Пронзительный, противный звук ввинчивался в уши, назойливо и неотступно. Он хотел отмахнуться от него, словно от назойливого будильника, но рука почему-то не слушалась. Понимание этого факта вызвало немедленную и острую эмоциональную реакцию — раздражение сменилось страхом. Он открыл глаза и увидел прямо над собой изогнутый прозрачный колпак, в котором отразилось его собственное лицо. Горящая где-то над головой лампочка превращала последний в подобие зеркала, пусть и несколько кривое. Ситуацию с разглядыванием осложняли ещё и трещины, разделявшие поверхность на несколько неровных кусков.

Серые глаза, смотрящие с испугом. Прямой нос, в данный момент перепачканный, тонкие губы, дрожащие от страха — да уж, не красавчик и в лучшие дни был, а уж сейчас и подавно. Волосы…

«Что с волосами? Это кровь? Почему у меня кровь на голове?»

Страх усилился, породив новую вспышку активности. Вторая попытка шевельнуть рукой оказалась более удачной. Пришло осознание того, что она зафиксирована ремнём. Память по-прежнему отказывалась воспроизводить прошлое, не давая никаких намёток, где он находится и что произошло.

«Так, давай начнём с простых вещей. Меня зовут… Зовут… Да, Владимир! Владимир Донской. Я работаю синоптиком. Постой, это не совсем так. Я раньше работал, а сейчас должен находиться на борту космического корабля. Точно! Мы же улетели с Земли! Я помню! Мы легли в капсулы и…»

Капсула гибернации. Теперь Владимир ясно разобрался, где он находится. Как и в том, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Сон должен продолжаться на протяжении всего пути, они должны были проснуться только перед самым приземлением.

После непродолжительной борьбы с ремнями удалось высвободить правую руку. Владимир тут же принялся ощупывать голову. Слава богу, большой раны обнаружить не удалось, лишь крупную шишку, из которой и текла кровь. Это несколько успокоило мужчину, после чего он с удвоенной силой принялся искать способ выбраться из капсулы.

Провозиться пришлось минуты две. Сказывались спутанность сознания и отсутствие сведений об устройстве капсулы. Ему раньше не приходилось иметь с подобным оборудованием дела, а в тот момент, когда он ложился в неё, вопрос о том, как действовать в случае аварии, почему-то не пришёл в голову.

«Не почему-то, а по пьяни! Не надо было столько пить на прощальной вечеринке. Повёлся на слова этой блондинки. Дескать, надо помянуть старый мир и с чистой душой встретить новый! Встретили, похоже! Может, голова потому и болит? С похмелья?»

Крышка капсулы щёлкнула, слегка приподнявшись. Владимир толкнул её, откидывая в сторону. В нос тут же хлынули запахи снаружи. Пахло дымом и чем-то химическим. Пожар? Вторым изменением стало обилие звуков. Прозрачный колпак капсулы обладал практически полной звуконепроницаемостью, поэтому теперь Владимир мог слышать не только собственное дыхание да бешеный стук сердца, но и другие шумы. Слева раздавались стоны, глухие звуки ударов, справа — да, именно оттуда доносилось завывание сирены тревоги.

«Надо вставать. Нужно понять, насколько всё хреново. Вдруг нужна помощь?»

Последняя мысль была не совсем честной. На самом деле ему хотелось, чтобы это ему помогли. Ну не был он героем, не был! Да и никогда не собирался им становиться! Пусть кто-нибудь другой возьмёт на себя необходимость совершать подвиги. Но даже в этом случае стоило поскорее выбраться из капсулы. Ведь если герой не нашёлся сам, то стоит его поискать. Чтобы сообщить о том, что требуется помощь.

Владимир отстегнул удерживающие его ремни. В обычном состоянии они должны были бы отщёлкнуться автоматически, но вырубившееся питание не позволило аппаратуре сработать как должно. Освободившись, он сел и… В голове загудело, перед глазами померло, к горлу подкатила тошнота. Владимир замер, пытаясь совладать с бунтующим организмом. Судя по всему, последствия удара по голове были более серьёзными, чем ему показалось изначально.

Когда приступ «бунтарства» прошёл, Владимир рискнул открыть глаза и оглядеться. Зал, в котором он проснулся, слабо походил на тот, что сохранился в воспоминаниях. Владимир помнил большое, хорошо освещённое помещение, где находилось два десятка капсул гибернации. Хотя полёт должен был занять всего несколько дней, капитан настоял на том, чтобы «усыпить» всех до конца полёта. Не хотел возиться с гражданскими.

Теперь мирное, светлое помещение исчезло, не оставив после себя почти ничего. Единственный свет давали лампы, встроенные в капсулы. Да и те мигали красным, сигнализируя об непонятной пока опасности. Через вентиляционную решётку сочился густой дым, отчего в зале всё затянуло слабой пока дымкой. Дышать было можно, но уже чувствовалось затруднения. Нет, тянуть со спасением положительно не стоило. Нужно как можно скорее найти выход отсюда!

Кроме него, никто ещё не выбрался наружу, но Владимир не спешил помогать остальным. Пусть этим занимаются члены команды, которым это по статусу положено. Мужчина вытер со лба текущую кровь, чтобы та не мешала. Он подошёл к двери и махнул ладонью рядом с мигающей панелью рядом, чтобы открыть её. К удивлению Владимира, ничего не произошло. Он снова повторил свой жест. Никакого результата. Негромко выругавшись, мужчина перевёл взгляд с двери на панель. Там мигала короткая надпись. Прочитав её, Владимир впал в настоящую панику.

— Да за что мне такое несчастье!?! — возопил он, обращаясь ко вселенной.

Надпись над дверью была столь же лаконичной, сколь и страшной.

«Дверь заблокирована. Причина — разгерметизация отсека.»

Учитывая, что они находились в открытом космосе, представить себе масштабы катастрофы можно было и без инженерного образования…

Владимир смотрел на зелёное море травы, колыхающееся под лёгким летним ветерком. Тёплый воздух нёс с собой ароматы цветов, смешанные с солёным запахом моря. Космодром, до ворот которого ему осталось пройти всего метров двадцать, располагался прямо на берегу. Владимиру хотелось посмотреть и на бескрайнюю водную гладь, но время поджимало.

«Забавно, у меня было столько времени, чтобы налюбоваться природой, а я потратил его на пустое заполнение данных о погоде. Кому сейчас это нужно? Разве бездушным автоматам есть дело до тех жалких циферок, которые я собирал на своей станции? Дурак я, настоящий дурак.»

Мужчина вздохнул и, повернувшись, медленно поплёлся по дороге. Тяжёлые мысли теснились в голове. Сегодня его привычная жизнь закончится, и закончится навсегда. Сегодня он взойдёт на борт космического корабля и улетит к звёздам. Оставит родную планету только в своих воспоминаниях. И не было никакой возможности избежать этой высылки.

К 2285 году человечество уже расселилось по сотням планет. Земля, бывшая колыбелью вида Homo Sapience, превратилась сначала в отдалённую периферию, а теперь и вовсе решением мировых правителей была объявлена заповедником. Всех чудаков и отшельников, которые ещё оставались на её поверхности, принудительно эвакуировали на другие планеты. Сегодня, 15 июня, улетят последние люди. На планете останутся только автоматы и роботизированные комплексы, чьими стараниями будут поддерживаться функционирование редких полностью самостоятельных форпостов цивилизации, призванных следить за состоянием Земли, её флоры и фауны. Пожалуй, в этом имелся определённый смысл. Ведь ребёнок, проводящий первые месяцы своей жизни в колыбели, в какой-то момент покидает её. Чтобы потом уже никогда в неё не вернуться. Земля и была такой колыбелью. Для родившегося и выросшего на ней человечества настала пора осваивать просторы галактики.

Владимир подошёл к высоким воротам, которые, стоило ему остановиться в шаге от них, начали медленно открываться. В ожидании, пока проход станет достаточно широким, мужчина поднял голову к небу, по которому плыли редкие пушистые белые пятнышки.