– Откуда ты это знаешь? – поразилась Евдокия.

– Ну, я же уже давно женатый человек, – мягко сказал он.

Евдокия почувствовала, как он тепло улыбается ей. Она рассмеялась.

– «Я Евдокия, и у меня отключился монитор». А ещё у меня брови с половину лба, – пошутила она.

– Не грусти, выглядишь отлично. И я уверен, что тургеневские девушки однажды вернутся в моду, – трубка снова тепло улыбнулась.

– В воскресенье хочешь в кино сходить? – спросила Евдокия.

– Спрошу у своего начальства.

«Начальством» Миша в шутку называл жену. Эх, вот так заботишься о брате, пишешь за него школьные сочинения, делишь с ним мечты и переживания, а потом у него появляется начальство. Но Евдокия, конечно, ворчала об этом тоже притворно.

Мама зашла к Евдокии и задала вопрос, который задавала каждый раз, когда её дочь куда-то собиралась:

– Может, наденешь то синее платье?

– Мам, оно же с моего школьного выпускного!

– Верно, ну и что? Зато хорошее. Ты была в нём такой хорошенькой на выпускном в школе, на выпускном в универе, на дне рождения тёти Таши и поминках пратётушки Марфы.

– Ну, мам.

Папа робко слушал этот диалог, сидя на кухне – и по приглушенному бормотанию телевизора было понятно, что именно слушал.

– Я уверена, что всё будет хорошо, – сказала мама. – Вон ты какая красавица.

– Разве? – слегка дрожащим голосом спросила Евдокия.

Она поставила правую ногу на максимальное расстояние от левой, чтобы случайно не наступить на кошку Мурлыку, спокойно развалившуюся на пути.

– Конечно! – отозвалась мама. – Подожди, я тебе дам на удачу наш семейный талисман.

Евдокия уставилась на подвеску в форме белой голубки. Её терзали противоречивые чувства – она была и тронута, и в то же время ей стало грустно. Мама с таким энтузиазмом относилась ко всем её выходам на официальные мероприятия, словно после каждого ждала объявления о помолвке.

– Спасибо, мам. Действительно, спасибо.

– Не за что, дорогая. Но если после праздника будут звать в ночной клуб, то, наверное, лучше не ходи, да? Ты же можешь и так потанцевать дома, включить музыку на компьютере.

– Прекрасная идея, – пробормотала Евдокия.

– Не забудь взять с собой бутылочку водички, дорогая.

– Ну, мам, хватит, я взрослая.

Папа тут же ухватился за возможность побороться за дополнительные очки в отношениях с дочерью:

– Что ты пристаёшь к ней? Она уже взрослая женщина.

– Кто взрослая женщина, она? – мама чуть не поперхнулась. – Она ещё ребёнок! Дося, не слушай его. Он не различает возраста женщин и вообще женщин. Я уверена, что отличал меня в молодости только по высокому росту и рыжим волосам.

– Неправда, – судя по шелесту, папа развернул газету. – По прыщу на лбу и звуку рыданий.

– Ну да, я всегда была сентиментальная, чуть что – сразу в слёзы.

– И наша дочь этим пошла в тебя. Миша, с тех пор, как ты съехал, я вынужден жить в женском слёзном царстве.

Миша рассмеялся по громкой связи.

Евдокия в последние минуты перед выходом от волнения всё не могла найти себе места. Она заглянула в комнату к бабушке Фросе, но там мирно спала на бочку, завернувшись в одеяло, как в норку. Евдокия виновато поцеловала её в лоб и вышла из комнаты, выключив свет. Её всегда мучала совесть, что она уделяет Фросе слишком мало внимания (и слишком много времени бывает уставшая и недовольная), поэтому она обещала себе следующий выходной посвятить бабушке.

В коридоре Евдокия подхватила на руки Мурлыку, но та вытянулась в форме колбасы с такой недовольной мордой, словно каждое прикосновение глубоко оскорбляло её. А потом начала странно дёргать усами, что напоминало о том, что она…

– О нет! – крикнула Евдокия. – Мам, держи её, она опять плюётся!

Да, Мурлыка была единственной в мире кошкой, которая умела плеваться в своих хозяев.

– Ох, Господи! – мама с видом спасателя выскочила в коридор.

– Она сейчас заплюет мне новое платье!

– Ох, держу её, держу!

– Будем считать это событие счастливым предзнаменованием, – заявил папа с кухни. – Кстати, дочь, я опять забыл пароль от своей электронной почты.

– Ты что! – воскликнула мама. – Ей же уже пора выходить из дома!

– Держите кошку, держите! – крикнула Евдокия.

Она прикрылась диванной подушкой и мысленно попросила у своего кулона-голубки удачи на сегодняшний вечер.

***

Выйдя из такси, Евдокия потопталась у отеля «Синий лес», не решаясь зайти – вовсе не была уверена, что она там к месту. Евдокия была совсем одна – не считая Белой Бороды, тихо идущего за ней в знак поддержки. Она думала о том, что её нелепые брови видны издалека. Волновалась, не просвечивает ли под платьем замазка, которой она замазывала родинки перед эпиляцией, и не успела её смыть. К тому же, вокруг горемычной брови после коррекции вдруг начала слезать кожа, а на пальце осталась ранка из-за неудачного маникюра в салоне – мастер явно торопилась. В итоге Евдокия разлила на палец йод, и ноготь так и остался коричневым.

Когда Евдокия, наконец, зашла внутрь, к ней тут же привязалась девушка-промоутер, раздающая бесплатный гель для стирки в маленьких пакетиках. От неё невозможно было отделаться – видимо, она давно ждала своих жертв в толпе богато одетых или уверенных в себе на вид людей.

– Спасибо, – выпалила Евдокия с полной сумкой этого геля. – Четвёртый не надо.

Но девушка, не обращая никакого внимания на слова Евдокии, попыталась засунуть ей в сумку ещё один пакетик. Инесса и Нинель, проходившие мимо в длинных платьях, красном и чёрном, прыснули от смеха.

Евдокия улыбнулась, подошла к пустующей стойке администратора и вывалила пакетики на неё.

– Извините, не подскажите, где пятый зал? – спросила она у незнакомых девушек в блестящих платьях.

Они обернулись в её сторону, а потом ушли, не ответив.

«Ладно, ничего страшного, надо продолжать идти».

Евдокия завернула за угол и случайно наткнулась на нужный зал. Петя уже был тут (коленки начали дрожать) – рядом с Ваней и сёстрами Быстровыми. Её друзей Музы, Инны, Валеры и Гены, увы, пока не было – но зато и «Подруги» тоже. Марк Снежин стоял отдельно от всех и смотрел в окно.

– Всем привет! – быстро сказала Евдокия и присела на свободное место.

– Привет, – сказал Сергей Сморщук и уставился на её грудь.

Евдокия инстинктивно постаралась закрыться. Стала взглядом искать, с кем из коллег поболтать. Тут Инесса оглядела её платье и что-то сказала на ухо Нинель.

«Спокойно, спокойно. Надо держать лицо, будто я член британской королевской семьи…».

– О, Маслице, привет, – весело сказал Ваня. – И вам привет, брови.

Окружающие засмеялись, и Евдокия, не сдержавшись, тоже.

– Привет. И привет от бровей, – не без тоски произнесла она.

– Ты будешь что-то пить? – спросил Гена. – Не обращай внимания на Ваню, он балбес.

– О, нет, спасибо.

– Ей завтра в школу рано вставать, – заявил Антон Тихий.

«Британская королевская семья. Британская королевская семья».

– Хватит издеваться, – бросил ему Петя.

Антон Тихий улыбнулся Евдокии и продолжил рассказывать сидящим рядом с ним о своих делах и семье. На его рассказе Евдокия, продолжающая поглядывать на Петю, мысленно отключилась. В вечернем голубом платье она с непривычки стрессанула и с перепугу всё время поправляла его, опасаясь выреза сзади.

«Я ещё долгое время никуда не пойду в костюме этого голубого пирожного».

Петя рассмешил сидящих рядом с ним коллег, без сомнения, невероятно смешной шуткой. Но Евдокия, её, к сожалению, не расслышала, вынужденная слушать нудный рассказ Антона о том, как он удачно оттяпал при разводе квартиру жены и заставил поделить пополам всё имущество, включая детскую мебель и игрушки, хотя дети остались с женой.

«Святые небеса, я должна сесть поближе к Пете, иначе никогда себе этого не прощу. Это сцена будет потом стоять у меня перед глазами, сниться мне в кошмарах. Возглавит список: «Вещи, которые я не решилась сделать в своей жизни».