Наконец-то можно было в тишине заняться историей бабушки, пропавшей в Воронеже. Евдокия прошла по ссылке новости в местном издании и уставилась на монитор.

«Инцидент произошел накануне. Валентина Анисимова пропала среди ночи из дома престарелых в районе деревни под Москво, – прочитала Евдокия и вздрогнула, так как имя было знакомо. – Предположительно, она вышла подышать свежим воздухом, но заблудилась. Как было установлено благодаря записям с камер видеонаблюдения, старушка стучалась в двери нескольких домов, но ей никто не открыл. По данным источника, некоторые местные жители слышали стук, но не стали открывать бедно одетой бабушке. Валентина Анисимова воткнула букет собранных по дороге колокольчиков в ручку последней двери и двинулась в сторону деревенского магазина. Однако после этого её никто не видел. Камера видеонаблюдения засняла, как она шагнула в туман и исчезла. Пока неизвестно, что могло произойти с бабушкой. Полицейские, спасатели и волонтёры ведут поиски пожилой женщины».

«Исчезла посреди дороги, – мысленно повторила Евдокия. – Как это возможно?».

Она хорошо представила колокольчики, оставшиеся на ручки двери. Как удивительно добры и удивительно жестоки бывают люди. А самое пугающая – она сама не была уверена в том, что открыла бы дверь.

Евдокия потрогала наудачу свой рабочий талисман – маленькую фарфоровую куколку, подаренную любимой преподавательницей из университета, – открыла присланные корреспондентами видео и начала писать. Она не заметила, что ветерок из приоткрытого окна играет с флаером книжного магазина «Под звёздами», лежащим у неё на столе.

***

«О, нет».

С фотографий на неё смотрела старушка с печальными добрыми глазами и белоснежными волосами. Валентина Анисимова оказалась той самой известной в прошлом детской писательницей, про которую сейчас мало кто помнил, но Евдокия любила её книги в детстве. Ещё при первом прочтении новостей об этом происшествии у Евдокии промелькнула такая мысль – не писательница ли бабушка, – но она почему-то подумала, что её Валентину Анисимовну не могли оставить в доме престарелых. А теперь получается, что…

«О, нет, нет, нет».

«Весёлый енот и его друзья», «Космические приключения» – она взахлёб читала эти книги под одеялом с настольной лампой. А в её собственном блокноте ещё только зарождались очертания Белой Бороды и других героев.

И теперь, пока Белая Борода стоял за её плечом, Евдокия слушала рассказ местного жителя о пропаже кумира её детства. За другом плечом, надо сказать, периодически стоял реальный человек – корректор Ирина Неупокоева, – и держала руку на пульсе по поводу запятых. И цены бы ей за это не было, если бы каждое обсуждение синтаксиса действительно было бы обсуждением, а не началось бы как поединок на мечах в самый неподходящий для этого момент. Но это уже совсем другая история.

– Она уже давно не появлялась в своём доме, – сказал на видео сосед Валентины Андреевны, показывая на деревянный домик с синими резными рамами. – В последнее время была в «Грустном доме».

– «Грустный дом»? – спросил корреспондент.

– Это мы, старики, так приют называем.

Корреспондент встал на носочки, заглядывая в окно дома Валентины Анисимовой. Дедуля при виде этого вздрогнул. Евдокии стало так неловко, будто это она совала нос в окно. У неё вообще часто такое было, что когда она прослушивала присланные      продюсерами аудиокомментарии, в которых спикеры кричали или ругались, Евдокия смущалась так, словно сама разговаривала с ними.

– Раньше Валентина Анисимова уже выходила из дома?

– Насколько я знаю, нет, милок.

– Вы не знаете, куда она могла пойти?

– Не знаю… Да куда-уж пойдёшь в одной ночнушке? Авось, много куда и не сходишь.

– Значит, в момент пропажи она была в одной ночнушке?

– Да, так говорят.

– И вы не знаете, куда она могла пойти?

– Говорю же, нет.

Белая Борода утешительно погладил Евдокию по плечу.

«В одной ночнушке», – записала она.

– А домой она не приходила?

– Думаю, нет, вы же видите, что дверь-то авось заколочена.

– Местные жители её не видели?

– Авось, нет. Только на тех улицах была, что рядом с «Грустным домом». Там и цветы оставляла в дверях людей.

Корреспондент задумался. Евдокия тоже.

– А родственники у неё были? – наконец, спросил журналист.

– Да какие же у неё родственники, милок? Раз она оказалась в «Грустном доме».

Корреспондент, слегка оттолкнув дедулю, снова заглянул в окно. Но… стоп. Евдокия остановила видео и увеличила кадр, с гулко бьющимся сердцем вглядываясь в окно. Там виднелась стена дома с иконами, старинными фотографиями и копиями старых книг. Но было среди них ещё кое-что, на что Евдокия не могла не обратить внимания – в свете последних событий. Это был, казалось бы, обычный на первый взгляд рисунок. Она сфотографировала на телефон прямо с экрана. И быстро отложила телефон в сторону, торопясь закончить текст.

За её спиной кто-то встал, но Евдокия в спешке не обратила на это никакого внимания. Пока корректор Муза Малинина, кашлянув, вдруг не сказала тихо:

– «Подруга».

«Подруга» – это основное прозвище Натальи Зверевой, данное ей коллегами для того, чтобы можно было спокойно обсуждать её. И, конечно, теперь «Подруга» стояла за спиной Евдокии, внимательно наблюдая за тем, что она делает. У Евдокии от напряжения вспотела спина, а окружающие стали бросать на неё сочувственные взгляды.

«Если не обращать на это внимание, оно исчезнет, – отчаянно подумала Евдокия. – Исчезнет…».

– Экран твоего телефона включен – значит, ты не работаешь! – победоносно объявила Наталья. – Ты сидишь в соцсетях!

– Нет, я работаю, – пискнула Евдокия и от волнения сжала в руке флаер книжного магазина. – Материал как раз пишу.

– Она действительно оканчивает, – встрял Гена и взлохматил свои волосы.

Он всё время лохматил себе волосы, когда волновался. А лохматились они хорошо – тёмные, длинные – почти до плеч.

– Заканчивает, – подняла палец Ирина Неупокоева. – Оканчивать можно только учебные заведения.

– Не пытайтесь меня обмануть! Вы постоянно пытаетесь меня обмануть, – заявила Наталья.

– Но я не заходила в соцсети, я работала.

– Петя, ты слышал? Она со мной ещё спорит. Я буду штрафовать вас за пользование соцсетями…

– «Использование», – на всякий случай исправила Ирина.

– Сядьте! Уже сил нет это терпеть. Начните, все, наконец, работать! Берите пример с соседней смены или с Инессы и Нинель.

Близняшки обе приосанились, хотя тоже не выносили «Подругу». Говорят, до того, как Евдокия устроилась на эту работу, «Подруга» не слезала с Инессы, а потом, очевидно, решила переключиться на более подходящую и слабую рыбёшку, запутавшуюся в глубокой тине.

– Но я не сидела в соцсетях, – произнесла Евдокия, надеясь, что её голос не слишком дрожит. – Это легко проверить – на всех моих страницах написано, что я заходила в последний раз ночью.

Наталья резко замолчала, словно кто-то остановил время, как в «Зачарованных» (жаль, что это нельзя сделать на самом деле). Но её лицо всё ещё осталось перекошенным от ярости, брови подняты, взгляд безумный – как у кошки Евдокии перед нападением на ногу хозяйки под одеялом. Ирина Неупокоева быстренько села обратно на место.

Евдокия мужественно попыталась закончить предложение, но у неё это не получилось. Сложно работать, когда кто-то стоит у тебя над душой. Руки начали слегка дрожать, и вместо: «Полиция проводит проверку» получилось «Полция проводит провреку».

«Подруга» вслух прочитала это. Ирина Неупокоева сглотнула.

– Десять опечаток, Петя, десять! – завизжала Наталья. – И ты держишь таких людей на работе. И знаешь что, мое терпение не бесконечно. А вы куда смотрите, Ирина? Я всегда знала, что в издании «Удивительное рядом» пишут идиоты, но это уже переходит всякие границы.

Она резко замолчала, втянув в себя воздух. Посмотрела на Евдокию так, как будто хотела ударить. Но потом неожиданно произнесла уже более спокойным тоном: