– Так, может, она и овдовела?

* * *

Вновь приняв мужской облик, Двуцвет дождался, когда народ хлынет обратно в город, и разыскал давнего знакомца – ловкого, хитрого человечка, знающего Байхент. Двуцвет сказал ему, что его интересуют двое негодяев, халфатиец и чужеземец, учинившие бесчинство в Доме Зеркала. Ловить их не надо, на это есть стража, но хотелось бы знать, что это за люди и откуда они взялись в дивном городе Байхенте.

Человечек старательно отработал полученные деньги. Побывал в Доме Зеркала. вызнал приметы незваных гостей, затем обошел все ворота города, расспросил стражников о чужеземцах, входивших в Байхент. Побывал на постоялых дворах, побродил по харчевням, потолковал с глазастыми городскими нищими. А потом доложил Двуцвету:

– Люди, побывавшие в Доме Зеркала, похожи на странников, что остановились на постоялом дворе старого Хуссама. Халфатиец, а при нем – франусиец-охранник. Халфатийца зовут Райсул, сын Меймуна.

Имя это ничего не говорило Двуцвету.

– А как зовут охранника?

– Он не назвался хозяину постоялого двора. Но хозяин случайно услышал, как Райсул обратился к охраннику по имени. Такое странное имя, иноземное...

– Какое же?

– Капитан.

«Бенц! – про себя взвыл Двуцвет. – Непонятный, вездесущий Бенц!»

1

Там один был, непослушнее других,

Из бывалых, небывалых, дорогих.

Как дрожали его струнные бока!

Как летел он теплым телом в облака!

(Р. Казакова)

Не так уж и волновали добрых жителей Байхента вопросы, которые будут заданы спящему правителю, и ответы, которые даст его устами небесный дух. Нет, приятно, конечно, поглазеть на это зрелище. Но не менее приятно провести летний день за городом, побалагурить с добрыми соседями, съесть на свежем воздухе прихваченную из дому еду.

Шли семьями – держали за руки жен в темных вуалях, добродушно покрикивали на резвящихся детишек, вели под уздцы осликов, навьюченных мешками и кувшинами.

Не отличался от прочих статный мужчина в добротном халате и отличных сапогах. Так же вел серого навьюченного ослика, так же покровительственно придерживал за руку закутанную в платок жену. И не привлек он у ворот внимания стражи, и не спросил никто даже его имени – если каждого проверять, толпа и до завтра не покинет Байхент.

Единственным человеком, которого взволновал вид этого мужчины, была Райзия, жена гончара Бейхана. Она ойкнула, шарахнулась к мужу.

– Ты чего? – недовольно спросил гончар.

– Ничего... оступилась...

– Курица глупая.

Райзия не ответила. Может, она и курица глупая. Но у нее хватит ума, чтобы не вопить: «Люди, хватайте преступника! Он вчера вломился в Дом Зеркала!»

Ну, вломился и вломился. Для нее, Райзии, все кончилось хорошо. Даже муж ее не побил. Попробовал на зуб серебряную монету, которую гордо вручила ему жена, выслушал ее взволнованный рассказ и буркнул: « Больше дома надо сидеть, меньше по улицам шляться!» И все! А про вторую монету, полученную от щедрого злодея, Райзия мужу не сказала, припрятала на черный день. Так чего уж теперь вопить-то?

* * *

Райсул, Фантарина и смирный ослик не спешили занять место, чтобы узреть, как правитель изрекает пророчество. Наоборот, они понемногу удалялись от толпы.

Вот уже дворцовая роща осталась за спиной. Вот уже не слышен многоголосый гул зевак. Вот уже копытца ослика вышагивают по дороге. А вот и виднеется за придорожной порослью высокая Двойная скала – верная примета для путников, что Байхент близко.

Чтобы добраться до условленного места, беглецам пришлось, невзирая на возражения ослика, свернуть в придорожные заросли и двинуться сквозь редкий, низкорослый осинник.

Дойдя до скалы, Райсул набросил на сук узду осла и добродушно сказал спутнице:

– Посиди пока, отдохни. Ждать будем капитана.

– А если он не придет? – глухо спросила Фантарина.

– Как – не придет? Почему – не придет?

– А если его схватили стражники? Или убили во время погони?

Такая мысль не приходила Райсулу в голову.

– Ай, глупая женщина, зачем худое говоришь, беду кличешь? Как – убили? Таких, как мой капитан, Единый на ладони несет!

– А если обронит с ладони – что тогда?

– Тогда в город вернусь. Искать буду. Если у стражников – выручу. Если убит – узнаю, кто убил, найду и вырву горло.

– А потом?

– Вернусь на «Миранду». Пусть меня команда убьет, раз я капитана не уберег.

– Такие дружные, да? И так уважаете капитана? Что же он за человек, ваш Бенц?

– Кто такой Бенц? Это безумец! Он живет, словно пляшет в грозу под молниями. Другому бы так и дня не прожить, а он... Да ты послушай!

И Райсул принялся рассказывать, как по велению воровского короля был сожжен летучий корабль «Облачный конь». Как сбежал с корабельной казной капитан Джанстен. Как экипаж заливал горе в таверне. Как вошел в таверну юнец в черном с серебром бархатном камзоле и заявил ошеломленной команде: «Поздравляю, погорельцы, вам повезло! Теперь я ваш капитан!» И как тут же выяснилось, что команду-то Бенц набирает, но ни денег, ни корабля у него нет – лишь капитанский диплом, да и тот на чужое имя.

– И вы его не пришибли на месте? – изумилась Фантарина.

– Мы попытались, – развел руками Райсул, – но это же Бенц! Мы и опомниться не успели, как...

Вдруг рассказчик оборвал фразу, глядя мимо плеча Фантарины – в небо. Вскочил. Схватил женщину за руку, рывком поднял с земли:

– Бежим! В кусты!

Испуганно заревел ослик, пытаясь сорвать повод с сука.

Над скалой заходил на посадку золотой грифон.

Укрывшись в орешнике, Райсул и Фантарина глядели, как орлиные когти передних лап коснулись зеленого дерна. Как спрыгнул наземь всадник. Как замахал он рукой:

– Эй, не прячьтесь, я вас сверху видел!

– Женщина, скажи: у меня бред? – замогильным голосом выговорил Райсул.

– Если бред, то у обоих одинаковый, – успокоила его Фантарина.

– И-а, и-а! – вопил осел, ошалев от близости чудовища.

* * *

– До чего масть хороша! – восхищалась Фантарина. – Чистое золото!

– Да ладно масть, что там масть! Ты на грудь посмотри, ты послушай дыхание! – Райсул медленно обходил грифона вокруг. – А живот видишь? Не видишь! И я не вижу. Нет живота. Поджарый, как волк в голодную зиму. А крылья-то, крылья, да хранит их Единый! Такой даже полет с утра до вечера выдержит, если будет очень надо!

– Он меня всю ночь скинуть пытался, – гордо заявил Дик, сидя между лапами Раската и почесывая ему шею.

– Ты объездил его за одну ночь – немалый подвиг, капитан. Но тебе придется многому учиться, раз благородный грифон согласился взять тебя своим всадником.

Дик фыркнул, вспомнив жалобное мяуканье, которым грифон изъявил свое согласие. И вдруг встрепенулся, спросил с тревогой:

– Вы мою шпагу не забыли?

– Нет, сударь, – оторвалась от созерцания грифона Фантарина. – Видите ковер, притороченный к седлу осла? В ковер закатаны и ваша шпага, и сабля Райсула, и ваш камзол, который вычистили и починили служанки.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Бенц. – Шпага принадлежала моему дяде, Рейнарду Бенцу. Я очень дорожу этим благородным оружием.

И он бросил благосклонный взгляд на ослика, который удостоился чести нести столь ценный груз. Ослик уже успел успокоиться, смекнул, что грифон не собирается его сожрать, и теперь хладнокровно щипал травку.

А Райсул не дал отвлечь себя на всякие житейские мелочи. Оглядев грифона, он веско сказал капитану:

– Я научу тебя говорить слова, которые твой грифон уже знает от прежнего всадника. Научу говорить с ним и без слов, движениями. Научу вас охотиться вдвоем. Научу тебя варить для Раската из трав лекарства и снадобья от блох...