Постепенно осмотрелся, огляделся. С местной жизнью познакомился.

Странное какое-то у нас тут лечебное заведение. Не совсем мне понятное.

Семен Михайлович его временным госпиталем называет.

Почему он временный?

На этот вопрос матёрый фельдшер мне прямого ответа не дал, только всё отмахивался, как от надоедливой мухи. Временный и всё.

От театра военных действий мы далеко. От университетских городов и административных центров — тоже. Городишко здесь махонький, железнодорожную станцию станцией-то назвать трудно. Так — одно название.

Как и зачем тут госпиталю взяться?

Из врачей, как оказалось, один Вениамин Осипович. Первый год практикует. То и дело в книги заглядывает. Что-то не понятно ему с пациентом, находит причину в свой кабинетик удалиться и начинает там с медицинскими справочниками и прочей литературой советоваться. Причем, опять вслух. Громко, в коридоре всё всем слышно.

Пациенты госпиталя над этим посмеиваются. Впрочем, не зло.

Фельдшеров — двое. Один из них — Семен Михайлович.

На заведение военного ведомства наш госпиталь не похож. Навидался я в столице госпиталей. Наш — одно только название.

Учреждение Красного Креста — тоже нет.

Земством организован — тоже нет.

Что же мы? Загадка…

Военно-санитарные поезда нам раненых воинов не сгружают, мимо проносятся.

Меня самого сюда волей случая поместили во время кратковременной остановки. Дальше везти побоялись.

Пациенты здесь — смесь, подобрались с бору по сосенке. Кто — с обморожениями, кто, как я — ходит и кашляет. Иные — животами маются. Я, правда уже не кашляю, дышу полной грудью и о выписке ежедневно Вениамина Осиповича спрашиваю.

Ответ мне один — рано. Какой рано, не хуже иного коня я уже бегаю.

Вениамин Осипович всё меня изучает и отпускать не собирается. Говорит, что скоро он меня из пациентов в санитары при госпитале переведёт и продолжит свои научные изыскания.

Не… Так дела не делаются. Что-то он мутит. Нет у него таких прав — меня в санитары, и при себе держать. Не чисто дело с этим временным госпиталем, ой не чисто.

Сегодня у меня перерыв. Доктор меня своими исследованиями не истязает. В уезд он уехал. Так Семен Михайлович сказал.

Выполнили мы с ним все перевязки, отдохнуть сели.

В нынешний день Семен Михайлович в госпитале за старшего. Рулит, как его душа пожелает.

Только мы чай пить сели, гость у нас нарисовался. Мужчина солидный, обстоятельный, деньгами, причем большими, за версту от него несёт.

— Доброго здоровья, Семен.

Как старому знакомому вошедший кивнул. Стоит, с мороза щеки трёт. Прихватило их, видно, немного.

— И Вам, Осип Кириллович, доброго здоровья.

Фельдшер вскочил, в лице даже немного переменился. Мне глазами показывает, уходи мол прочь. Не надо тебе тут находиться.

Я мужчине почтительно кивнул, мышкой мимо хотел в коридор проскользнуть.

— Сиди…

Было мне велено.

— Где сынуля мой?

Опа-па… Так… Семен Михайлович назвал гостя Осипом Кирилловичем, а наш доктор — Вениамин Осипович… Сын, получается.

— В уезд отправились…

— За чем же, позвольте поинтересоваться? Какого рожна ему там потребовалось?

Спрашивает гость так строго, весьма недовольно.

Тут у Семена Михайловича вид совсем виноватый стал.

Совсем я теперь без соображения… Гражданский господин какой-то фельдшера в госпитале строит по полной программе, про нашего единственного доктора так спрашивает, как будто он несмышлёныш малолетний и гулять отправился, хотя и дома ему сидеть папенькой велено.

Так, к слову, папенька-то тут и присутствует.

— Зачем отпустил? Начудит опять!

Гость перчатки на стол бросил, из угла в угол раздраженно по комнате ходить начал.

— Попадет на глаза кому не надо…

Сам с собой уже гость говорить принялся, на меня с Семеном Михайловичем внимания не обращает.

— Давно уехал?

Сердитый господин обратно со стола свои перчатки сгрёб. Вот-вот в лицо их Семену Михайловичу бросит. Ну, так мне показалось.

— С утра самого…

Фельдшер стоит, голову опустил.

— Всё, я — за ним…

Выскочил наш гость из комнаты, только дверь бухнула.

Что это было?

Перевёл глаза с двери на Семена Михайловича. Стоит, лицо — почти морковное.

— Эх… Думал обойдётся…

Тут и ввели меня в курс дела про наш госпиталь. Находясь на нервах, фельдшер и проговорился. Ну, совсем не в себе он был, вот лишнее мне сболтнул.

— Вениамин-то Осипович, доктор настоящий… Но, немножко — того, самую-самую чуточку. Вот Осип Кириллович ему развлечение и устроил. Нас всех нанял, благодаря связям его — больных нам как-то в военном ведомстве добывает…

Тут Семен Михайлович рот себе ладонью зажал.

— Ты, молчи только, Ваня. Вот, ляпнул я… Проговорился…

Замечал я за Вениамином Осиповичем некоторые странности. Но, у кого их нет. Половину народа надо током лечить. Второй половине — мокрые обертывания делать…

— Не опасный он? — единственное уточнил у фельдшера.

— Нет. С этим — всё нормально…

Во дела… Чего только не бывает… Впрочем, деньги решают многое.

— Ты, Иван, не опасайся. Потерпи уж. Про свои исследования он скоро забудет, чем-то другим заинтересуется. Тогда и покинешь нас. С бумагами у тебя будет всё нормально…

Глава 15 В военно-санитарном поезде

Семен Михайлович оказался прав.

Через неделю Вениамина Осиповича очередная идея осенила, интерес к моей персоне у него пропал.

На последней страничке моего скорбного листа доктор что-то даже и не дописал, на половине предложения остановился.

Буковку за буковкой выводил, а вдруг — замер. На меня странно так посмотрел, фыркнул.

— Здоров. Завтра на выписку.

Опять сам себе это он сказал. Мне рукой на дверь указал. Я в тот момент у него в кабинетике находился.

— Документы сегодня к вечеру готовы будут…

Уже в спину мне было сказано.

Фельдшера Семена Михайловича я тут же с этой новостью познакомил, он только улыбнулся.

— Ну, говорил же я. Наигрался с тобой Вениамин Осипович.

До завтра я ждать не стал. Только бумаги свои о нахождении на лечении на руки получил, сразу и откланялся.

— Счастливо оставаться, — попрощался с Семеном Михайловичем.

— Живым и здоровым домой вернуться, — в свою очередь пожелал он мне.

На удивление, на станции поездов было много. По разговорам, что-то там, в сторону Урала с железнодорожными путями произошло, вот и случилось у нас на станции настоящее столпотворение.

В сторону Сибири даже два военно-санитарных поезда на путях стояли. Раненых и больных воинов они в центральные губернии отвезли и обратно на Дальний Восток двигались.

В один я и попросился. Так де и так, по пути следования заболел, был в госпитале на излечении, сейчас поправил здоровье и дальше двигаться желаю. Вот, в бумагах моих всё обозначено. Возьмите с собой, не объем.

Коллеги вошли в положение, не отказали.

Где-то ближе к полночи нас со станции и отправили. Колёса военно-санитарного поезда на стыках рельсов застучали, а я в вагоне третьего класса для легко раненых на полку завалился и уснул сном праведника.

Ничего мне в эту ночь не снилось, покойник своим приходом не почтил.

Так и потянулись день за днём в дороге.

Дел у меня никаких не было, времени свободного — вагон. Вот и знакомился я сколько душеньке угодно с нашим передвижным госпиталем. Туда-сюда по вагонам перемещался, из одного в другой на остановках переходил.

Всего в нашем военно-санитарном составе двадцать один вагон. Сюда же можно ещё паровоз прибавить. Но, в него я не заглядывал, не было у меня к паровозу совершенно никакого интереса.

Вот, собственно медицинские вагоны — я все посетил, везде свой нос сунул.

Начал с операционно-перевязочного вагона. Там внутри всё белой краской покрашено. В перевязочной, она же и операционная, посредине деревянный стол имелся, белой простыночкой накрытый. Не дай Бог никому на нём оказаться. Нет, сам по себе он крепкий и надежный, но на него раненые попадают. Я никому быть раненым не желаю.