Однако до завтра меня ждало еще одно испытание, потому что вечером разразился гром.

Тучи начали собираться еще в обед – пока еще бледно-серые, несерьезные. Бросив на них обеспокоенный взгляд, я понадеялась, что к вечеру они рассеются. Однако, когда мы вынырнули из темного зала театра без всяких окон, я сразу поняла, что будет гроза, потому что на улице заметно потемнело, и все небо затянуло плотной серой хмарью. Из-за этого в столовой даже зажгли больше, чем обыкновенно, светильников. Обычно во время ужина в окна еще падали косые закатные лучи, но сегодня они преждевременно сменились сумерками.

– Что-то с погодой намудрили опять, – уверенно констатировал Томас за ужином. – Просто так подобные тучи не появляются.

Мы лишь согласно кивнули. Попытки взять непредсказуемую эггерионскую погоду под контроль при помощи магии велись с незапамятных времен. Это по большей степени удавалось, но иногда природа, словно взбунтовавшись, брала свое и разражалась ужасающими штормами с ливнями, смывающими дома, и ветрами, вырывающими деревья. Вот и сейчас над городом повисли тучи, конусами тянущиеся к местам с самой плотной магической аурой. То есть ко дворцу, больнице для душевнобольных магов, магической тюрьме и нашей академии магии. Вытянутые конусы походили на пальцы, которые указывали небесам, куда же точно обрушить свой гнев через пару часов. Я почувствовала, как у меня вспотели ладони, и спешно отвернулась от окна. Может, все же пронесет, и стихия пройдет стороной?

– Моя комната на втором этаже, третья справа, – шепнул мне на ухо Генри. Он знал о том, как сильно я не люблю гром. Вернее, нет: он знал, что я панически, до ужаса боюсь грома. В пансионе у меня всегда была упаковка снотворных пилюль на случай непогоды. Если я спала, то и бояться, соответственно, не могла. Однако сюда я их почему-то не захватила, и сейчас надвигающаяся непогода заранее вселяла в меня беспокойство.

– Я постараюсь уснуть, – неуверенно отозвалась я. Все же бежать ночью к Генри как-то не совсем удобно. Вдруг преподаватели поймают меня в коридоре и спросят, куда я направляюсь? К тому же браслет просто не позволит мне зайти к нему – бродить в ночное время по чужим комнатам в академии запрещалось. Так что мы сможем разве что посидеть вдвоем на полу в коридоре.

Хэйвуд, который вяло ковырялся вилкой в своем рагу, бросил на нас мрачный взгляд, но ничего не спросил. Вчера я случайно узнала от Бримсона, что он тайком записался на дополнительные занятия по фехтованию и начал их посещать в атмосфере строжайшей секретности. Вспомнив об этом, я с гордостью посмотрела на Генри: своим примером он вдохновил даже такого замороженного типа, как Хэйвуд! Пусть тренируется – будет меньше времени проводить в комнате и нервировать меня своим присутствием.

За последние пару недель у нас с Хэйвудом установился своеобразный нейтралитет, заключающийся в том, что мы практически не разговаривали. Наше общение ограничивалось тем, что утром мы обменивались приветствиями, на репетициях – репликами, и все. Меня это абсолютно устраивало: мне было с кем поговорить и без него. А вот Хэйвуд, похоже, считал, что если я не разговариваю с ним, то должна хранить обет молчания. Каждый раз, завидев меня болтающей с Томасом или Генри, он буквально менялся в лице. Почему-то Генри бесил его больше Томаса. Так и сейчас. Едва я наклонилась к Генри шепнуть, чтобы он оставил дверь приоткрытой – на всякий случай, чтобы я могла позвать его от двери, раз не смогу зайти, – как Хэйвуд тут же отложил вилку и встал.

– Уже поздно, – произнес он в пространство, но вместо того чтобы уйти, почему-то замер у своего места, выжидающе глядя на меня. Я растерянно уставилась на него в ответ.

– И? – вопросительно отозвался Генри, откидываясь на стуле с таким видом, словно собирался провести в этой уютной столовой еще как минимум несколько часов. – На что ты намекаешь?

– Я намекаю на то, – Хэйвуд непримиримо сложил руки на груди, – что кое-кто постоянно возвращается в комнату поздно и топает, когда я уже сплю.

– Когда это было? – не выдержала я такого поклепа. Я всегда была в комнате до того, как Хэйвуд укладывался спать, и уж точно не топала, как он говорит!

Хэйвуд, видимо, не смог припомнить конкретный случай, потому что неопределенно взмахнул рукой и повторил:

– Постоянно!

– Ладно, Хэйвуд, мы сами разберемся, когда Эмилю возвращаться в комнату, – вдруг улыбнувшись, сказал Генри. Мне подумалось, что он пришел к какому-то выводу, который его развеселил. – По правилам адепты должны быть в комнатах в десять, а где он находится до этого времени – не твои заботы.

– Да, – поддакнула я, после чего Хэйвуд, фыркнув в своей привычной манере, развернулся и ушел. Однако, хоть я и согласилась с Генри, что-то в его словах показалось мне неправильным. И, уже когда мы шли по коридору, я поняла, что: может, это не «мы» разберемся, во сколько мне возвращаться в комнату, а «я»? Как-то Генри слишком рьяно меня опекает в последнее время…

– Куда теперь? По комнатам? – спросил Генри, и я со вздохом покачала головой:

– Нет, если я вернусь слишком рано, этот комнатный тиран еще решит, что может мне указывать. Придется бродить где-то до десяти.

– Тогда пойдем в библиотеку, – Генри пожал плечами. – Сделаем уроки или сыграем в шашки. Найдем, как убить пару часов.

В общем, в свою комнату я зашла ровно за минуту до того, как в коридоре прозвенел мелодичный сигнал к отбою. По стеклу уже скатывались первые капли дождя, а Хэйвуд, смерив меня обвиняющим взглядом, развернулся в кровати и демонстративно выключил свет. Я тут же почувствовала себя мужем, который вернулся слишком поздно, да еще и пьяный, чем вызвал недовольство жены. Ладно, наверно, лучше мне действительно поскорее лечь спать.

Быстро переодевшись в пижаму, я забралась под одеяло и, закрыв глаза, постаралась отрешиться от бушующего за окном ветра. Надеюсь, у меня получится заснуть. И, как ни странно, я действительно быстро провалилась в сон – но только чтобы проснуться от ужасающих ударов грома несколько часов спустя.

В первый момент я даже не поняла, что меня разбудило, – я просто, встрепенувшись, распахнула глаза. Однако уже через пару секунд, когда комнату осветила вспышка молнии, за которой последовал такой грохот, словно кто-то катал по небу исполинские каменные шары, я поняла, что гроза разыгралась.

В первый миг я заледенела, вцепившись в одеяло до боли в пальцах. Нужно спать дальше. Просто уснуть. Это же просто гром, просто звук, и он снаружи здания. Внутрь ни молнии, ни гром пробраться не смогут.

Однако уже со следующим ударом, когда мое сердце чуть не остановилось, я поняла, что самовнушение не удается, и со всхлипом скатилась с кровати. Мне нужно убраться отсюда… Тут слишком много окон, через которые видно эту клятую грозу.

Чуть ли не на четвереньках добравшись до двери, я открыла ее и буквально вывалилась в коридор. Вдруг смутно показалось, что меня окликнули, но, занятая тем, чтобы встать прямо, я даже не оглянулась. Коридор длинный, и на четвереньках я буду ползти по нему целую вечность.

Тут за окном снова сверкнуло, и я стремглав понеслась вперед к лестнице. Окна! В коридоре повсюду были окна, и ужасающий грохот с легкостью проникал внутрь. После того как взрыв домашней лаборатории унес жизни моих родителей, я не могла переносить грозу – гром напоминал мне о грохоте взрыва и сотрясшем дом ударе. Боязнь молний, извечных спутниц грома, добавилась позже. Так что сейчас мое сердце стучало, как сумасшедшее, и я неслась вперед, пытаясь не потерять сознание от ужаса.

Тут, к счастью, коридор внезапно кончился, и я очутилась на лестнице, где было темно, хоть глаз выколи. Можно было бы зажечь заклинание-светлячок, но от ужаса я совершенно забыла, что являюсь магом. Так что мне оставалось только брести на ощупь, пока наконец я не одолела лестничный пролет и не оказалась в коридоре второго этажа. Коридоре, по которому мне навстречу шла высокая фигура, которую вдруг резко осветили молнии за окном.