Капитан первого ранга Асаи, оказавшийся теперь старшим над всеми истребителями, приказал начать атаку. Гавань порта все еще оставалась в тени, так что кто и где там находится – разглядеть не удавалось. Предполагая, что самые крупные и ценные корабли должны быть как можно ближе к батареям, Асаи намеревался напасть на них из глубины залива, выйдя к северному углу самой бухты. После чего повернуть на юг и, пройдя прямо сквозь пароходную стоянку, как делали в прошлый раз, отстреляться торпедами. После чего максимально быстро проскочить простреливаемую с берега зону и уходить через протраленный проход. Оба оставшихся отряда миноносцев капитана второго ранга Кондо должны были прикрывать атаку со стороны берега и порта, оттягивая огонь пушек на себя и закрывая ударные корабли дымом. Зная о батареях на северном берегу залива, ближе семисот метров к полосе прибоя ему приказали не приближаться. И с навигационной точки зрения так было безопаснее.
Но едва начав набирать скорость, еще только перестраиваясь в колонну, японские миноносцы наткнулись на своих русских собратьев, появившихся из-под берега. С первыми выстрелами те выпустили пачку осветительных ракет и сразу отвернули. В их свете японские атакующие порядки стали прекрасно видны для всего, что могло стрелять с воды из порта и с берегов бухты и залива.
Дымной мглы, так помогавшей до проникновения в залив, здесь уже не было. Зато в черное небо в направлении только формирующихся штурмовых колонн сразу потянулись искрящиеся дымные росчерки ракетных шлейфов с севера, востока и юго-востока, заканчивавшиеся вспыхивавшими высоко над заливом новыми и новыми яркими точками, начинавшими медленно спускаться к воде на своих парашютах, роняя вниз раскаленные капли. Совсем скоро над заливом стало светло как днем.
Сразу же на отряд Асаи обрушился ураганный огонь с кораблей и укреплений в порту, на входном мысе, а также с горы Хакотдатеяма. Он становился все точнее и опаснее. При этом, чтобы сблизиться на дальность прицельного минного выстрела, японцам приходилось идти навстречу ему. Находясь в слишком плотном построении, они не могли даже маневрировать. Но другого пути не было.
Гавань порта, даже несмотря на луну, показавшуюся из-за туч, оставалась для наблюдателей с японских кораблей в глубокой тени за границами огромного светового пятна. Что-либо разглядеть там, кроме часто сверкавших искорок, было невозможно. Густо встававшие в японских шеренгах водяные столбы не оставляли сомнений, что эти искорки – выстрелы. Судя по впечатляющим размерам некоторых всплесков, скромничать с выбором калибров русские больше не собирались.
Частокол разрывов вокруг и впереди японской атакующей колонны становился все гуще. Грохот взрывов, шум рушившейся вздыбленной воды, жиденькие хлопки ответных залпов накрыли когда-то тихие воды залива, безжалостно раздавив все остальные звуки. Их дополнял визг проносящихся во всех направлениях раскаленных кусков стали, до столкновения с водой или тонкой обшивкой еще тщательно обработанных, выверенных по размеру и весу, либо уже разломанных, опаленных сработавшей собственной начинкой, Однако трем головным истребителям удалось проскочить сквозь разверзшийся ад почти без повреждений.
Но тут обнаружилось новое неожиданное препятствие. Слева по курсу открылась частая цепочка странных плавающих небольших объектов. Пересекать ее не решились, продолжая движение вдоль нее, вынужденно склоняясь все больше к югу. Все истребители били в сторону бухты из своих орудий с максимальной частотой, но их пальба бесследно тонула в тяжелом гуле канонады.
Поскольку цепочка поплавков не давала японцам приблизиться к гавани ближе чем на четыре кабельтова, а различить с такой дистанции силуэты стоявших там затемненных кораблей на фоне темного берега все так же было невозможно, Акияма отдал приказ стрелять торпедами наудачу прямо отсюда. Под таким огнем он опасался вообще не успеть ничего сделать.
Когда «Харусаме», «Араре» и «Усугумо» уже разрядили свои аппараты, сразу положив право руля и выходя из-под града снарядов, шедший седьмым в строю «Кисараги» после близкого разрыва тяжелого фугаса резко вильнул влево, бросившись прямо на поплавки. Раздавшийся сразу тяжелый скрежет металла о металл слышали только с него, а с «Ненохи» и «Усио», шедших за ним, видели, как подбитый истребитель, достигнув этой линии подозрительных плавающих объектов, резко качнулся и скользнул вдоль нее, продвигаясь рывками, а затем и вовсе остановился. С него тревожно зачастила морзянка: «нет хода, не могу управляться».
Акияма видел это с мостика своего флагмана и уже списал его в безвозвратные потери, но, к счастью, он почти сразу остался позади атакующих порядков, которые все русские пушки продолжали сопровождать огнем. Если бы не это, превратившийся в мишень истребитель добили бы за считаные секунды.
Пока остальные приближались к гавани и избавлялись от торпед, также ориентируясь только по вспышкам дульного пламени и целясь туда, где эти вспышки казались жирнее, головная пара, описав полную циркуляцию, вернулась к «Кисараги». Не особо заботясь о мягкости швартовки, «Харусаме» притерся к нему левым бортом, швартуясь на ходу и сразу начав оттягивать от заграждения задним ходом. На державшемся рядом «Араре», примерявшемся, как бы подойти ближе, суетилась боцманская команда, готовясь подать канат для буксировки.
Все остальные тем временем, даже уже отстреляв все из торпедных труб, продолжали кружить восточнее гавани, имитируя новые атаки и оттягивая внимание на себя, буквально играя со смертью. Луну снова закрыло облаками, но на ровной поверхности залива, исчерченной белыми кильватерными следами, японские корабли пока еще были видны, несмотря на быстро густевшие дымные разводы.
Словно оправдывая такой риск, со стороны порта с неравными интервалами донесло пять сильных взрывов, грохнувших один за другим. Их хорошо различили даже сквозь грохот постоянно рвущихся вокруг снарядов. С замиранием сердца ждали больше, но их так и осталось только пять. Куда ушли остальные торпеды и куда попали эти, естественно, никто не видел.
Экипажи истребителей с самого начала пытались перезарядить свои минные аппараты для повторной атаки, но на большом ходу, да под огнем и при вынужденном резком маневрировании, сделать этого не удалось никому. Потеряв пару мин, слетевших с рельсовых путей на очередном вираже, они уступили арену миноносцам, сменив их в роли загонщиков для малых судов противника.
Но всего четыре кораблика, опять ведомых капитаном второго ранга Кондо, проявить себя в этом не смогли. Им не удалось выйти даже в точку залпа. Слишком плотно вставали всплески у них на пути. Так и не добившись результата, но получив повреждения, они отвернули и ушли на запад, разрядив два последних уцелевших аппарата в горящий рядом с брандвахтой пароход, добившись достоверного попадания.
Тем временем противник разглядел возню с увечным «Кисараги» и сразу уделил должное внимание трем почти неподвижным узким теням, образовавшим прекрасную групповую цель чуть севернее основной группы. Но, несмотря на часто рвавшиеся вокруг снаряды, «эвакуаторам» все же удалось вытянуть калеку из-под огня.
Когда атакующие откатились дальше к западу, уйдя от порта, ракеты уже догорели и стрельба стихла. Но подходы к гавани теперь со всех направлений тщательно обшаривались лучами прожекторов, готовых вцепиться в любого, кто посмеет приблизиться. Их работу облегчали отсветы набиравших силу пожаров на явно обреченных торпедированных кораблях, еще совсем недавно стороживших проход в гавань. Но район пробитого японцами фарватера пока еще оставался в темной, сравнительно безопасной зоне. Агрессивная русская портовая мелочовка, сторожившая заграждения, получив хорошую трепку, жалась под берег и зализывала раны, не мешая организованно отступать к нему.
Из глубины залива было видно, как вспомогательные крейсера продолжают долбить Хакотдатеяму. С горы им отвечали. Но времени любоваться этим не было. Выставленные арьергардные дозоры из винтовых шхун уже докладывали о каких-то подозрительных тенях, маячивших западнее, так что приходилось спешно покидать залив, вытягивая тех, кто не мог передвигаться самостоятельно. Добивать подранков Акияма пока не спешил. Противнику явно крепко досталось, и он еще не пришел в себя. Был шанс спасти всех. И ему это удалось.
