— Что я слышу… Мольбу в твоём голосе? Несвойственный Альдерику тон. Быть может действительно, проучить его и не возвращать в это тело? Что думаешь? Очевидно ведь, ты его лучшая версия, — снова долгая затяжка и хитрый взгляд, расщепляющий меня на молекулы. Что за сети она плетёт?

— Если он жив, то я не имею право занимать чужое место. Свою жизнь я прос…кхэм… потерял. И на эту не имею морального права.

— А ты изменился с нашей прошлой встречи, Альдерик. Это приятно, — спустя долгие минуты молчания и раздражающего покачивания головой, заключила старуха.

— Не понял, — честное признание и потерянный взгляд ее позабавили, чётче вырисовывая носогубные заломы. В эти минуты тишины я прощался с жизнью, даже не надеясь на второй шанс. А теперь в недоумении таращился на ведьму, лишённый всяких предположений. Мы же ведь только выяснили, что я — не он.

— И не поймёшь, — прокряхтела женщина и поднялась с места, опираясь о краешек стола. — Во всяком случае, пока не увидишь все своими глазами, — скрипела она себе под нос, перебирая склянки на полочках в углу. — А, вот оно!

Ведьма вынула колбу с эликсиром и поставила ее передо мной. Жидкость всколыхнулась и вязкой пленкой стекала по стенкам сосуда.

— Не говори, что это яд андракора.

— Что ты. Яд андракора в магии используют только отчаянные новички. Это кое-что позабористее и эффективнее. Пей.

— Я умру?

— Я сказала пей!

— Дай хотя бы попрощаться… мне нужно собраться с мыслями, чтобы принять это и уйти…

— О, боги, я и забыла как сложно с тобой бывало, — закатила она глаза и вынула из колбы пробку. — Ты не умрешь. С помощью этого эликсира ты восполнишь воспоминая о своей прошлой жизни.

— Но мне не надо, я хорошо помню свою прошлую жизнь.

Ведьма поднесла к моему носу пойло и нахмурила седые брови.

— Мальчик мой, после долгого путешествия твоя душа вернулась домой. Помоги ей сопоставить все, что стряслось, и обрести покой.

Я покосился на трубку мира, что она раскуривала и иронично изогнул брови. Кажется, табак там замешен с чем-то запрещённым и ведьма словила галюны. Эх, а я почти поверил, что она сможет мне помочь.

Заметив мое замешательство, старуха недовольно цокнула языком и зашептала что-то на тарабарском. Первые несколько слов лишили меня воли и наполнили тело противной слабостью. Я ощутил себя чем-то желейным, бескостным, текучим. Словно вся сила разом испарилась, изощренно оставив соображать только мозг. А он происходящее переваривал с завидной скоростью, проклинал меня за неосмотрительность и беспечность мысли. Обидел женщину своими подозрениями и теперь придётся расхлебывать!

Старуха, продолжая шептать заклинание, придержала мне голову и влила в рот содержимое склянки.

— Не дрейф. Не умрешь, — заверила она, когда последняя капля против воли обожгла горло и скатилась по пищеводу.

Пока противился туману, накатывавшему на глаза, удивлялся своему везению. Надо же было нарваться на такую беспредельщицу. Насильно опоила! А с виду вполне приличная бабуля. Вот так доверяй женщинам. Кто знает, чего они ещё могут.

Между тем, пелена уверенно поглощала купол шатра — единственное, что попадало в поле зрения, после того, как старуха отпустила меня. Из-за слабости шеи я сидел с запрокинутой назад головой и рассматривал распорки, методично исчезающие в тумане. Вместо них вырисовывалось что-то другое… незнакомое и странное. Шаркающие шаги старухи сменились ритмичной мелодией и гомоном голосов, точно я вдруг очутился среди толпы. Затем связь с прежней реальностью оборвалась окончательно, насыщая новую звуками и запахами. Кстати о последних. Я поглубже вдохнул, учуяв волшебный аромат жаренного мяса, и открыл глаза.

Стул, на котором я сидел, обессиленный ведьмой, сменился мягким креслом. Мышцам постепенно возвращалась сила и я смог оторвать голову от спинки, чтобы осмотреться. Старый шатёр ведьмы исчез, как по волшебству, оставляя меня в центре огромного зала, переполненного людьми. И, судя по открывшимися видам, я попал как раз в разгар королевского приема.

Гости парами кружились в танце, плавно скользя по глянцевому полу. Улыбались, говорили, шутили, менялись партнёрами. На мраморном балконе музыканты умелыми пальцами извлекали мелодию, эхом отражающуюся от стен и поднимающуюся к высокому потолку. Я взглянул наверх и прищурился от света, льющегося через витражное круглое окно в крыше, купол которой украшали изысканные фрески. Светлые стены и панорамные окна придавали залу воздушности, стирали границы. Но… вопреки всему этому великолепию, картинка казалась сероватой. Выцветшей, словно выгорела на солнце. Человеческий глаз так не видит.

Поднявшись с кресла, я уставился на свои сапоги, перепачканные грязью, и походные штаны, заляпанные до самого пояса… Своим видом я точно привлеку внимание этих небожителей, облачённых в светлые ткани. Нужно куда-нибудь спрятаться… Но не успел сделать и шага, как пара увлечённо щебетавших девиц буквально прошла сквозь меня, совершенно не ощутив внушительной преграды. Они не сбились с темпа и не утратили мысль, только я отскочил в сторону, как ошпаренный. А на моем месте не осталось следов грязи с подошвы сапог, напротив, пол продолжал сиять первозданной безупречностью и чистотой. Замешательство сменилось изумлением. Я попытался взять со стола закуску, но рука проскользнула мимо, не нарушая идеального порядка тарелки. Хмыкнув себе под нос и осмелев до степени хамства, я безо всякого опасения шагнул к стайке барышень, ища дополнительное подтверждение фактам. Но милые леди и бровью не повели, глядя сквозь меня и ничуть не оскорбляясь столь близким присутствием грязного воина рядом с собой.

Что ж, на это видение воздействовать я не могу, значит все, что мне остаётся — это смотреть и слушать.

Музыка набирала обороты, все чаще звучали сильные аккорды, а дирижёр, вошедший во вкус, с такой экспрессией размахивал палочкой, что с головы чуть ли не слетал кучерявый парик. Во всяком случае, он угрожающе накренился и должен был осрамить носителя с минуты на минуту. Но вот, последний взмах, кульминационный взрыв и мелодия стихла. Музыканты переводили дыхание, стирали белоснежными платками пот и готовились к новому раунду. Гости, раскрасневшиеся от интенсивной пляски, кланялись друг другу, меняли партнёров или уходили к столу с прохладительными напитками.

Праздничная атмосфера сменилась траурным молчанием в одно мгновение. Высокие двери распахнулись и в зал вбежал взмыленный гонец с покачивающимся пером на шляпе. Гости синхронно повернули головы на звук топота сапог и спешно расступились перед ним. Мужчина ледоколом прорубил себе путь сквозь толпу и вынырнул у трона императора, вид на которого открылся только сейчас. Я, заинтересованный происходящим, шагнул следом, намереваясь подслушать каждое слово торопыги.

— Ваше Высочество, — в его поклоне до самого пола было столько надежды, отчаяния, почтения, что народ вокруг встревожено подобрался и обступил его полукругом. Император — мужчина весьма преклонного возраста ныне скучающий от всех этих плясок, а теперь взволнованный не меньше остальных, сверлил гонца строгим взглядом и нетерпеливо поджимал губы. — До нас дошла весточка с Когтистой Заставы! Армия неприятеля пересекла границу и идёт на столицу войной! Не вели казнить, Ваше Высочество! — гонец понуро опустил голову, упираясь лбом в нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к императорскому трону.

— Значит, Авал’атар нашёл соратников…, - выдохнул мужчина, крепко стискивая внушительные кулаки. — Что же, дадим им бой.

— Ваше Высочество… отец… вели возглавить армию и вести наших воинов за собой, — вдруг прозвучал мой голос откуда-то сбоку и взгляд сразу же метнулся к говорящему. Неподалёку стоял Альдерик, в том же возрасте, в каком досталось мне это тело. Рядом с ним я увидел Даэрона, холёного и разряженного в дорогие ткани с плутовской улыбкой на губах, а ещё… Энеля? В крепком молодом человеке сложно было узнать увядающего старика, но этот взгляд… я точно не ошибся. Троица орлов просящим взглядом вцепилась в императора, нахмурившего седые брови. Гости затаили дыхание, ожидая вердикта императора. Но разве он мог отказать в такой просьбе при всех?