В провинции Кундуз активно действовали моджахеды Исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекматияра, командовавшего многочисленными отрядами под управлением полевых командиров Холмурода, Тимур-шаха, Доктора Шамса, Суфи Паянда, Мулло Усмана, Самиулло и многих других. Были здесь и отряды Арифхана, Рахматулло, Бисмулло, Арбоба Хайдара, Джабара, которые относились к Исламскому обществу Афганистана под руководством Бурханутдина Раббани.

В общем, духов в провинции Кундуз было, как блох на барбоске. Вот и приходилось скрывать, как только можно выходы спецназа. А тут попробуй, разберись, где именно вертолёты высадили группу. У нас, кстати, был пятый заход на посадку.

Когда шум лопастей затих, растворившись среди горных хребтов, все встали, откинули чадары, которыми укрывались на склоне. Такое покрывало было у каждого пуштуна, накрывшись им, он словно растворялся в горах, и уже с пятидесяти шагов его сложно было заметить. Только если достоверно знать, что здесь кто-то есть. Наш батя Керимов очень быстро ввел эти чадары или пату в наше снаряжение. Очень удобная и полезная вещь в горах.

— Строиться! — подал команду командир группы — старший лейтенант Ахметов с позывным «Хан».

Несколько секунд и мы застыли в двух шереножном строю.

— Головной дозор: Ермак, Яма, Муха! Удаление пятьдесят метров!

Я со снайперской винтовкой, Виталий Погребной — позывной «Яма» с ПКМ и Оспанов Мухтар — позывной «Муха» с автоматом, оснащенным глушителем, молча двинулись по склону вверх.

— Замыкающий дозор: Бек, Ундук. Удаление тридцать метров. Остальные — в колонну по одному. Марш! — услышал я за спиной.

Выстроились в волчью цепочку и осторожно двинулись к намеченному месту засады. Высадка, высадкой, а чтобы совсем никто не догадался, как в операции «Ы», за ночь нам предстояло пройти кишлачную зону в окрестности Кундуз и выйти к небольшому кишлаку Чокай, который располагался в горах между Ханабадом и Талуканом. Недалеко от него и будет организована засада. Километров двадцать по прямой идти. Сколько реально не известно, и большую часть ночью. Наш синоптик обещал лунную ночь, но это же ПРОГНОЗ погоды. Так что лучше готовиться к худшему.

Так же осложняло скрытый переход большое количество охраняемых маковых полей в этой зоне. И Хекматияр, и Раббани занимались поставками опиума и героина в Иран, Пакистан и в СССР тоже. Упрощало же задачу по переходу в заданную точку то, что ночью афганцы спали, так как Аллах велел ночью спать, а собак, способных предупредить о приближении чужаков, афганцы дома не держат.

Собаку по Исламу запрещено держать верующему мусульманину, кроме как для нужды, например, чтобы пасти стадо. Это мне боец отряда татарин Камиль рассказал, когда я его спросил, правда ли, что в Коране написано о том, что укушенный собакой мусульманин не попадает в рай.

Тот посмеялся и сказал, что нет. В Коране такого точно нет. Это всё связано с суевериями из-за того, что раньше собаки часто становились разносчиками бешенства, а собаки черного цвета считались шайтанами, поэтому их не любили и убивали. Как пример привёл суеверия про чёрную кошку у русских. Дед у Камиля был хафизом — хранителем Корана, который запоминает его наизусть, и много чего рассказывал своему внуку.

Поэтому и не было в афганских домах никогда четвероногих друзей человека, способных сильно осложнить жизнь спецназу. Еще, в кишлачной зоне и рядом с маковыми полями не стоило опасаться мин и растяжек — афганцы их не ставили, боясь подорваться самим.

Тем не менее, шли осторожно, стараясь не шуметь. Горы не любят торопливости и наказывают за любую ошибку. Часто — это наказание смерть. Быстро смеркалось. Темп движения группы ещё больше снизился. В этот момент послышался далекий гул вертолета. Все без команды залегли, укрывшись накидками и превратившись в бесформенные кучки-валуны.

Вертолеты, конечно, наши, другие здесь не летают, но весь вопрос заключался в том, что выход-то у нас секретный, а летуны запрашивать не будут, чей этот неизвестный вооруженный отряд идёт по склону горы. Если у них нет информации по передвижению наших групп в этом районе, то саданут из ПТУР «Штурм» или НУРСами, и будет лунный пейзаж на склоне горы. О том, что мы можем находиться в этой точке, вряд ли им сообщили.

Можно, конечно, опознаться на волне летунов. Есть специальный позывной для таких случаев, но тогда можно на операции ставить крест. Информация, что группа спецназа находится в таком-то квадрате, как правило, как-то утекала к духам.

Шум нарастал. К завывающему вою турбин прибавились характерные хлопающие звуки винтов, судя по которым, над нами пролетали два «Шмеля», вернее всего, из 164 отдельного вертолётного отряда, расположенного на Кундузском аэродроме.

Увидев раскраску пронесшейся над нами тройки вертолетов МИ-24Д, убедился в правильности своих предположения о 164 отряде, вертолеты которого за камуфляж прозвали «полосатыми».

Помимо спецназовцев охоту на караваны осуществляли и вертолетчики, в частности ребята Кундузского отдельного отряда. Ходили они на охоту, как правило, ночью, по три вертолета и больше. Потому что именно ночь использовали моджахеды для скрытного пересечения границы и передвижения. С другой стороны, ночь давала возможность вертолетчикам не спутать военную цель с гражданской, так как в это время суток все передвижения были запрещены.

Увидев караван, сбрасывали ФОТАБ, и пока она, покачиваясь под парашютом, заливала окрестности нереальным, иссини-белым светом, вставали в круг и долбили караван из курсовых и бортовых пулеметов. Если караван сильно огрызался, пускали в ход НУРСы, потом приземлялись для досмотра и сбора трофеев, по которым составлялась отчетность об эффективности проведённой операции.

«Шмели», вспоров воздух над нами, ушли в сторону Арчи — небольшого городка провинции Кундуз, который располагался рядом с границей СССР по реке Пяндж и являлся перевалочным пунктом наркоты у духов.

По данным разведки здесь караваны с наркотой делились на мелкие группы и в разных местах переходили границу. Даже если удавалось переправить только каждый пятый килограмм опия и, тем более, героина, то все затраты окупались, принося душманам значительную прибыль, заодно приучая граждан СССР к «белой смерти».

Вертолеты ушли, но группа ещё минут десять лежала, не шевелясь, и только потом по команде командира двинулась дальше. Практически совсем стемнело, но Муха уверенно шёл по склону, каким-то чутьем выбирая путь. Мухтар был родом из Семипалатинска, по меркам Союза мы с ним были почти земляки. В детстве Муха часто гостил у деда в предгорьях Тянь-Шаня. А дед у него был мастером спорта по альпинизму. И не удивительно, что к срочной службе у Мухи было за плечами два семитысячника и огромный опыт хождения по горам.

Уже при свете луны вышли к небольшому кишлаку и аккуратно стали его обходить стороной. Хоть Аллах и предписывает правоверному ночью спать, но всегда может найтись полуночник, который может заметить нашу группу. И тогда вся операция полетит к чертям.

Мы находимся на чужой территории. Любой встречный: пастух, путник, бача, дервиш, кому мы попались на глаза, тут же сообщит первому же увиденному моджахеду о шурави, вне зависимости от партии и отряда, к какому тот принадлежит.

Когда происходит такая встреча, возникает вопрос, что с этими «зрителями» делать. Казалось бы, самый простой выход — в расход. Только то, что было возможным во время Великой Отечественной войны, здесь не подходило. Здесь мы исполняли интернациональный долг, здесь мы защищали афганский народ, а не воевали с ним, не смотря на то, что для большей части этого народа, особенно в сельской местности, мы были чужаками, которые с оружием в руках пришли на их землю. Да к тому же еще и неверные. Поэтому сам не можешь убить, расскажи о шурави тем, кто сможет.

В такой обстановке при таких встречах поступали по-разному. Кто-то брал пленников с собой, чтобы отпустить перед эвакуацией. Кто-то связывал и уходил из квадрата, путая следы. Кто-то сразу вызывал эвакуационный вертолет. Из последних пяти выходов на караван, в которых я участвовал, два раза из-за мелких пацанов, которые непонятно что делали в горах, пришлось эвакуироваться, прекращая операцию. Другие действия с большой вероятностью привели бы к боевым потерям.