Я с трудом сдерживала слёзы. А если мою малышку уже забрали? Боже, я боялась представить пустую кровать. Паника, ужас, неожиданные волны головокружения и даже слабости охватили меня в один миг. Турок выглянул в коридор, затем поманил меня рукой, а сделав жест пальцем, приложив к губам, велел вести себя тихо.

Кто он такой? Как здесь оказался? «Кем бы он ни был, – думала я, – он не желает мне зла и пытается спасти».

Пока я не могла задавать вопросы, но любопытство распирало. Если бы не этот парень, меня бы бросили связанную в багажник и увезли.

Лестница предательски скрипела, а я закрывала ладошками свой рот, будто это могло помочь. К счастью, никто не помешал нам подняться на второй этаж.

Увидев Нильсу по-прежнему спящую на диване, ощутила облегчение. Бросилась к ней, аккуратно взяла на руки.

– Всё, – всхлипнула я. – Теперь можем бежать.

Но турок вдруг зашёл внутрь комнаты, и встал за дверью, велев пристроиться рядом. Мы затаили дыхание. Шаги разрезали тишину коридора. Я молилась: «Только бы Нильса не проснулась». Турок снял пистолет с предохранителя и был готов стрелять в любую минуту.

Человек остановился рядом с комнатой, где мы находились. Он аккуратно толкнул дверь, она открылась, прикрывая при этом нас. «Сейчас он войдёт и заметит нас. Турок выстрелит, и Нильса, проснувшись и увидев настоящий труп, поднимет крик», – буравили мой мозг скверные мысли, всё тело сотрясала дрожь, я едва удерживала четырёхлетнего ребёнка на руках.

И вдруг человек ушёл. Мы остались на месте и ждали некоторое время.

Когда с улицы послышался звук моторов, а за ним шум колёс по гравию, турок поманил меня за собой. Мы спустились вниз. Я метнула взгляд в зал, но не увидела трупа Роберто, как и тела тех двух несчастных. Как? Уже избавились? И чемоданы наши бесследно исчезли. Зная меня, Махмуд вероятно решил, что я умудрилась сбежать. Но неужели я убежала бы далеко с ребёнком на руках? Почему они уехали?

Дом оказался чист. Турок собирался выйти на улицу, но я остановила его, шепотом проговорив:

– Это может быть хитростью. Нам надо убраться другим путём.

– Полагаешь, машины просто отогнали?

– Не может быть, что после тройного убийства они так легко отказались от затеи поймать меня.

Турок задумался, затем пошёл на кухню. Я поплелась за ним. Руки отваливались, но дочь я не выпущу ни за какие коврижки. Парень с осторожностью хищника подкрадывался к окнам и пытался что-то разглядеть за зарослями деревьев и кустарников. В прошлом у меня была самая примитивная ноша – рюкзак, и я бы сама полезла искать выход, а сейчас нервы натянулись как струны, страх обволакивал всё моё нутро, ощупывал внутренние органы, сжимал и сдавливал. Нильса зашевелилась, и я поспешила утешить её:

– Ш-ш-ш, спи, милая. Мы идём в другую комнату.

Услышав, что её переносят, она поменяла положение и продолжила спать.

Тем временем турок нашёл выход. Пролезая в окно, пришлось передать ему ребёнка. Тревожно смотреть, как незнакомец с пушкой держит твоё чадо. Мы пробрались через заросли на соседний участок, оставшись никем незамеченными. Турок вёл меня окольными путями. Пушку спрятал, потому что на дворе стоял погожий день, и люди шли по своим делам. В какой-то момент мы смешались с небольшой толпой. Нильса всё ещё была у турка на руках, и я старалась не отставать.

Дочь разбудили громкие гудки автомобилей. Увидев чужого дядю, она начала плакать, но я быстро показалась перед ней.

– Не плачь. Мама рядом.

Турок опустил её на ноги, идти стало легче.

Спустя какое-то время мы подошли к скутеру. Турок вручил мне шлем.

– У меня только один. Надень ребёнку.

– Куда мы едем?

– Я помогу тебе уехать из страны.

– Уехать из страны? Я ведь без документов и без денег.

Парень залез во внутренний карман и вручил мне кошелёк и телефон.

– Я успел залезть в твою сумочку. Паспорт тоже там. Проверь.

Паспорт был на месте, как и карты Роберто. Нильса была вписана по всем правилам в мой паспорт. Немного наличных осталось в кошельке. А телефон позволял производить банковские операции через приложение. Запихнув кое-как всё это добро в задние карманы джинсов, я надела на головку Нильсе огромный шлем, после чего мы сели на скутер.

На автовокзале без лишней суеты турок посадил нас на автобус до Аданы.

– Тебе нужно не просто покинуть страну, Эла, но надолго спрятаться. Убили твоего мужа и, скорее всего, убийство повесят на тебя.

– Но… если я скроюсь, то преступление сто процентов повесят на меня.

– Спрячься на полгода, а я постараюсь сделать всё так, что никто не узнает, что ты приезжала в Турцию.

– Кто ты?

– Друг.

– Чей друг?

– Друг справедливости, – ответил парень показывая мне полицейский значок. – Уезжай, и в Турции больше не появляйся.

– Я не знаю, как ты всё уладишь, даже при своей профессии, – качала я головой, потом посмотрела в окно. Пассажиры лениво передвигались по вокзалу, водитель автобуса курил в сторонке. – Тело исчезло вместе с нашими вещами. Я не смогу объяснить.

– Пока и не требуется. Номер телефона твой у меня есть. Жди моих инструкций, а пока спрячься.

Я держалась, пока не тронулся автобус. Осознание всего случившегося слишком больно давило. Я тихо плакала всю дорогу, стараясь, чтобы дочь не заметила. Впрочем, она спала.

***

Эквадор, г. Куэнка

2024 год

Той ночью я долго крутилась с боку на бок, раз за разом возвращаясь к разговору с Кати.

– Сделай вид, что ты ничего не знаешь, – с самым прискорбным видом сказала мне Кати.

– Как же я смогу?

– Он не хочет, чтобы его жалели.

– Пойми, Кати, я… слишком сильно привязалась к нему, чтобы… – я всхлипнула. – Не проси меня о таких вещах. Это мне не по силам.

– Что ты намерена делать? – спокойно спросила она.

А я не знала. Уйти с работы? Исчезнуть, как я делала это раньше? А смысл? Остаться с ним и молчать? Остаться и рассказать? Вместе мы справимся… Я резко подняла голову, слёзы застыли в глазах.

– Может, существует лечение? Может, у него есть шанс?

– Он лечится, Эла. Хотя это лечение всего лишь продлевает… время. У него его почти не осталось, понимаешь?

Весь вечер я делала всё на автомате. Готовила, ела, переодевала Нильсу ко сну… Из головы не шёл Джон. А когда он позвонил, я сказала, что плохо себя чувствую и хочу лечь пораньше. Он был нежен со мной и ни о чём не догадывался.

«Сделай вид, что ты не знаешь».

Как же легко это сказать и трудно сделать. При всём своём желании я не смогу теперь смотреть на Джона без сочувствия.

На работе я избегала с ним встреч, ибо хотела всё хорошо обдумать. Однако вечером, когда он подкрался ко мне сзади и тепло обнял, я не смогла сопротивляться. Поцелуй в шею вызвал приятную дрожь, и я буквально растаяла. Он такой сильный и крепкий мужчина. Кто бы мог подумать, что внутри его тела сидит вредоносная зараза, поедающая эту силу.

– У меня создалось впечатление, что сегодня ты от меня прячешься.

– Всего лишь было много работы, – оправдалась я, разворачиваясь к нему лицом, при этом я осталась в кольце его рук. – Есть предложение на вечер?

Сама не знала, зачем это сказала. Я хотела быть с ним, и всё моё нутро тянулось к этому мужчине, но стоило вспомнить страшные буквы, как ком подкатывал к горлу. И всё же я пробовала сделать вид, что не догадываюсь ни о чём.

Меня ждал сюрприз. Джон решил покатать меня на вертолёте над Куэнкой. На высоте мы не могли разговаривать, только разглядывали город, усыпанный огнями, и наслаждались присутствием друг друга. Иногда я отвлекалась и уходила мыслями в день, когда я прочитала диагноз Джона. А потом спрашивала: за что ему это? Что он сделал? Несмотря на власть, Салазар отличался великодушием и человечностью. Он был добр к своим подчинённым и умел искренне любить. Он держал меня за руку так бережно, будто мои пальцы могли в любой момент сломаться, если он чуть сожмёт руку. Он улыбался мне совершенно по иному, не той улыбкой, какой одаривал чужих людей.