Мать — Екатерина Васильевна — тихо вздохнула, глядя на дочь. Как осунулась, похудела Аленка, просто не узнать. Помнит ту ночь... Шла она тогда из района, задержалась на работе. Внимание ее привлекли две фигурки, которые стояли под березой на берегу реки. Они плотно прижались друг к другу. Она узнала дочь и Ромку. Улыбнулась счастью дочери. Ни от кого не скрывала Аленка своей любви. И видно, кто-то позавидовал их счастью. Как обухом по голове ударили слова Федосьи, соседки:

― Ромка-то с женой приехал.

Подкосились ноги у Екатерины, устало опустилась она на ступеньки, все еще не веря услышанному. А Федосья всё что-то говорила, размахивая руками. А в это время вошла дочь.

Она медленно посмотрела на мать и вошла в комнату. Закрылась и до вечера не выходила оттуда. Вечером, выйдя из комнаты, во всем черном, она вышла на улицу. У Екатерины мелькнула мысль, уж не собралась ли дочь наложить на себя руки? Она собралась было догнать дочь, но отец остановил ее.

― Не тронь ты ее, ей сейчас и без тебя тошно. Эх, Ромка, что же ты наделал?

Каждый день Аленка была не похожа на себя. Каждый день она уходила во всем черном и возвращалась лишь за полночь. А вчера Екатерина узнала, что через два дня у Ромки будет свадьба. Вынесет ли Аленка?

Что же будет?

Ромка молча сидел на крыльце, курил, когда к нему подошла Элеонора. Она обняла его и поцеловала в висок:

― Ты о чем думаешь?

― Так, ни о чем.

Он последний раз затянулся и бросил окурок, глубоко вздохнул.

― Что с тобой, Ромочка? — обнимая, спрашивала Элеонора. — Что-нибудь случилось?

Она тихонько тронула Ромкин стриженый ежик.

― Ничего, ничего. — Он ласково тронул ее руку. — Ну, как там, все нормально? — Он кивнул в сторону кухни, где жарилось и готовилось к завтрашнему дню.

― Да, Ромочка, ты знаешь, я так счастлива. А ты?

― Да, да, конечно! — Он встал. — Я пойду, пройдусь маленько, а то душно стало.

Ромка шел до боли знакомой тропой, уже было за полночь.

Яркие круглые звезды выступали на небе. Ромка не мог забыть Аленку. Она, наверное, куда-то спешила, столкнувшись с ними, когда они с женой шли под руку с автобуса. Не узнал ее Ромка сначала, так она похорошела. Он смотрел ей в глаза и не верил, что вот она стоит рядом, а он не в силах больше ее целовать, трогать эти волосы. Он, не зная, что сказать, как-то запинаясь, глухо прошептал:

― Здравствуй, Аленка.

― Здравствуй, — тихо сказала она, и взгляд ее упал на руки Элеоноры и Ромки. Ромка, не в силах сдержать свое волнение, все крепче сжимал в своих руках руку Элеоноры. Как быстро переменилась она! Как она похорошела, как посмотрела на него! В ее глазах были мольба, грусть и осуждение. Ничего не смог сделать Ромка. Аленка быстро уходила, волосы ее выбились из-под косынки, и ветер ласкал их. Как завидовал ветру Ромка. А он стоял и смотрел на нее в солдатской форме, под руку с женой. Как хотел Ромка кинуться вслед за Аленкой, догнать ее и целовать это милое существо. Ромка уже хотел рвануться, но вдруг почувствовал, что Элеонора крепко держит его за руку:

― Ты что, Ромочка? Пошли. — Элеонора улыбнулась ему еще раз, и он молча пошел за ней. И сейчас вспомнил это Ромка, он понимал, что все потеряно, что зря он идет к белой березе. Только не мог он ночами спать, вставал и курил пачку за пачкой сигареты, думая об Аленке. Элеонора видела, что муж чем-то обеспокоен, но все не решалась спросить. А Ромка чувствовал укоряющий взгляд жены и молчал.

Внимание его привлекла одинокая фигура, стоящая возле березы. Ромка добавил шагу и скорее почувствовал, чем узнал Аленку. Молча подойдя, Ромка обнял ее за плечи. Она вздрогнула, рванулась, но, увидев Ромку, тихо всхлипнула.

― Аленка, родная, подожди, не уходи.

Ромка крепко держал руку Аленки. Аленка, с глазами, полными слез, вырвалась из сильных Ромкиных рук.

― Аленка, милая, не уходи, я не все тебе рассказал. — Он пытался обнять ее: — Прости меня, родная, не уходи, Аленка, — тихо шептал он.

― Не надо, Роман, ничего не надо.

Ромку так сильно передернуло от этих слов. «Роман» — никогда она его так не называла.

― Уходи, — тихо сказала она.

― Я не все тебе сказал, Аленка.

― Не надо передо мной оправдываться. — Аленка смело посмотрела ему в глаза. — У вас завтра свадьба, будьте счастливы. — Вырвавшись, она убежала. А Ромка так и стоял до самого утра, глядя куда-то вдаль лихорадочно блестящими глазами.

День выдался теплым. Со двора Безбородовых доносились голоса, шум, песни. Свадьба была в самом разгаре. Только что пришла с работы Аленка. Ей не давала покоя вчерашняя встреча с Ромкой.

― Господи, за что мне такое наказание, Господи! — Она заплакала, уронив голову на колени. Она плакала долго, пока не почувствовала на плече руку матери.

― Ну, что ты? — А сама украдкой смахивала слезы с глаз. — Бог с ним, ты еще найдешь свое счастье.

― Нет для меня без него счастья, нет! — вдруг закричала Аленка. — Господи! Два года ждала, а казалось, целую вечность!

Слезы все капали на стол.

― Мама, — дочь прижималась к материнской груди, — мама, почему на этой земле нет для меня счастья!

Аленка вдруг встала, отошла от стола, прижалась к стене и смотрела куда-то вдаль пустынными, ко всему миру безразличными глазами. Тихо сказала:

― Как знать, а может, там мое счастье?

Катерина быстро подошла к ней, обняла:

― Что ты, Аленка? Глупенькая, не говори так больше. Не надо.

Так они простояли несколько минут. Аленка подняла голову от груди.

― Я пойду, мама. — Она мотнула головой в сторону Безбородовых.

― Что ты, доченька?! — Екатерина вся затряслась от волнения. — Тебе нельзя туда, нельзя!

― Почему? — Аленка, не мигая, смотрела куда-то в угол. — Почему мне нельзя? Я пойду, мама. Я только взгляну на него последний раз и уйду. Навсегда уйду, мама.

Аленка вырвалась из рук матери и, придерживая на голове черный платок, побежала. Со двора доносились веселые голоса, крики. Аленка тихо открыла калитку. Ее никто не замечал, никому не было до нее дела. Аленка глазами, полными слез, посмотрела на Ромку. Ромка вдруг резко обернулся и впился в нее взглядом. Ему стало страшно. Он хотел рвануться, снять с нее этот траур. Она вскрикнула и побежала. Она бежала быстро, черный платок упал ей на плечи, и на волю вырвались удивительные белые волосы. Аленка бежала и видела перед собой только Ромку. Она остановилась только тогда, когда увидела перед собой березу. Устало опустилась она на траву, потрогала ствол. Аленка увидела перед собой маленький зеленый отросток. Она улыбнулась, молча встала, обронила платок и увидела воду.

Вода блестела и серебрилась от лучистого сияния. Аленка пошла по лунному свету, глядя куда-то вдаль.

Ромка резко вскочил и побежал за Аленкой. Бежал он быстро, но вода скрывала Аленку еще быстрее.

Ромка подбежал к воде и крикнул:

― Аленка! — Стон, вырывающийся наружу, далеко разнесся вокруг. Аленка улыбнулась и скрылась навсегда. Ромка стоял, опустив руки, еще не понимая, что произошло, почему в его руках черный платок. Вдруг он рванулся в мутный свет и через некоторое время держал на руках безжизненное тело Аленки. Он вышел на берег, положил ее около березы, убрал волосы с лица и заплакал. Он плакал долго и горько. Потом поднялся, взял на руки Аленку и пошел по лунному свету. Ромка шел все дальше и дальше, держа на руках Аленку, и вода сомкнулась над Ромкиной головой.

В 10 «б» классе шел урок сольфеджио. Все разучивали и пели песню «Мама, милая мама». Сашка стояла у окна и думала совсем о другом. Она думала о своей матери, она умерла месяц назад.

«Мама, — думала Сашка, — милая мама, зачем ты ушла от меня?»

Ее мысли прервала учительница:

― Саша, что с тобой? Почему ты не поешь со всеми вместе? У тебя что-то произошло?

Сашка повернулась лицом ко всем.

― Ты, наверное, думаешь о прошедшем новогоднем вечере? Или пой, или выходи из класса и не мешай мне вести урок.