И Хлоя отступила от этого взгляда, вскинула голову, задержавшись на секунду, и, дернув девушку за рукав, потащила в медблок. Та пошла, будто её не позвали туда, не заставили идти, а так, словно они шли вместе, и им обеим нужно было туда попасть. Дойдя до лифта, Хлоя произнесла вслух то, что осенило её в момент, когда их взгляды встретились:
– Это ведь не ты виновата в произошедшем?
Жуткая фраза. И она никогда ни с кем так не говорила. Вложить в руки преступника право на оправдание, самой признать его невиновность без доказательств и фактов… Нет, Офицер Службы Безопасности Орсен не могла такого себе позволить. Но человек, женщина, подруга Хлоя – могла.
– Нет, не виновата… Но… – она вздохнула или всхлипнула, Орсен не поняла, – но виновный будет нужен.
– Ты могла это предотвратить?
– Не знаю, может быть… – Айрин снова поникла и опустила глаза в пол.
– И чем всё закончится?
Айрин молчала. Только мысленно самой себе она ответила на вопрос Хлои: «Огнем». Зная, что до этого ещё нужно дожить.
– Виноватый, конечно, нужен, – подтвердила Хлоя, – людям всегда спокойнее, когда можно свалить на кого-нибудь ответственность. – Сказала она вслух, а про себя добавила: «Но не для меня… я не считаю виноватой тебя».
Когда они почти дошли до медблока, Хлоя остановилась, внимательно глядя на Айрин, и медленно произнесла:
– Когда мы войдем, сделай что-нибудь! – И быстро прошла через дверной проем. В этих словах не было угрозы, мольбы или страха. Это была простая просьба, не более. Айрин зависла на этих словах, проглотила и переварила их, и лишь потом двинулась следом.
Хайс колдовал над Полковником, резкими движениями хватаясь то за один, то за другой прибор, в попытке уловить нечто, что убивало командира. Быстрый взгляд на панель жизнеобеспечения и в руках у него уже был новый препарат. Он ввел его и снова бегло взглянул на экран. Доктор уже не ожидал, что на нем изменятся показания. Не думал, что поможет что-то из того, чем он обладал. Он дозу за дозой запускал в тело наниты, программируемые лейкоциты и искусственные тромбоциты, в попытках остановить кровотечение, и все те препараты, которые в любых других условиях запаивали даже самые тонкие разрывы в тканях. Но это было то же самое, что пытаться остановить океанский прилов плотным строем. Микророботы самоотверженно захлебывались в потоке эритроцитов, замедляя кровотечение на десятые доли процента.
Но продолжал пытаться ради попыток просто потому, что не мог бездействовать. Состояние командира было неизменно плохим. В груди была рана, но не глубокая, скорее ожог верхних тканей. Ни одни внутренний орган не был задет, но он терял кровь и уже несколько часов не приходил в сознание. Все понимали, что если так продолжится, то он умрет. У изголовья его койки сидела Лиза. Она выглядела так, словно её душат рыдания, но ни слез на щеках, ни характерного подергивания плечами не было. Её выражение лица было пустым, будто она просто ждала. И сложно было понять, чего: то ли улучшения, то ли конца…
Хлоя увидела нерешительность в движениях Айрин на пороге реанимационной палаты и легонько подтолкнула её внутрь. Но никто не обратил на неё внимания. Лиза уже привычным движением вытерла капли крови, скатившиеся с уголка рта Алекса, потом из уха, и через несколько секунд протерла эти места снова, будто могла этим остановить его кровопотери.
Айрин прошла вглубь палаты и взглянула на доктора. В его ответном взгляде не было обвинения, не было подозрений или презрения. Это был взгляд человека, который периодически отрывается от газеты, глядя на новости по телевизору, чтобы узнать, не начался ли интересующий его репортаж. Майор сознательно не смотрела на Айрин, прикладывая к этому все усилия. Хлоя знала, что она была готова обвинить любого в трагедии, а Айрин подходила на эту роль больше остальных. Но сдержанность Лизы ещё была в её власти, та просто не смотрела ни на кого, кроме Алекса.
– Вы можете сказать что-нибудь что нам поможет? – Наконец нашелся доктор Хайс. Увидев сомнения в глазах девушки, он вернулся к своим действиям, не дожидаясь ее ответа.
– Что вам удалось понять? – она сама не узнала свой голос, потому что этот вопрос пришел откуда-то извне, и ей было не ясно, зачем она его задала и что он мог ей дать.
– Мы знаем, что его организм, – он не отрывался от своих манипуляций, – просто теряет кровь через все отверстия тела. Будто она просачивается сквозь вены, которые стали пористыми. Но никаких признаков инфекции или инородных тел, – он вздохнул, словно уже миллион раз говорил это. Но скорее эти слова прокручивались в его голове, и ответа они не приносили. – Я просто не знаю, что ещё можно проверить, чтобы найти причину. Заживление раны не помогает, она снова открывается. Ни закрывающий гель, нинаниты не могут с этим справиться.
Айрин подошла ближе и заглянула под спавший с раны край пленки. Не зная, что именно она хотела разглядеть, неуверенным движением потянула ткань в сторону, чтобы открыть место ожога полностью. Она почувствовала капли пота, стекающие со лба, делая её русые волосы влажными на висках. Девушка ощущала биение своего сердца, сильные, но неуверенные удары. Будто мышца пыталась найти опору, которая помогла бы вернуть четкий ритм. Её хрупкие плечи были опущены, но грудь вздымалась в такт неровным ударам в груди.
Стоявшая рядом Хлоя подумала, что девушка до этого момента была изящной, а ее фигура пропорционально стройной. Но сейчас она видела тощего человека, похудевшего не физически, а морально.
Внимательно вглядываясь в рану, Айрин сама не знала, почему именно это она так хотела разглядеть. В голове вспыхнули воспоминания, двойные воспоминания произошедшего. Неожиданная, оглушающая волна энергии не навредила людям, и они быстро восстановились, когда та отступила. Возвращаться к мыслям о том, что это она сама своими мольбами ее выключила, девушке не хотелось, и она откинула эту часть воспоминаний. Шаг за шагом Айрин шла от мысли к мысли, от образа к образу. Искра, загоревшаяся в ее глазах, сначала напугала Хлою, которая внимательно следила за Айрин с другой стороны койки. Но потом она поняла, что это не взгляд безумца или преступника, а свет истины – ответа. Справившись с желанием тряхнуть её за плечи и прокричать: «Ну же, говори, что ты поняла! Чтоооо?!», – она инстинктивно напряглась, готовая в любой момент среагировать.
Повинуясь какому-то странному желанию, Айрин вцепилась глазами в рану, на которую смотрела до этого, но видела не её. Внимательно скользя глазами по разорванным и обожженным неизвестным импульсом ткани, перед глазами упорно всплывал момент, когда Полковник приблизился к центральному «мозгу». Вспомнила изумление Рона, который, открыв рот, назвал механизм самым таинственным клубком ниток; услышала тихий шепот Лизы о том, что излучение от него не поддается никакому известному описанию, и что искры-импульсы, вспыхивающие по всему телу объекта, больше всего напоминают гирлянду из старых фильмов, где огоньки беспорядочно мигают на рождественской елке. И только способность Эрика «видеть» о которой она думала в момент проникновения в полумир, дала всем понять логику работы.
Покорно следующий за группой брюнет ничего не говорил и даже не прислушивался к происходящему настолько, чтобы вникать. Он лишь старался не отстать и не упустить изменение направления. Войдя в зал с механизмом, который Айрин называла центральным мозгом, Эрик стоял поодаль, наблюдая, как остальные переговаривались и решали, что же делать дальше. Он слышал слова Майора о том, что сама комната наполнена каким-то излучением, видимо от «мозга» которое она не может объяснить. Которое, по сути, и излучением-то не являлось, а скорее биологической материей, имеющей все признаки потока.
Этот скомканный кусок (мозг) непонятно чего, переплетали такие же светящиеся провода, как и на колоннах. Одни были тоньше и ярче, другие: толще и тусклее. Они выходили из пьедестала, на котором располагался объект, из стен и спускались с потолка. Местами входили в него, выходили, оплетали, соединялись между собой, создавая настоящую паутину. Внутри, под таинственным материалом, отделяющим внутренности «мозга» от окружающей среды, мигали искры. Эти вспышки были скорее похожи на снежинки или звезды, и они были с лучами, как будто их рисовали дети.
