Имеются ли у нас четкие критерии, позволяющие различить истинное и ложное знание? Откуда мы знаем, что мы на самом деле что-то знаем? Если реальным и истинным является только физическая реальность, а наши восприятия, эмоции и переживания являются лишь тенями и призраками, то почему мы тогда доверяем нашим знаниям? Ведь и наука - это результат человеческого творчества. Мы не можем исключить из научной картины мира «внутренний мир», «дух», «сознание». Разве не благодаря человеческому сознанию физический мир знает о своих фундаментальных структурах, о физических константах, о законах и причинах и т. п.? Когда мы говорим об объективности, достоверности, истинности, не следует забывать, что эти понятия могут существовать и иметь смысл только как понятия сознания. Сам физический мир не знает, что он реально существует. Физические вещи и события не могут описать сами себя. Напротив, сознание описывает как внешний мир, так и само себя. Человеческое сознание является тем пространством, в котором только и возможны различения субъективного и объективного, реального и иллюзорного, истинного и ложного, прекрасного и безобразного. И поэтому любые попытки свести реальность и истинность к «объективной» физической реальности и при этом «исключить» сознание (а также данные чувств, эмоции, эстетические оценки и т. п.) содержат в себе серьезные противоречия.

Даже для физика-теоретика важными являются такие вещи, как вдохновение, удивление, восхищение, чувство прекрасного, эстетическое удовольствие. В создании научных теорий и гипотез участвует не только интеллект, но чувства и эмоции. Альберт Эйнштейн говорил, что «мы с готовностью воспринимаем лишь те физические теории, которые обладают изяществом»[74]. Для научных теорий важно также их внутреннее совершенство. Во время своего выступления перед студентами Гарвардского университета в 1974 году выдающийся физик Поль Дирак (лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года) посоветовал своим слушателям больше думать о красоте тех уравнений, которые они исследуют.

О красоте как об одном из критериев истины говорит американский физик Стивен Вайнберг, лауреат Нобелевской премии по физике 1979 года. В своей книге «Мечты об окончательной теории» он сравнивает красоту физической теории с красотой спортивного скакуна. Вайнберг обращает внимание на удивительный факт: «такое личное и субъективное чувство, как наше ощущение красоты, помогает не только развивать физические теории, но и судить об их справедливости» [75]. Отчасти красота физической теории - это простота идей. Еще один элемент такой красоты - это ощущение внутренней необходимости (завершенности), которое нам дает определенная теория. Точно так же, слушая какое-то музыкальное произведение или читая какое-то стихотворение, мы чувствуем, что в них ничего уже нельзя изменить. Вайнберг приходит к следующему выводу: «Тот тип красоты, который мы обнаруживаем в физических теориях, очень ограничен. Если только мне удалось правильно схватить суть и выразить ее в словах, речь идет о красоте простоты и неизбежности, о красоте идеальной структуры, красоте подогнанных друг к другу частей целого, красоте неизменяемости, логической жесткости. Такая красота классически строга и экономна, она напоминает красоту греческих трагедий»[76]. Впрочем, добавил бы я к этим замечательным мыслям выдающегося физика, все равно речь идет об эстетическом ощущении, об эстетическом удовольствии, которое возникает у ученого от сформулированных им теории и уравнений. И это эстетическое чувство является важным аспектом нашего познания реальности, является чем-то таким, что нельзя отбросить как второстепенное и малозначимое.

Приведенные примеры показывают, что ответ на вопрос «откуда мы знаем, что мы на самом деле что-то знаем?» выходит за пределы компетенции естественных наук. Естественные науки дают нам знания о физическом мире. Но вопросы о природе знания, вопрос об истинности, объективности и обоснованности наших знаний предусматривают еще одну, дополнительную перспективу для их обсуждения. Это вопрос философской дисциплины под названием эпистемология, или теория познания.

II. Дидактический материал. Эпистемология или теория познания

1. Что такое эпистемология

Эпистемология (от греческих слов epistêmê - знание и logos - учение), или теория познания, - это философская дисциплина, которая исследует природу, структуру и базовые условия знания. Эпистемология исследует то, что оправдывает или делает рациональным или обоснованным определенное убеждение. Эпистемология является также определенной программой, помещающей проблему знания в центр своих исследовательских интересов.

Подробнее эпистемологию, или теорию познания, можно определить как философское исследование (1) главных характеристик, (2) сущностных условий или источников, а также (3) пределов знания и его обоснования (оправдания).

Эпистемология осуществляет свою исследовательскую программу в двух направлениях: на (1) экспликативном и на (2) нормативном уровнях. На экспликативном уровне эпистемология стремится прояснить и истолковать понятие знания и познания. Ставится вопрос об отношении понятий «знание» и «познание» к таким понятиям, как «достоверность», «предположение», «убеждение», «верование». Здесь эпистемология сотрудничает также с когнитивными науками и философией языка. На нормативном уровне ставится вопрос об источниках и критериях истинности и обоснованности знания[77]. Другими словами, мы стремимся исследовать не только что такое познание, а прежде всего задаем вопрос о значимости или действенной силе содержания наших знаний.

Главные вопросы эпистемологии можно сформулировать следующим образом.

Что такое знание? Что мы имеем в виду под понятием «знание»?

Как мы получаем наши знания?

Что отличает знание от предположений и верований?

Каковы главные источники нашего познания?

Существуют ли пределы человеческого познания?

Что такое истина? Что делает наши утверждения и убеждения истинными?

Какими являются критерии истины и существуют ли эти критерии?

Можем ли мы оправдать наши знания? Существует ли предельно обоснованное знание? Имеется ли неопровержимый фундамент нашего познания?

Классическое определение знания можно представить формально таким образом.

S знает, что р тогда и только тогда, если:

S имеет убеждение, что р;

р является истинным;

убеждение S, что р является обоснованным.

В этом определении мы видим три вышеупомянутых компонента стандартного анализа знания: убеждение, истинность, обоснованность (иногда понимание знания как justified true belief в сокращенном варианте называют JTB-теорией). Условие (1) указывает на субъективный, а условие (2) - на объективный аспекты знания. Условие (3) требует, чтобы наше знание было объективным не случайно, а с необходимостью.

Родерик Чизем (Chisholm) модифицирует это определение:

S предполагает, что р;

р является истинным;

S с определенной очевидностью предполагает, что р (то есть S имеет определенное состояние очевидности для предположения р).

Эдмунд Геттиэр (Edmund Gettier) в небольшой статье «Является ли знанием обоснованное истинное убеждение?» (опубликована в 1963 году) предложил аргументы против классического определения знания[78]. Он утверждает, что наличие (1) и (3) не влечет за собой (2). То есть, можно иметь обоснованные убеждения, но они не обязательно будут истинными.

Вот один из его примеров. Павел и Петр устраиваются на работу, они конкуренты и только один из них получит место. Директор фирмы сказал Петру, что работу получит Павел. Петр увидел в кошельке Павла 100 евро. Из этого Петр делает вывод, что работу получит тот, у кого в кошельке есть 100 евро.

Представим рассуждения Петра таким образом.