в этих конкретных вещах (как их свойства), или

как понятия нашего мышления, образованные путем абстрагирования от конкретных и индивидуальных характеристик (понятие справедливости или понятие цвета).

Общие свойства могут существовать одновременно во многих отдельных вещах и по своему бытию зависят от отдельных вещей (не могут существовать без них и отдельно от них). В отличие от них отдельные вещи не находятся в чем-то другом и имеют самостоятельное существование.

Если быть кратким, то реальность по Аристотелю состоит из отдельных вещей, их свойств и отношений между ними. Эти отдельные вещи Аристотель называет субстанциями или сущностями в первом и главном значении (по-гречески oysia), а виды и роды (например, «человек» и «живое существо») он называет субстанциями или сущностями во втором значении. Онтологический и познавательный приоритет имеют именно первые субстанции. О бытии мы говорим в разных смыслах: «человек существует (есть)», «красное существует (есть)», «существует мудрость» или «существует треугольник». Но мудрость и красный цвет (как и множество других свойств) имеют существование только благодаря тому, что существуют субстанции в первом значении (например, вот эта красная роза или мудрый Сократ). Сами по себе «красное» и «мудрый» не существует. В классической формулировке предметом метафизики (онтологии) по Аристотелю есть сущее как таковое (реальность, исследуемая в своих базовых характеристиках).

Философский анализ реальности выявляет первичные (главные, субстанциальные) и второстепенные (производные, акцидентальные) характеристики реальности. Первичными характеристиками реальности являются отдельные, индивидуальные субстанции. Все остальное, называемое нами реальным или существующим, онтологически зависит от этих субстанций. Другими словами, только субстанции имеют самостоятельное существование, остальные характеристики реальности имеют несамостоятельное, онтологически зависимое существование. Красное не существует отдельно от красной розы или иной красной вещи, а мудрость не существует отдельно от конкретного человека, отдельно от Сократа и Платона. А роза может иметь различные цвета или даже изменить цвет (например, когда красная роза увянет, то может приобрести бледно-желтый цвет), да и человек не обязательно является мудрым, но может стать мудрым благодаря учебе и опыту.

Такая теория бытия не избавлена от целого ряда проблем. Отмечу только две из них. Первая проблема имеет познавательный (эпистемологический) характер. Аристотель защищает тезис, что наука имеет дело только с общими и необходимыми характеристикам реальности. Индивидуальное и конкретное мы познаем только с помощью чувств. Получается, что хотя мир и состоит из индивидуальных субстанций, мы можем познавать их только через общие характеристики. То есть мы не имеем прямого доступа к реальности, а познаем ее только в свете общих свойств и отношений. Несмотря на то, что реально существуют только конкретные люди, например, Петр и Мария, знать о них мы можем только благодаря определенным психическим и физическим свойствам (иметь определенный характер, иметь определенные привычки, быть высоким или низким, русым или брюнетом, стройным или толстым и т. п), а также благодаря таким свойствам, как мудрость, справедливость, учтивость, любезность и т. д. Однако все эти свойства могут наличествовать не только у Петра и Марии, но и у других индивидов. Ведь быть стройным, высоким, русым, справедливым, вежливым и мудрым, даже называться Марией и Петром могут тысячи других людей. То есть, Мария и Петр являются уникальными и неповторимыми индивидами, но все, что мы о них можем знать, свойственно и многим другим людям.

Вторая проблема еще более существенна. Реальность состоит из отдельных, индивидуальных субстанций, имеющих разнообразное материальное строение. Но означает ли это, что именно материальные вещи или материальные элементы являются фундаментальными структурами реальности? Аристотель отрицательно отвечает на этот вопрос. Во-первых, Аристотелева теория реальности допускает и существование нематериальных субстанций (например, бога, который является абсолютно нематериальным, является чистым сознанием). А во-вторых, даже материальные вещи существуют только потому, что ту или иную материальную структуру определяет ее форма (так обычно переводят греческие термины eidos и morphé, которые употребляет Аристотель в своих текстах). Форма составляет онтологический принцип каждой вещи (то есть принцип ее существования, то, что делает определенную вещь X ею самой - в отличие от другой вещи У). Конкретные субстанции (по крайней мере, большинство из них) состоят из формы и материи. Например, медный шар состоит из определенной материи (меди) и формы (в данном случае это форма шара). Скульптурный портрет Сократа может быть из мрамора или бронзы, но скульптор придает материалу определенный образ, и этот материал постепенно приобретает конкретную форму (становится портретом Сократа).

Человек по Аристотелю состоит из души и тела (он понимает душу как форму тела). Но давайте подумаем, что именно отличает одного человека (например, Петра) от другого (например, Марии)? Если форма вещи - это то, что делает субстанцию ею самой и отличает ее от другой субстанции, то логично было бы предположить, что Петр от Марии отличается своей формой. Впрочем, Аристотель дает другой ответ: Петр и Мария отличаются друг от друга не формой (форма - быть человеком - у них как раз общая), а благодаря различной материальной индивидуализации этой формы. То есть различие между Марией и Петром существует только на материальном уровне. Аристотель отрицает существование индивидуальных форм (например, формы Петра и формы Марии). Петр и Мария по-разному воплощают форму человека (то есть сущностные характеристики человеческого бытия), и это отличает их от лошадей или обезьян. Для Аристотеля такой взгляд не кажется проблематичным, ведь он отрицает теорию бессмертия индивидуальной души. Индивидуальные вещи возникают и погибают (например, конкретный человек рождается и умирает), но формы (человеческая природа) не возникают и не погибают. Определенные индивиды, имеющие определенную форму, порождают других индивидов той же формы (так родители рождают детей, а из семян дуба вырастает другой дуб). Поскольку для Аристотеля мир вечен, то проблема возникновения самих форм не является предметом его главных интересов.

Теперь мы можем сформулировать вторую проблему Аристотелевой онтологии таким образом: несмотря на то, что реальность состоит из индивидуальных субстанций, на фундаментальном уровне эти субстанции определяются не-индивидуальными формами, которые всего лишь индивидуализируются в конкретных субстанциях. А поскольку мир вечен и поскольку именно формы являются главными экзистенциальными факторами всех вещей (то есть принципами бытия субстанций), то с необходимостью встает вопрос о том, чтобы предположить (хотя бы на логическом уровне) какое-то первичное существование форм до их воплощения в отдельных, индивидуальных вещах. Аристотель воздерживается от подобного шага, но очевидно, что он в своей онтологии очень близко подходит к теории идей Платона (при всей своей критике Платоновой онтологии). Поэтому можно назвать его теорию реальности версией платонизма. Формы вечные и неизменные, но они всегда существуют в отдельных индивидах, которые являются смертными и изменчивыми. Вечна также и первоматерия (возможность воплощения разнообразных форм).

Аристотель, следуя идее вечности мира, не может допустить появления форм из ничего. «Первую материю» как фундаментальный принцип возможности следует отличать от «второй материи», которая уже имеет определенную структуру (дерево, камень, железо и т. п.). В каждой субстанции форма сочетается с материей именно во втором значении. Поскольку на уровне языка Аристотель в обоих случаях употребляет тот же термин «материя» (hylé), то для удобства иногда можно переводить «вторую материю» словом «материал». Например, мрамор - это материал, входящий в состав такой субстанции, как скульптурный портрет Сократа. Но этот материал является лишь определенным модусом первой материи, которая является вечной (сам же материал не является вечным).