Генри проводил меня до конца коридора. Улыбнувшись ему на прощание, я зашагала прочь, чувствуя, что на душе все же скребут кошки. Ничего, это из-за серьезного разговора, который только что у нас произошел. В следующий раз, когда мы увидимся, все станет как прежде. Мы будем просто друзьями, и между нами уже не будет стоять никакая помолвка.

Стоило мне войти в аудиторию, как Хэйвуд вскинул на меня вопрошающий взгляд.

– Где ты была? – спросил он негромко, и я тут же испуганно оглянулась. К счастью, в аудитории стоял такой дикий гомон, что никто не услышал бы его слов, даже разговаривай он во весь голос.

– Да так, было одно дело, – нервно отозвалась я, садясь на стул. Хэйвуд сразу придвинулся ко мне, и я дернулась в противоположную сторону, едва не слетев на пол.

– Ты была с этим своим Генри, да? Что у вас с ним? – упрямо спросил он.

Сосед положил одну руку на стол, а вторую на спинку моего стула, отчего я сразу почувствовала себя как в капкане. Взгляд наткнулся на его кисть, расслабленно лежащую на столешнице: длинные пальцы, рельефная, выступающая костяшка запястья, массивный герцогский перстень на мизинце – недавнее дополнение к образу. Конечно, тут же вспомнилось, как крепко эти руки вчера прижимали меня, и я спешно перевела взгляд на учебник.

– Ничего, – с трудом ответила я, уже практически забыв, какой был вопрос. Точно, что у меня с Генри.

Если Хэйвуд не отодвинется от меня, то я не увижу никакого спиритического сеанса. Да если даже призрак подлетит ко мне и гаркнет: «Бу!» прямо в ухо, я и то, наверное, не отреагирую.

Тут, к счастью, в аудиторию зашел преподаватель. Он был в костюме, какие носят юристы, – строгом и полосатом, со стрелочками, заутюженными так остро, что ими, казалось, можно порезаться. Волосы были тщательно напомажены, и в его облике не прослеживалось абсолютно ничего магического. Как-то он непохож на преподавателя, который будет проводить спиритический сеанс…

Как оказалось, мои догадки верны. Преподаватель с ходу заявил, что предсказание – это точная наука и все наши прогнозы будут основываться на расчетах. Затем он вынул из портфеля огромный плакат, плотно украшенный математическими формулами, и сухо сказал:

– Записывайте и запоминайте, адепты! При помощи этих формул вы сможете узнать прошлое, настоящее и будущее по положению звезд!

Я разочарованно откинулась на стул. С моего места мне было видно огромное количество косинусов, синусов и каких-то вовсе незнакомых знаков, которые испещряли плакат. А я уже почти начала сожалеть, что покидаю академию, когда у нас начался такой интересный предмет, как предсказания. Однако математика могла отбить у меня даже жажду узнать свое будущее. В итоге я решила, что не сильно огорчусь, если мне не придется проводить все эти трехэтажные вычисления.

Тут мою руку вдруг сжали под партой. Вздрогнув, я перевела дикий взгляд на своего соседа. Дикий, потому что от его прикосновения, от того, что он сжал мою ладонь, по руке словно разлилось тепло. Будто от его руки шел поток солнечного света, согревающий все внутри. И этот свет поднимался вверх, до самого сердца… Что за фокусы?

Опомнившись, я дернулась, пытаясь выдрать руку. Хэйвуд ответил мне безмятежно-невинным взором, словно не понимал, чего я так гневно пыхчу, а пальцы на моей ладони сжались еще крепче.

– Первая парта! – недовольно прикрикнул преподаватель. – Вас что, током ударило? Глаза в учебник, и сидите спокойно.

Я придвинула к себе учебник свободной рукой, чувствуя легкую панику. Не оттого, что Хэйвуд взял меня за руку, а из-за своей реакции на это прикосновение. Только бы он не понял…

«Я сделала такое возмущенное лицо, что он точно ничего не заподозрит», – с надеждой подумала я, открывая книгу на первой попавшейся странице.

Но зачем он это делает? Неужели надеется на продолжение вчерашнего? Пусть даже не мечтает, я благовоспитанная девушка! И вообще, я не буду обращать на него внимания, а стану читать учебник. Вот как раз интересная тема: что такое тангенс и как его посчитать.

Тут Хэйвуд внезапно слегка погладил мою кисть свободным пальцем, и мысли о тангенсе моментально вылетели из головы. Показалось, что моя душа против воли переползла прямо в ту ладонь, которую он так бережно сжимал.

«Эйден же ледяной маг, – невпопад подумала я, – почему у него такие горячие руки? Что вообще со мной происходит?»

И тут меня вдруг накрыло осознанием. Вчера у меня закружилась голова – раз. Сердце застучало как сумасшедшее – два. Оно и сейчас стучит, словно за мной кто-то гонится. И наконец, стоило Хэйвуду взять меня за руку, как все связные мысли покинули голову, дав место некстати всплывшим воспоминаниям о вчерашнем вечере. Воспоминаниям, от которых мне становилось жарко…

Какой кошмар! Все признаки совпадали с теми, что были описаны в любовных романах. Неужели я влюбилась в Хэйвуда?

Эта мысль настолько меня ужаснула, что я, выбрав момент, рывком высвободила руку и сразу же схватилась за учебник. Хэйвуд, хоть и выглядел разочарованным, не стал покушаться на мою свободу на глазах у преподавателя, а достал перо и принялся за расчеты задания. Я же в абсолютной прострации досидела до конца занятия и вылетела из аудитории сразу после звонка. Пока сосед не схватил меня еще за что-нибудь.

Мысли путались. Зачем Хэйвуд держал меня за руку? Может, я ему нравлюсь? Нет. Стоит только вспомнить, с каким отвращением он смотрел на меня все эти два месяца, и становится понятно, что это совершенно невозможно. Но если он меня ненавидит, почему тогда поцеловал вчера? Потому что выпил. Наверное, когда мужчины выпивают, им сразу хочется кого-нибудь поцеловать, а я просто подвернулась под руку. А утром ему стало стыдно, и он сбежал пораньше, чтобы не объясняться. Но тогда, опять же, почему сегодня он взял меня за руку?

До обеда еще было немного времени, но я не решилась вернуться в комнату. Вместо этого я пошла в парк. Там ярко светило солнце, и дорожки были усыпаны хрустящими золотыми листьями. Прогуляюсь тут, немного успокоюсь и подумаю, что мне делать дальше.

– Эмили! – негромко окликнули сзади. Я вздрогнула и обернулась. Хэйвуд! У меня тут же пересохло в горле от волнения.

– Ты можешь называть меня, как раньше, Эмиль? Ты же меня выдашь! – выпалила я.

– Тут никого нет, – успокоил меня он. И остановился в паре шагов. – Я бы подождал тебя в комнате, но у меня есть подозрение, что ты скорее станешь ночевать на улице, чем туда вернешься.

Я словно примерзла к дорожке. Он же не будет обсуждать вчерашнее? Или будет? Может, он затем и пришел, чтобы сказать… сказать, что ему нравятся парни. А за руку меня подержал для утешения.

– Я хотел спросить, те сплетни, что ходят о вас с Генри… В них есть доля правды? – Я непонимающе на него посмотрела. – Вы помолвлены? – уточнил Хэйвуд.

– Нет, – отозвалась я.

При чем тут сплетни? И при чем тут Генри?

– Хорошо, – Хэйвуд вдруг легко улыбнулся, и я поняла, что вижу его улыбку в первый раз. Настоящую улыбку – искреннюю, спокойную, а не его обычную высокомерную ухмылку. – Тогда я собираюсь поухаживать за тобой, Эмили Бишоп.

Тут он сделал шаг вперед, и я сразу отпрянула назад, однако, поскользнувшись на листьях, вдруг начала падать. К счастью, Хэйвуд успел подхватить меня, но не торопился отпускать. Я замерла, не смея пошевелиться и чувствуя его руки на талии.

– Что значит – поухаживать? – вырвалось у меня.

– Это значит, что я сделаю все, чтобы ты в меня влюбилась, – его голос вдруг стал серьезным. – Я не отступлю.

Влюбилась? Я ошарашенно смотрела на Хэйвуда, не веря своим ушам. Его лицо было спокойным и уверенным, словно, стоит ему пожелать – и я действительно паду жертвой его обаяния. Но зачем ему нужно, чтобы я в него влюблялась?

Тут Хэйвуд, вероятно, решил взять быка за рога и влюбить меня прямо сейчас. Я все еще практически висела на нем, потому что, поймав на полпути к земле, он так и не поставил меня ровно. И, воспользовавшись тем, что увернуться у меня не получится, он вдруг начал наклоняться ко мне с самыми явными намерениями. Я замерла, глядя на него расширившимися глазами, и практически перестала дышать.