– Нет.

– И возраста? Спрашиваю в надежде, что ты хотя бы юная дома. И что тебе есть 18. Не хочу, чтобы люди обо мне подумали не то, даже несмотря на то, что ты привидение.

Этот пустослов явно не собирался помогать. А ведь каждое мгновение в такой ситуации наверняка бесценно. Душа решительно отвернулась и пошла в сторону продуктового магазина.

– Эй, ты куда? – возмутился Май. – За хлебом привидения не ходят!

Паустовский засеменил следом. Он необычно двигался – как-то слишком картинно. Новый знакомый напомнил Душе артиста, который всегда чувствовал себя словно на сцене и обожал быть в центре внимания. Хм… интересно, видела ли Душа в своей жизни артистов?

– Ладно-ладно, подожди, – заявил Май. – Так и быть, я могу украсить своей компанией твои поиски э-э-э… себя. Твоё счастье, что ты необычное привидение, а я волшебник, энтузиаст и гедонист, которому сейчас абсолютно нечего делать.

Душа без всякого энтузиазма посмотрела на этого гедониста. Май Паустовский улыбнулся во всё лицо и протянул Душе руку, но та не ответила на улыбку. Интуиция подсказывала, что доверять этому типу – нельзя. Он наверняка хотел просто поразвлечься или искал для себя выгоду из этой ситуации.

Но тем не менее, другого помощника у Души сейчас не было. Она протянула свою руку в ответ, и наверняка рука сейчас слегка дрожала.

– Никогда ещё не пожимал руку привидению, – заявил самопровозглашенный волшебник. – Странное ощущение. Ну так что, ты совсем ничего не помнишь о своей жизни?

Душа остановилась и стала смотреть на дуб с зелёными листьями, от которого доносилось птичье чириканье. Как странно, что жизнь вокруг продолжается, когда ты умер.

– Я кое-что помню, – проговорила она. – Это имя.

– Твоё?

Она задумалась.

– Нет… думаю, нет. Точно нет. Точно не моё. Но оно для меня очень важно.

– Важно в хорошем смысле или в плохом?

Она снова прислушалась к своим ощущениям.

– Не знаю.

– Так что за имя?

Она подошла к дубу и прикоснулась к коре. Под её прозрачной, почти неосязаемой ладонью был виден муравей, который смешил по дереву по своим делам. Это дерево ей напомнило о чём-то, но она, конечно, не вспомнила, о чём.

– Имя «Якоб», – спокойно произнесла она, не глядя на Мая.

Почему-то ей не хотелось говорить это имя своему новому знакомому. Это было что-то слишком личное.

– Дорогое привидение, так ведь это может быть кто угодно, – Май картинно развёл руки. – Имя твоего любимого человека, если ты дама. Имя твоего сына. Любимого актёра. Или даже твоего убийцы.

– Ты поможешь его найти? – спросила она.

Май уставился на него:

– Эта фраза для тебя что, недостаточно зловеще прозвучала? «Или даже твоего убийцы»!

– Мне нужно.

– Ты не думаешь, что в твоей жизни могло произойти что-то страшное? Может, это и хорошо, ты ничего не помнишь?

– Нет. Мне это необходимо, – уверенно сказала она.

Май Паустовский некоторое время смотрел на Душу, и трудно было понять, о чём он думает.

– Хм. Ясно. Ну что же, тогда пошли. У меня появилась идея.

– Какая? Будешь помогать мне с помощью магии?

Наверное, в жизни для Души это прозвучало бы дико. Но сейчас были не те обстоятельства, чтобы удивляться чудесам окружающего мира, когда твоя жизнь просто взяла и перевернулась с ног на голову. Когда её у тебя отняли.

Волшебник снова усмехнулся.

– Ну, не обязательно с помощью магии, – заявил он. – Знаешь, у нас есть ещё секретные оружия. Например, Интернет.

Даже если со мной что-то случится,

всё равно произойдут две вещи:

1) на работе спросят, точно ли я не приеду на смену;

2) мой папа спросит, какая у него электронная почта.

(одна ночная мысль Евдокии)

– Евдокия, убери слово «поведал» из заголовка, – сухо сказал Петя. – В МЧС не могут «поведать» о погоде.

– Хорошо, – робко ответила она. – Извини.

Петя подошёл к Гене и шлёпнул на его рабочий стол стоку бумаг.

– Гена, убери из своей новости про группу BTS сноски на корейском. Я не знаю этот язык.

В течение этих дней с Евдокией на работе не происходило ничего особо примечательного. Новостей по поводу исчезновения Валентины Анисимовой не было, а регулярные пробежки на первый этаж к подвеске ничего не дали. Евдокия подписалась на группу дома престарелых в соцсети, но там пока вышел лишь один пост о поисках бабушки:

«Друзья, спасибо, что читаете нас и беспокоитесь за Валентину Андреевну! У нас пока нет новой информации. Поиски активно ведутся. Вещи в её комнате почему-то были разбросаны – так, как будто кто-то специально швырял их в разные стороны. Но, по словам соседок, ничего не пропало. Нам очень жаль, но мы делаем всё, чтобы ей найти».

На работе жизнь шла своим чередом. «Подруга» орала как обезьяна-ревун из Коста-Рики. Сергей Сморщук от безысходности приставал ко всем просто проходящим мимо девушкам. Анатолий Мрачноватых мрачно вздыхал. Иннокентий Кошкин снова лазил под столом и задел какой-то провод у компьютера Евдокии, в результате чего её монитор отключился.

У неё вышел весьма интересный диалог с отделом техподдержки:

– Здравствуйте! Техподдержка?

– Да, здравствуйте.

– Меня зовут Евдокия, и у меня отключился монитор. И больше не включается.

Инесса и Нинель, подслушивающие разговор, начали ухмыляться.

– Имя компьютера? – спросил программист.

– Какое имя? – не поняла Евдокия.

– Имя компьютера.

– Я не знаю имя, – растерялась она. – Нас не представили.

Телефонная трубка сдержанно хихикнула и объяснила Евдокии, куда надо смотреть.

Но зато у Евдокии было несколько свободных минут, чтобы пообщаться по переписке с несколькими приятными ей коллегами. Муза и Валера угостили её печеньем, когда «Подруга» в очередной раз кричала на неё, а бильд-редактор Инна даже подарила книгу.

Петя же вёл себя с Евдокией в своём стиле – то общался, то не замечал и игнорировал даже сообщения по работе, то делал замечания в обидном шутливом тоне, то был мягок и интересовался, как идут её попытки написать работу на писательский конкурс «Молодое перо». Ещё ему никогда нельзя было задавать вопросы вроде: «Как дела?» и «Как отпуск?» – на них он никогда не отвечал. В общем, обычно общение Евдокии с ним выглядело так:

Евдокия: *Общается с Петей*.

Петя: *Холод, игнорирование*.

Евдокия: *Пугается, переживает, отдаляется*.

Петя: *Внезапно пара тёплых фраз*.

Евдокия: *Радуется, возвращается*.

Петя: *Холод, игнорирование*.

Евдокия: *Пугается, переживает, отдаляется*.

Нервы Евдокии: – Всё, всем пока!

Поэтому Евдокии и возлагала робкие надежды на праздник редакции – ей очень хотелось сделать шаг в отношениях с Петей, хотя бы просто дружеский. И, глядя на то, как он делает селфи у окна в новых солнечных очках, подумала – теперь или никогда.

***

На праздник Евдокию собирала вся семья – ведь она жила со своими родителями и бабушкой-инвалидом Фросей. К счастью, мероприятие совпало с её выходными, поэтому уже утра она уже побывала на маникюре и бровях. Правда, новые брови вышли просто ужасными, слишком большими и тёмными, но мастер смотрела на неё с таким предвкушением её реакции, что ей пришлось вместо «О, Боже» сказать: «О, как здорово получилось!».

И вот теперь Евдокия крутилась в коридоре перед зеркалом в новом голубом вечернем платье. Она скинула фото ужасных бровей Мише, своему любимому старшему брату, чтобы он хотя бы посмеялся. Миша перезвонил ей и поразил её серьёзным ответом:

– Да, оттенок не слишком подходит к твоим рыжим волосам, но он скоро потускнеет, не расстраивайся. Попробуй слегка потереть мицеллярной водой.