменить.

Ведь пашет всё равно некромантия, так почему бы не попробовать прокачать огонь? А вдруг сработает? На стихию земли эффекта я не заметил, а вот плоть развивалась.

Так что в очередной раз на сцену я вышел немного другим, но так же просто сел и отправился медитировать.

Правда, сейчас созерцание моего космоса было максимально простым: просто создавать якоря искрами. До получения Системы мне ещё далеко, так что я пока даже не думаю о желаемой стихии №4 у «красавчика», о №3 для «двуличия» так же не было ни единой мысли.

Так что я сидел, а временами вокруг одарённые дети начинали терять сознание.

Идиллия блин.

Я — какой-то странный реактор.

Раз в час для детей наступала пауза, а так же сюда обычно входили новенькие, так было и сейчас.

Когда мой организм подал сигнал, что пора бы и покушать, как раз прозвучал звонок. Наступило обеденное время.

— Ну, сколько осталось? — спросил я, присаживаясь за стол, где уже стояла миска гречки с тефтелями и кучей подливы на основе сметаны.

— Полторы тысячи за шесть сеансов. Лучше, чем вчера. Считай половина, — начал было Корьвьев, потом он застыл и ударил себя по голове. — Двуличие? А я блин уже напрягся, голос другой и по фигуре ты изменился. Костюм тот же, а начинка другая. Но вот основной дар при этом на месте. А вот стихия за ним вообще незаметна.

— Нулевой прогресс за день у огня, — проворчал я. — Да и в некромантии продолжаю стучаться лбом в стену. Кстати, оплата будет, как мы и обговаривали?

— Да. Золото и материалы, никаких банковских счетов. Всё под надзором Владычиц, так что тебя не обманут. Никогда бы не подумал, что один человек сможет пробудить практически всех зарегистрированных одарённых в стране, пусть и только девочек.

— Стоп, что? — подавился я гречкой.

— Ну, я навёл справки, ранее ты пробудил несколько десятков тысяч, а за это лето ещё двести тринадцать. Ещё полторы тысячи и всё. Это все зарегистрированные, кто изъявил желание, а так же несколько тысяч простолюдинок с выделяющимся количеством лун. Такие тоже проходят, как потенциальные волшебницы.

У меня дёрнулся глаз. Я так сосредоточился на собственном развитии, что даже не подумал о том, сколько человек «облучил».

— Это мне надо было свинцовое что-то носить, чтобы никого ненароком не пробудить? — пробормотал я.

— Нет, конечно. Что в здании Тайной Канцелярии около своего кабинета, что здесь, я располагаю вот такие ретрансляторы, — неожиданно академик достал горшок с каким-то растением. — Дело не в траве, а в самом горшке. Это артефакты Вереса, что мне удалось одолжить у Ярославы. Обычно они замыкают выходящую энергию от черепов, а сейчас от тебя. Ты важный винтик этой работы, но далеко не единственный, — ухмыльнулся учёный. — Хотя я не ожидал, что ты пробудишь и некоторых мамаш.

— Ну, они хотя бы платят?

— Не-а, — с ухмылкой сообщил Бейкоровьев, — и бабули тоже.

— Ладно. Я развиваюсь, получаю плату с некоторым дисконтом, всё просто шикарно, — пробормотал я.