― Поцелуй меня, Королева, я все же тебя любил, — и упал на землю. Ужас стоял у девчонки в глазах. Закружился дом многоэтажный, закружилась вся планета. Девчонка упала на землю, рыдая. Она не могла поверить во все, что произошло.

― Нет! Нет! Быть такого не может! Не умирай, ты должен жить для меня. Не умирай, подожди меня, подожди немного, я умру с тобой! — и, выхватив нож у бандита, она вонзила его себе в грудь. На минуту все застыли, а потом побежали кто куда, а на земле лежали двое: парнишка с холодной улыбкой и Королева со слезами на глазах.

Поздняя осень, уже все убрано с полей, и нигде не слышно ни шума, ни унылого курлыканья журавлей. Только дождь стучит, холодный осенний дождь стучит своими длинными пальцами по окнам, по крыше, по лицам прохожих. Идет дождь, навевающий тоску, хотя без того тоска и обида загрызают Ирину. Она стоит у окна и смотрит на раскисшую дорогу, по которой движутся еле заметные точки. Затем эти точки превращаются в фигурки. Ира хорошо понимала, что это за фигурки. Они движутся все по две. Влюбленные... Конечно, это они самые, которых и проливной дождь не пугает, и знает Ира, что никогда дождь не замоет их горячей любви. Она стоит и дрожит. Не от холода, а от явной обиды, незаслуженной, из-за бесчеловечности и ядовитости подруги. «Зачем, зачем ты, Галка, так сделала? Ты же знала все. Ведь я, я-то тебе, как человеку, — шепчет Ира, — все доверила. Зачем?»

Глаза Иры наполняются непроизвольными слезами. Слезы дрожали в глазах, переливались, словно камни- самоцветы, и бежали по лицу такие теплые, горько- соленые. Но вот Ира вздрогнула. По улице шли двое. Несомненно, она была уверена, это были они: Галя и тот, из- за кого она стоит два или три часа у окна. Да, это были они. Они подошли к ее дому и остановились. У Иры до боли сжалось сердце, и мысль — посмотрит в сторону ее дома или нет. Он же, как ей услышалось, угадав мысли кого-то невидимого, обернулся и посмотрел в то окно, где стояла Ира. Ее словно электрическим током передернуло. Она съежилась и отпрянула от окна. Он задержал на миг взгляд на ее окнах и снова повернулся к той, которая стала противнее всех на свете для нее, а может быть и для него, но он делает это все назло, и Ира уверена в этом. И вдруг к ней пришла совсем светлая, совсем идеальная мысль. На цыпочках она подошла к двери, осторожно ее отворила и вышла в коридор, а затем на улицу. Вот она успокоила себя и уловила следующее:

― Ну слушай, перестань выделываться. Понимаешь, мне все надоело это.

― Что тебе надоело? — слышен голос Галки.

― Все, все, все надоело, и ты тоже!

― Ну что ты, Сережа, перестань!

― Я тебе сказал правду!

И он снова стал смотреть на окно Иры.

― Сереженька, не смотри туда, там нет никого! Зачем ты так смотришь, я же лучше ее!

Тогда он повернулся к ней, зло посмотрел в глаза и сплюнул в сторону.

― Как не стыдно? Гадость ты после этого! — И он оттолкнул ее, пошел прочь.

«Но куда, куда?» — спрашивала себя Ира. И вдруг, словно неведомые силы подхватили ее, и она побежала в конец улицы. Неизвестно, сколько бы она еще бежала, но она вдруг оглянулась и остановилась. Навстречу шел человек. Она не успела его еще узнать, но шла уже навстречу незнакомому человеку. Пробежав еще чуть-чуть, она как бы окаменела от удивления. Рот, помимо ее воли, стал приоткрываться. Ира стояла разинув глаза. Что это? Она обозналась! Нет! Такая же легкая походка, та же шевелюра и все те же глаза, большие, синие, смотрели прямо на нее. Она спросила:

― Зачем ты здесь?

― Ира, Ирочка моя, что ты здесь, ведь уже поздно? — с дрожью в голосе спросил он.

― Сергей, ты, наверное, идешь к ней? Иди к ней, она же ждет тебя.

― Пусть, но она мне не нужна, у меня есть ты.

― Замолчи, гад! Как ты смел сказать такое! Весь вечер ты провел с ней, а я стояла и ожидала вас у окна. Из-за тебя и из-за нее я теперь здесь.

Она замолчала. А потом закричала:

― Ах, Боже мой, что же я сказала? — Она бросилась бежать. Добежав до крайних домов, она в изумлении остановилась и пошла назад. А гордость то и дело спрашивала: «Зачем, зачем ты идешь?» А любовь, горячая, сильная, говорила: «К нему, ведь я же сильнее тебя?» Она все шла, а в ней боролись два чувства. И вот она снова на том месте. Ну что же? Почему Сергей лежит? Она тихонько позвала, но он не отзывался.

― Сергей! Что же ты, оглох? — еще громче закричала она, и снова в ответ молчание. Ее на миг охватил страх. А что, если это не он? Нет, как бы подсказывало сердце, он. Она подошла ближе и села, села не от бессилия, а от ужаса. Он лежал неподвижно, а в груди с левой стороны торчало лезвие ножа.

― Сергей! Что же ты наделал? — Она заплакала, плакала долго, так и уснула около него. Проснулась от крика. Над ними стояли две женщины...

На следующий день были похороны. Сначала отсутствие Иры никто не заметил, но, когда его собирались выносить, соседка спросила:

― А где же его девушка? Почему ее нет, ведь они так долго дружили!

И только сейчас заметили, что Иры нет. Соседка побежала за нею. На пороге дома ее встретила сестра Иры и сказала:

― Ира умерла!..

Соседка вбежала в комнату. Ира лежала на кровати с красивой улыбкой и запиской в руках:

«Я не могла иначе, я его сильно любила, и в смерти его виновата только я. Прошу никого не осуждать. Прощайте».

Домой Аленка пришла поздно, глаза от слез были красными, веки отяжелели. И как ни тяжело было ей, плакать она не могла. Все слезы она выплакала там, у одной березы, стоящей на берегу озера.

Осталась только в сердце мутная боль. Алена разделась и легла в кровать, но так и не уснула до самого утра, а утром, едва серебристый луч солнца скользнул по лицу, она встала. Мать уже готовила завтрак, отец улыбался. Есть Аленка не стала, а быстро оделась и пошла на улицу. День обещал быть солнечным и ясным. Впереди, немного поодаль от дороги, ее взгляд скользнул по березе. Сердце ее сразу сжалось, и Аленка как-то сразу вспомнила все незабываемое, больное. Аленка свернула с дороги и подошла к березе. Сколько воспоминаний было связано с ней. Помнила Аленка и тот вечер, и разговор с Ромкой. Он сидел вот здесь, а она рядом. Он крепко прижал ее и поцеловал в лоб, в волосы, в губы.

― Аленка, милая моя, всего два года подожди. Мы будем вместе, я тебя люблю, понимаешь?

Аленка не могла сказать тогда ничего. Ее душили слезы, и она лишь ответила: «Да». А Ромка целовал ее, и она не сопротивлялась. Она была бессильна перед его ласками, перед его любовью. Они просидели здесь целую ночь, а когда шли прощаться, Ромка крепко поцеловал ее в губы и, взяв в свои широкие ладони ее лицо, долго смотрел ей в глаза, как будто запоминая их. Сжалось сердце у Аленки, тогда ей стало грустно. Ей показалось, что они прощались навсегда, на всю жизнь. И, чтобы не спугнуть Ромку, она крепко прижалась к нему. А на следующее утро он уехал. Она не ходила его провожать, потому что была на работе. Он писал ей письма почти каждый день, и Аленка ждала его терпеливо, любя. А какими длинными казались ей эти дни, два года казались вечностью. Как счастлива была она. Она считала последние дни, недели разлуки. Воспоминания Аленки были прерваны сигналом мотоцикла. На дороге стоял зоотехник, Аленка тихо подошла к нему:

― Здравствуйте, сигналю, а ты все не замечаешь аль задумалась над чем-то? — Зоотехник широко улыбнулся и посмотрел на Аленку.

― Да, простите. — Она взглянула на него глазами, полными печали. Глаза всегда так весело искрились, были полны веселой музыки. Зоотехник смутился и отвел глаза в сторону:

― Извини, Аленка, старого черта! Слыхал я про Ромку, подлец он. И надо же...

― Не надо, Вячеслав Николаевич, извините.

Аленка пошла быстро по дороге. А зоотехник молча смотрел ей вслед.

― Несчастная, что происходит сейчас в душе этой девушки?