Вообще-то именно Эйдарис и Кэл продумали тогда всю стратегию. Как выкурить плохо подготовленную мередарскую армию и разбить ее, лишив единственной возможности сопротивляться. Никто раньше не завоевывал Мередар, потому что отступали раньше, перед ее скалами. Кэл чуть не умер, Эйдарис едва не лишился пары отмороженных пальцев, но империя покорила эту землю.

Оба брата были тогда слишком измучены: Кэл восстанавливался после изнурительной болезни, а Эйдарис просто послал отца к дестанам, злым духам, и залез под шкуры — он не помнил, когда в последний раз по-человечески высыпался.

Так что отец провозглашал себя императором Мередара, он же договаривался на благородную заложницу. Правда, король Мередара ловко откладывал исполнение этой части договора. Сдался теперь, почти год спустя после смерти отца Эйдариса. Когда молодой император послал Вестника, жестко напомнив об обязательствах.

Эйдарису было плевать, кого пришлет Мередар. Ему просто донесли, что королевство опять копит войска. А разбираться с этим сейчас времени не было.

К удивлению Эйдариса, принцесса Калиндея оказалась неглупой, хорошо образованной и далеко не кроткой. Она безусловно боялась, но не пыталась угодить. И это нравилось Эйдарису: он уставал от бесконечного пресмыкания, не получал от него удовольствия.

Она сказала, что ее обычно называют Деей. Эйдарис поведал, что брат тоже предпочитает, чтобы его имя сокращали. Никто при дворе не звал Кэла полным именем.

Касательно императора никто, конечно, и помыслить о подобном не мог.

Принцесса ясного неба и звёзд. Может, ей понравится суровая и жестокая империя. Дее придется полюбить ее и понять, что это — новый дом.

После прогулки у Эйдариса было еще несколько личных встреч. К счастью, никаких заседаний Совета, послов и прочих прелестей. Какой смысл быть владыкой империи, если никто на этой огромной территории не может избавить от такой простой вещи как головная боль?..

Эйдарис решил подождать в саду. В растениях он понимал примерно ничего, резкие запахи ему не нравились, зато место напоминало о матери и ее рассказах о круговороте жизни.

То есть, на самом деле, она была матерью Кэла и Лиссы. Вторая жена императора. Первая умерла, когда родила Эйдариса, отец снова женился два года спустя, так что всю сознательную жизнь Эйдарис воспринимал как мать именно леди Алилу.

Она любила живые растения, она-то и занялась этим садом. Ничего не понимая в политике и не желая в ней участвовать, она управляла маленькой армией садовников, доводя их до изнеможения. До сих пор одни из самых приятных воспоминаний Эйдариса из детства — это как он десятилетним мальчишкой сидел на аккуратных цветных плитках, усыпанных лепестками, и слушал рассказы леди Алилы. Пятилетний Кэл засыпал, а совсем маленькая Лисса копошилась рядом, старательно цепляясь за Эйдариса в первых попытках встать на ножки.

Мать рассказывала о том, что жизнь не бывает конечна. Когда мы умираем, то перерождаемся или превращаемся в добрых духов. Носимся по миру, будто лепестки, сорванные с цветов, помогаем потомкам. Поэтому так важно чтить духов предков. Поэтому они оберегают клан дракона, который всегда их чтит.

Мать всегда была верной дочерью клана.

Стоит зайти к ней. Даже для молодого императора не считалось зазорным навестить мать в ее покоях и попросить совета. Хотя Алила предпочитала не раздавать советов, но была рада поговорить с детьми.

Сад всегда цвел. Одни растения умирали, но на их месте тут же зацветала другая часть. Постоянное движение.

Пока не приходила Долгая ночь, и на месте сада оставались только голые ветви. «Они тоже видят сны», говорила мать.

Еще не было настолько холодно, но листья уже опали и лежали на земле, прихваченные изморозью. Сапоги императора топтали резные листочки, а сам он думал, правда ли этим голым веткам что-то снится?

Может, они тоже сомневаются, на своем ли они месте. Смогут ли они совершить то, что не удалось отцу — так пообещал сам себе Эйдарис в день смерти императора. Тот едва не развалил всё созданное. Эйдарис хотел его сохранить и преумножить.

Только не знал, он те цветы, что ярки только днем, но исчезают при первых порывах Долгой ночи? Или тонкий кустарник, что сбрасывает листву, но упорно цепляется и за промёрзлую землю?

Приближение Клинков Эйдарис, как и всегда, почувствовал заранее, их четкий и строгий магический след, доступный главным звеньям драконьего клана. Император отвернулся от растений, сцепил руки за спиной и спокойно ждал.

Скользящие фигуры в черном, плотные повязки на глазах, выжженные магией волосы. Они одновременно преклонили колени, прикладывая правые кулаки к сердцу.

— Как прошло в Та-Шане?

— Неверные узнали гнев императора, — коротко сказал Фер Рин.

Его сестра Эли Рин в согласии склонила голову. Обычно она говорила с людьми со стороны, а ее брат — с императорской семьей.

— Будут еще задания, Ваша светлость?

— Отдохните.

— Значит, пока нет?

— Это значит, что вам стоит отдохнуть, — вздохнул Эйдарис. Он прекрасно знал, что Клинки могут будто бы не уставать неделями и месяцами, пока не выполнят поставленную задачу. Правда, после этого могут и умереть от истощения. Отдыхать они не умели, чем пользовались многие главы клана. Но Эйдарис не хотел таким быть.

Безжалостным к врагам — безусловно. Но о своих людях надо заботиться.

— Оставайтесь во дворце, пока я не призову вас.

Клинки существовали столько же, сколько и клан. Верные воины, беспощадные убийцы. Если глава клана был головой дракона, то Клинки — его когтями.

Когда они погибали, клановые жрецы находили новых добровольцев и специальными обрядами, которые держались в тайне, создавали новых Клинков. Идеальное оружие.

— Хотя у меня будет задание, — внезапно сказал Эйдарис. Он прекрасно знал, что совсем без дела Клинки не могут. — Присмотрите за принцессой Калиндеей, кто будет с ней встречаться, налаживать связи. И за моей сестрой.

— Присмотреть? — переспросил Фер Рин.

— Оберегать. Мараан не доволен, что она здесь, они могут пойти на любые меры.

Фер коротко кивнул, а вот его сестра Эли нахмурилась. Эйдарис прекрасно понимал, в чем причина ее сомнений: он и сам заметил, как Фер замирает чуть дольше рядом с Лиссой, как она сама смотрит на него, когда думает, что никто не видит.

Что ж, пусть разберутся.

— Это всё, Клинки.

— Служим вечно, Великий дракон.

Они снова преклонили колени и растворились в сгущающихся сумерках. Эйдарис мог быть известен как император половины мира, но для клана он всегда оставался прежде всего Великим драконом. Тем, кто вёл их путем величия, который начал еще дед, когда завоевал трон. Завоевал с помощью клана, конечно же. При поддержке незримой армии, которая умела обмениваться тайными знаками и была верна только Дракону.

Их объединяла не кровь, а незримая чешуя.

Покинув сад, Эйдарис направился ко дворцу, заметив, что слуги уже вовсю зажигают огни: те будут гореть всю ночь, указывая дорогу духам предков. Отпугивая злых дестанов.

Эйдарис не столько увидел, сколько почувствовал схватку. Короткую, яростную, совершенно не аристократичную. А потом его глазам действительно предстал брат, сцепившийся в дружеском поединке с одним из дворян.

— Он его сейчас убьет, — покачала головой Лисса, скользнув к брату. Было не совсем понятно, кого она имеет в виду.

Дворянин был высоким, массивным, он успел опрокинуть Кэла на землю, а теперь наносил короткие удары по корпусу.

Эйдарис рассвирепел. Мало того, что затеяли драку, будто уличные бродяги, так еще посреди двора императорского дворца!

— Хватит.

Его голос мог бы выморозить камни до основания, а вложи он чуть больше магии, так и в прямом смысле раздробить кости, не прикасаясь к ним.

Дворянин тут же отшатнулся, в ужасе глядя на императора. Торопливо поклонился и постарался как можно быстрее удрать. Эйдарис лишь мельком глянул ему вслед, но запомнил. Сын одного из министров.