– Сайхат, – сдержанно отозвался халфатиец.

– Мне и господину Сайхату. – Бенц устремил на хозяйку такой чистый, такой простодушный взор, что та почти успокоилась.

И впрямь, все выглядело пристойно. Умница дочка увела состоятельного и знатного юношу от гостей в соседнюю комнату. Правда, к ним прицепился третий – нежелательный поклонник, настырный чужеземец. Но это не страшно.

– Дитя мое, живопись – это прекрасно, но сейчас твоя очередь услаждать слух гостей музыкой. Где твоя лютня?

Она подхватила дочь под руку, потащила к двери. На ходу обернулась:

– Ах, эдон Лансио, как жаль, что у вас болит голова! Но музыка продлится недолго. А потом мы все пойдем к столу.

Обе спандийки исчезли в соседней комнате. Сайхат двинулся следом, но Бенц встал у него на пути. Он не собирался так просто отпускать человека, у которого есть летучая шлюпка. Надо же как-то удирать из города!

– В чем дело? – холодно поинтересовался Сайхат.

Бенц заговорил жестко и повелительно:

– Вы, сударь, не будете садиться за стол. Как только закончится музыка, вы вспомните про какое-нибудь неотложное дело, учтиво распрощаетесь с хозяином и покинете дом.

Сквозь смуглую кожу халфатийца пробился румянец гнева, с губ сорвалось ругательство на родном языке. Но Дик не дал себя перебить:

– И пойдете готовиться к побегу.

Халфатиец ошарашенно замер, и Дик беспрепятственно продолжил:

– Когда городские часы пробьют полночь, вы причалите к крыше этого дома – здесь ведь плоская крыша с садиком, так?

– Да, но...

– Шлюпка, полагаю, наемная – вам же вера не велит... Узнайте заранее – лескат хорошо отдохнул? Сыт? Выдержит ночной полет?

– Да, но...

– Это главное. Эдонета Хасинта выйдет на крышу. Позаботьтесь, чтобы все было готово для дальнего пути. С крыши придется лететь уже за городские стены.

– Но как же красавица выйдет на крышу? Мать не отпускает ее от себя ни на шаг.

– Со мной отпустит. Вы что, еще не поняли? Я знатен и богат, эдона Мирита видит во мне завидного жениха.

– Я тоже знатен и богат, – буркнул халфатиец. – Но эта почтенная женщина не хочет отпускать дочь в чужую страну.

– Я так и понял, – кивнул Дик. – Как только вы уйдете, я начну напропалую ухаживать за эдонетой Хасинтой и найду удобную минуту, чтобы рассказать ей о вашем плане. Конечно, она ничего не сможет взять с собой – только то платье и драгоценности, что на ней.

– Мне не нужны ее драгоценности! – возопил халфатиец так горячо, что Дик поспешил шикнуть на него. – Я подарю ей наряды из атласа и украшу волосы жемчугом.

– Вот и хорошо. Конечно, силой я ее на крышу не потащу. Рискнет сама на побег – ваше счастье. Не осмелится – я не виноват.

В черных глазах халфатийца мелькнуло подозрение:

– А как вы потом вернетесь в дом? Что скажете почтенному Адемаро?

– Ничего не скажу. Улечу с вами. Надеюсь, не бросите?

– Но вы же хотели стать чиновником в порту...

– Чтобы помочь истинной любви, я готов пожертвовать карьерой! – с пафосом произнес Бенц.

8

Погадай, возьми меня за руку,

А взяла – не надо гадать...

(А. Вознесенский)

За столом Бенц был душой общества, сыпал веселыми байками, отвешивал комплименты то хозяйке, то ее дочери, спел по просьбе гостей короткую застольную песню.

Он не удивился, когда его усадили рядом с эдонетой Хасинтой. Девушка была бледна, она неумело скрывала тревогу, не обнаружив за столом своего возлюбленного. Когда отведавшие вина гости завели общую беседу, Дик под шумок рассказал на ушко своей милой соседке про планы Сайхата.

Бледность Хасинты сменилась жарким румянцем. Мать заметила это – и бросила на мужа выразительный взгляд.

Когда гости насытились и разговор начал иссякать, эдона Мирита сообщила:

– Мой дорогой супруг решил сделать к сегодняшнему празднику подарок – мне и вам всем. Полагаю, вам приходилось слышать о загадочной гадалке Вьехе.

Все с интересом закивали.

– Никто не знает, где живет эта удивительная старуха. Она сама приходит в тот дом, какой выберет, и с невероятной точностью рассказывает хозяевам дома о их прошлом, настоящем и будущем. Мой супруг ухитрился найти гадалку и нанять на сегодняшний вечер. Вьеха предскажет судьбу нам всем!

Гости шумно выразили свое восхищение.

– Мудрая гостья вот-вот прибудет, – подпустила таинственности в голос хозяйка. – Я приказала провести ее в голубую гостиную. Мы будем входить туда по одному. Мирита шутливо погрозила гостям пальцем. – Уверена, что некоторые шалуны и проказницы не захотят, чтобы их былые или нынешние похождения обсуждались при всех!

Гости захихикали, весело переглядываясь.

Слуга тихо вошел в столовую, остановился за спиной хозяйки и, склонившись над ухом. что-то сказал ей.

Эдона Мирита взмахнула сложенным веером:

– Ах, наша необычная гостья уже прибыла! Кто хочет первым заглянуть в будущее?

Все на миг замешкались, и Бенц этим воспользовался. Наверняка гадалка, как все ее товарки по ремеслу, любит деньги. Пожалуй, ее можно будет уговорить сказать несколько нужных словечек. Жаль, при себе только один делер... авось хватит на мзду старухе!

«Эдон Лансио» поспешно вскочил на ноги:

– Если господа и дамы не сочтут меня дерзким...

– Ах, что вы, что вы, ваша милость! – заулыбалась хозяйка и обернулась к слуге. – Хозе, проводи господина барона в голубую гостиную.

* * *

Гадалка походила на черную ворону, нахохлившуюся посреди веселенькой гостиной с голубыми цветочными обоями. Черный плащ с низко опущенным капюшоном скрывал фигуру и лицо. Руки, деловито тасующие колоду карт, были затянуты в черные нитяные перчатки. Женщина сидела на стуле с высокой спинкой у мраморного столика. Второй стул, рядом с нею, был поставлен для гостя.

Дик уселся и приветливо спросил:

– Как гадать будем, матушка? По руке или на картах?

При звуке его голоса старуха вздрогнула, прекратила тасовать колоду, вскинула голову – и тут же вновь ее опустила.

– Как прикажешь, господин, – хрипло шепнула она. – Можно сначала на ладонь глянуть, а можно и карты раскинуть.

– Нужен ли я еще вашей милости? – спросил от дверей слуга.

– Нет, ступай.

Старуха проводила слугу взглядом – и лишь тогда, когда дверь закрылась, взяла обеими руками руку Бенца.

– О! – выдохнула старуха. – Ты молод, но у тебя ладонь мужчины, познавшего жизнь. Ты человек суровой судьбы. Опасность позади, беда вокруг, смерть впереди.

– Да? Не удивила. Смерть у всех впереди, лишь бы подольше там и оставалась!

– Но твоя уже на тебя глядит, ухмыляется.

Дик начал сердиться. Раз ты гадалка, так ври клиенту что-нибудь веселое да приятное! А пугать нечего.

– А твоя, стало быть, далеко отсюда? – процедил он. – Может, в Таумеклане? Или еще где за морем? Ну-ка, покажи ладонь, сам тебе погадаю!

И схватил женщину за левую руку.

Та взвизгнула, шарахнулась. вырвалась. Всем телом подалась в сторону, готовая вскочить со стула и броситься к дверям.

Но Дик не пошевелился. Он был удивлен. Взвизгнула старуха звонко, молодо. И движение, которым она выдернула руку, было ловким, сильным...

– Не бойся, матушка, – сказал Бенц мирно. – Раскинь лучше карты.

Успокоившись, старуха вернулась на место, вновь принялась тасовать колоду.

А вот у Дика начисто пропало то легкое, приподнятое, веселое настроение, что владело им за ужином. Еще недавно самозванец чувствовал себя так, словно срывает выигрыш за выигрышем; удача несла его в ладонях.

А теперь – стоп. Теперь надо насторожиться.

Что-то не так, но что?

Вьеха тем временем принялась медленно выкладывать на столик карты. Дик с нарастающей тревогой глядел на сложную фигуру, похожую на снежинку в кольце. Часть карт упала на столик рубашками вверх.