На точку пришли уже под утро. Хорошее место для лежки группы нашел Муха. На него правда претендовала большая гюрза, выбравшая на камень под первые лучи солнца. Серое, словно припорошенное пылью, кургузое туловище, свернутое в тугую пружину, выразительная голова, похожая на заржавленный наконечник тяжелого копья, немигающие глаза с вертикальным зрачком холодно разглядывают «заклятого врага».
Мухтар, недолго думая, навел на змею ствол автомата с ПБС. Звук затвора и удар пули о камень был громче самого выстрела. Отстрелив змее голову, Муха ловко подхватил свободной рукой дергающееся в конвульсиях обезглавленное тело, направив струю красной крови в рот. Сделав пару глотков, передал змею мне. Я не стал отказываться. Кровь змеи — это и питье, и еда. Виталий добил остатки.
Муха, забрал у Ямы тело змеи и достал из разгрузки нож:
— Сейчас кожу сниму, потом ремень сделаю.
Пока к месту стоянки подтягивалась группа, Мухтар уверенно снял кожу чулком, а мясо быстро разделил на весь отряд, как приятное дополнение к сухому пайку. От мяса не отказался никто, съели сырым, даже без соли. Кстати, не такое уж и плохое мясо, даже вкусное. Командир, выставив дозоры, приказал остальной группе отдыхать два часа.
Я перед тем, как лечь, решил осмотреть место для засады, которое выбрали до этого по карте. Скрываясь за валуном, начал осмотр. Предварительно прикинув, что место было очень хорошее. В этот момент ко мне осторожно подобрался командир.
— О чём думу думаешь, Ермак? — шутливо, но очень тихо задал он вопрос.
— Прикидываю, как засаду организовать, товарищ старший лейтенант. Пулеметы здесь, здесь, здесь и здесь, остальные — широким фронтом по этому балкону. Сюда ставим МОНку для головного дозора. Дальше десять МОНок для каравана. Одновременный подрыв и дальше свободная охота. Забьем всех, они у нас будут, как на ладони. Склон заминируем растяжками и картошкой[27], чтобы не смогли к нам подобраться наверх. Так и забьем.
— Не плохо, Ермак, но поступим по-другому. Расположимся не здесь на балконе, а на противоположной террасе. До тропы, по которой пойдет караван будет всего метров сто пятьдесят — двести. Разбиваемся на две группы по восемь человек с расстоянием между ними в двести метров. Там и там, — Хан показал пальцем на точки террасы, где планировал разместить отделения спецназа. — В этом случае первое отделение будет бить в лоб каравана, второе в хвост. Организуем что-то вроде огневых клещей. Когда духи поймут, что по центру относительно безопасно, то пойдут там в атаку, где их встретит минное поле, которое на тебе.
План был рискованным, но старший лейтенант Ахметов зарекомендовал себя удачливым и грамотным командиром. Потери тех групп, которые он водил на задания, были самыми минимальными в отряде. Во всяком случае, двухсотых грузов за ним пока не числилось. Трехсотые были, но очень редко. Хан берег своих бойцов.
Я достал из разгрузки блокнот с карандашом и начал быстро составлять схему минирования. Командир внимательно смотрел за моими пометками.
— Ты МОНку для головного дозора хочешь в тех кустах поставить?
— Да.
— А если дозор их проверит?
Я задумался и ещё раз внимательно осмотрел тропу.
— Товарищ старший лейтенант дайте бинокль.
Осмотрел тропу и террасу через оптику.
— А если под тот валун подложу «громыхалку». Подрыв, как начало атаки. Валун за собой камнепад вызовет, который накроет головной дозор. Дальше вдоль тропы с удалением десять метров высаживаем МОНки в одну строчку, с интервалом метров двадцать, а склон минируем растяжками и картошкой, — предложил я новый вариант, быстро рисуя схему.
Командир осмотрел через бинокль тропу, террасу. Задумчиво потёр указательным пальцем нос.
— Хороший вариант. Сколько времени на минирование понадобится?
— За пару часов управимся, — ответил я, имея в виду себя и ещё пару человек из группы, которые будут помогать мне, устанавливать смертельные гостинцы.
Караван пришел только через двое суток. Двое суток, когда днем изнываешь от жары, а ночью зубы начинают от холода выбивать чечетку. Я уже даже начал сомневаться, что караван придёт вообще, но он пришёл. И это был не караван, а караванище. Через оптику СВД я насчитал почти сотню ослов с погонщиками, которых охраняло больше сотни моджахедов и каких.
За время боев удалось повидать разные душманские отряды. В своей основе это были племенные ополчения, одетые кто во что горазд и вооруженные по-разному. Кто древними БУРами производства еще прошлого века, некоторые по вооружению не уступали афганским правительственным войскам, но таких было очень мало.
Один раз пришлось пережить нападение на колонну фанатиков-смертников. Осужденные шариатским судом за какие-то прегрешения, они в составе штрафных отрядов нападали на хорошо укрепленный советские гарнизон или охраняемую с танками и вертолетами колонну, чтобы, если повезет, героизмом и пролитой кровью заслужить милость Аллаха и прощение правоверных.
Местные совершенно по-иному относились к смерти, нежели мы. Да, многие советские офицеры и практически все спецназовцы всегда имели при себе «последнюю гранату», чтобы не попасть в плен к духам. Многие солдаты, окруженные, сражались до последнего патрона, иногда шли на верную смерть, прикрывая отход остальных, но безумно в рост идти на пулемет, чтобы без вариантов остаться живым⁈
А эти тогда шли, шли и шли в безумные атаки на колонну, прикрытую «Шилками», БТР и танками, шли под градом пуль, крупнокалиберные из которых разрывал их на куски. Когда потом осматривали поле боя, то увидели, что вооружены смертники были дешевыми китайскими АК, отказывающими после пары сотен выстрелов. А у многих не было и этого, пара дешевых кустарного производства гранат и большой нож.
Здесь же, если погонщики ослов выглядели, как племенное ополчение, то охрана⁈ Охрана была единообразно одета в черную форму, очень похожую на форму пакистанских пограничников, вооружены в основном немецкими НК G3, некоторые американскими М-21. У многих за плечами ручные гранатометы, в основном РПГ-7, вернее всего, китайского производства.
И охрана эта действовала очень грамотно. Впереди шёл клином головной дозор из восьми человек, двое из которых были вооружены нашими РПК. Были и боковые дозоры из двух-трех человек. Если бы мы остались на балконе, как предлагал я, то засаду бы уже обнаружили, подорвавшись на растяжке или картошке.
«Почти пятнадцать рыл на брата получается», — подумал я, аккуратно откладывая в сторону винтовку и беря в руки подрывную машинку, при этом не сводя взгляда с головного дозора противника.
— Минута до подрыва, — тихо произнес я, повернув голову сторону командира.
Лежал я с ним рядом, на своем законном месте, ибо в бою из засады минер наносил удар первым.
— Сработай, как надо, Ермак! — приглушено произнес старший лейтенант.
Когда он повернул лицо ко мне, я увидел, что оно багрового цвета, а правое верхнее веко у него дёргается. Как не старался Хан выглядеть спокойным, но нападать семнадцатью бойцами на такой караван, с такой вооруженной охраной, нам ещё не приходилось.
Я мысленно начал отчёт, глядя как головной дозор духов подходит к точке подрыва. Старлей слегка пошевелил цевьем своей СВД, переводя прицел дальше, на основную колонну, в середине которой наверняка был командир моджахедов.
Пора. Сработала «громыхалка» и огромный валун, увлекая за собой груду камней, накрыл тропу и головной дозор. Цепочка вспышек, одна за другой, разорвала колонну на тропе, словно бегущий карьерный заряд. МОНки отработали на все сто. Большая часть каравана перестала существовать.
Заработали пулемёты. Звуков автоматов не было слышно, но и они вносили свой вклад в кровавую жатву. Рядом раздался хлесткий выстрел СВД. В бой включился командир, работая из снайперки, как метроном. Руководить боем пока было не надо, так как каждый знал, что ему надо было делать.
Первые секунды после подрывов, когда противник растерян и не понимает, что происходит, наша группа использовала на все сто. Каждый из спецназовцев сделал как минимум по два точных выстрела — а кто-то успел и по три. Когда духи поняли, что на них напали, то быстро оправились от первоначального шока и начали оказывать сопротивление, и тут сказался их численный перевес, да и подготовленными они оказались очень хорошо.
