– Он, наверно, никогда раньше не видел обнаженного человека, – продолжил Лаан Грии, – поэтому его она так поразила, – он пожал плечами, точнее всей верхней частью своего тела, так как плечи не двигались, как у людей, отдельно от груди. – Светлая и такая тонкая кожа, отсутствие вспомогательных конечностей. Про половые отличия, я умолчу. Молодой еще, неопытный Криик…

– Знаете, для нас человек, которому сорок лет, уже не считается таким уж молодым, – добавил Рохас. – Я знаю, что ваша продолжительность жизни больше человеческой, но это все-таки странно.

– Да, мы живем дольше вас, но наша молодежь имеет меньше возможностей для получения опыта и знаний, в отличие от вашей. Вы чуть ли не с рождения приучаете детей к суровой действительности, а мы выпускаем их в свет, только когда им исполнится тридцать оборотов, ну или ваши сорок лет. Тот отпрыск только получил доступ к открытому миру, и это его первая работа, – ящер снова мотнул головой, – но мы отвлеклись от темы. – Он сказал, что она будто из тумана появилась, была плоской, как голограмма, а потом обрела форму и стала двигаться. Она оказалась в самом эпицентре разгрузки, и ее не сразу заметили, и она уже почти упала, когда я ее подхватил, – инопланетянин помедлил минуту, подергав ротовым разрезом совершенно неестественно для человека, а потом продолжил: – И знаете, что командир? – он снова замолчал, испытующе глядя на Рохаса, – огрм…

Полковнику так странно было слышать эти звуки, типа человеческого: «хм», «эм», которые у Крииков напоминали звук, будто тот глотает что-то невкусное…

– Это странно… – продолжил Криик. – Огрм… Она назвала мое имя… – Рохас кивнуть в ответ. А Лаан Грии перевел свой кошачий взгляд снова на незнакомку и добавил себе под нос, – она назвала меня по имени.

– Я бы хотел допросить этого Криика, если позволите, – наконец нашелся мужчина.

– Я не имею возражений, но он пока не знает вашего языка. Могу помочь с переводом, или попросите кого-угодно, чтобы не сомневались в честности.

– Я не сомневаюсь в вашей честности, будет хорошо, если вы поможете с допросом, – ответил Алекс, чуть улыбнувшись.

Из всех Крииков, Лаан Грии внушал Полковнику больше всего доверия. Его дед воевал в короткой войне первого контакта, будучи уже опытным офицером, и погиб. Алекс часто слышал от него в детстве о том, что Инопланетяне враги. Позже, уже на службе, он понял, что враг – это тот, кто хочет навредить, и он не обязательно инопланетянин или представитель иной расы и религии. Он может вообще ничем не отличаться от твоих соседей и друзей. Врагом может быть кто-угодно, также, как и другом.

Две недели назад

– Вы серьезно в это верите? Вот так просто взяли и поверили в этот бред? – Рональд ходил из угла в угол в брифинговом отсеке громко возмущаясь и активно жестикулируя, в то время как остальная команда будто замерла на своих местах.

– Нет, ну разве такое возможно? Она… она за дураков нас держит? Неужели враги Земли, кем бы они не были, не могли придумать что-то более правдоподобное, чтобы ввести нас в заблуждение? – Лейтенант шумно выдохнул и устало потер виски. – Бред какой-то, – уже тише заключил он.

– Вот именно, Рон… вот именно. Будь это заговор, легенда была бы настолько идеально продумана и выверена, что нам бы и в голову не пришло усомниться в ней, – спокойно ответила ему Хлоя. – Но это действительно бред. – Выдохнула женщина, словно самой себе, и, откинув голову на подголовник кресла, прикрыла глаза.

В помещении повисла тишина, но она не была неловкой, скорее необходимой. Каждый офицер пытался осознать то, что несколько минут назад им рассказала Айрин, и, может быть, найти разумное объяснение. Рохас не поднялся со своего стула, не сменил позу. Он одними глазами следил за своими офицерами, внимательно всматриваясь в каждого из них. За их словами было что-то еще. Всегда было что-то еще. Отец учил его этому с самого детства. Видеть то, что не видимо даже самому человеку. От этой случайно отсылки к отцу мужчину мысленно передернуло, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Может, она психически больна? – отозвалась Лиза. – Хайс сказал, что ее физиология отличается от нашей, есть какие-то болезни, что ли, которых уже давно нет у нас. Я слышала, что на Земле и на Марсе есть такие религиозные общины, которые отрицают современные технологии. И вообще не прибегают к современной медицине. Она считают, что если ведут праведную жизнь, их не коснутся беды и болезни… или что-то в этом роде. Может, она одна из них?

– Это маловероятно. Я по службе бывал в такой общине, и эта девушка совсем не похожа на тех людей, что я видел, – спокойно вклинился в разговор Рохас, словно был его активным участником все время. – Но все может быть и, Рон, – он внимательно посмотрел на лейтенанта, – мы не собираемся верить во все это без доказательств или каких-либо фактов. Но и опровергнуть мы это пока тоже не можем.

– Тогда давайте запрем ее где-нибудь подальше, чтобы она не разгуливала по кораблю с рассказами о нас. – Рон вернулся на свое место за столом и тихонько выругался.

– Вот уж не думала, что из всех именно ты будешь сильнее всех бояться за свои секреты. – Лиза толкнула Рональда в бок и, хихикнув, продолжила: – боишься, что все узнают о твоей розовой пижаме с медвежатами?

Рональд лишь зыркнул на нее взглядом: «да что ты знаешь о пижамах с медвежатами?», но ничего не ответил. Он зарылся пальцами в свои русые волосы, поставив локти на стол, и тихо произнес:

– Так что мы делать будем? Командир?

Рохас, наконец, поднялся со своего стула и сделал пару шагов вдоль стены, будто обдумывая свои следующие слова.

– Хочу вам напомнить, что взойдя на борт этого корабля, мы отказались от всего понятного и предсказуемого, – начал Алекс, отвернувшись от команды, – Мы понятия не имели, куда летим, как мы должны достигнуть точки назначения, что вообще делать, если корабль вдруг унесет нас так далеко, что мы не сможем связаться с домом. Мы знали, что эта миссия может быть большим риском, большой победой или громадным провалом. И заранее приняли на себя ответственность за любой исход.

На следующих словах Полковник резко развернулся, оперся руками на стол и заглянул в лица своих людей.

– Так что сейчас мой долг напомнить, вам, об этом. – Его желтые глаза сверкнули. – Я вижу несколько вариантов: первое, как сказал Рон, посадить ее в камеру, их обоих скорее всего. Не думаю, что другой парень скажет что-то новое, отправить информацию на базу и ждать указаний. Второе – долго и настойчиво допрашивать их обоих, пока не найдем нестыковки в истории или не убедимся, что их нет. Третье, – Алекс понизил интонацию и сделал паузу, – Третье – попробовать проверить ее историю и разобраться.

Непонимающие взгляды коллег устремились к нему.

– Я выбрал третий вариант. – подытожил свою речь Полковник, вздернул вверх подбородок и сверху вниз взглянув на скучковавшихся напротив него офицеров.

– Но она же ясно дала понять, что будущее нам нельзя знать, и как не странно, я с ней в этом согласна, – Хлоя вышла вперед. Ее ладонь легла на поверхность стола, пальцы медленно и ровно постукивали по ней.

– Значит нужно придумать способ, при котором она сможет доказать свои искренность и не навредить будущему.

Полковник замолчал, все остальные тоже не знали, что добавить. Только Рон возмущенно потряс головой.

– Напоминаю вам, что Г’русы настаивают на сохранении секретности их пребывания на корабле. А политическую и финансовую зависимость от них никто не отменял. – Вернувшись на свой стул, Алекс сложил руки в замок на столе перед собой.

Командир замолчал, давая своей команде осмыслить все сказанное и принять приказ не только армейским «так точно», но и прочувствовать его внутри. Сердце Алекса уже давно не выходило с ним на контакт, а он сам нисколько не желал этих бесед. Но отдавал себе отчет, что его люди не были столь урезаны в чувствах, как он, и делал поправку на это. Вся его армейская карьера подтверждала тот факт, что успешнее тот командир, который учитывает психотипы подчиненных, сам оставаясь бесстрастным. Все поддавалось логике, даже эмоции и сердечные дела, если смотреть на эти процессы холодно и трезво, как это умел Рохас… как этому научил его самый бессердечный человек, которого он знал, его отец Николас.