– Может пойдем- покурим? – вдруг рядом материализуется Светка.

Кухню они закрыли минут пять назад. Теперь все закуски только на баре, и еще шашлыки обещали на улице жарить до часу ночи. После наступления Нового года Света должна будет помогать Олегу за стойкой, когда Сашка со мной уйдет. Сейчас же Олег отправился отдохнуть, а Сашу оставил на баре одного. А я вот оказалась без дела и отправилась танцевать, как и мечтала с самого начала.

– Я не курю, – наклоняясь к ней, ору, чтобы услышала.

– Да просто рядом постоишь, пошли, – тянет за локоть.

– Ладно, только куртку возьму.

***

– Куда? – Сашка выгибает бровь, когда пробегаю мимо него в подсобку.

– За курткой, со Светкой выйдем на улицу подышать.

– А-а.

Ловит на обратном пути, перехватывает за талию, вжимает в свое твердое горячее тело.

– Ты у меня очень красивая девочка, – ласково шепчет в лицо, улыбаясь.

– М-м-м, даже та-ак, – кокетливо тяну, закидывая руки на Сашкину шею.

– Выебу тебя, – еще ласковей.

– Придурок, – рычу возмущенно, отталкивая.

Смеётся. Я тоже смеюсь. Убегаю, но последняя Сашкина пошлость так и шумит в ушах, будоража.

*** На улице всё тоже звенит предвкушением – до Нового года каких-то пятнадцать минут. Вокруг уже взлетают в небо пробки шампанского, подставляются бокалы. Кто-то принес ноут и настраивает трансляцию федерального канала. Все возбужденно шумят.

Встаем со Светкой чуть поодаль от столов – бочек, чтобы не толкаться в толпе гостей. Она деловито прикуривает коричневую сигарету, я кутаюсь в не застёгнутую куртку, рассматривая величественные горные вершины за ее спиной. Интересно, мы же здесь до третьего? Надо бы завтра покататься…

– Вы где с Саней сцепились? – Светка не тратит время на прелюдии – сразу быка за рога.

– Мы на заочке учимся вместе.

– А-а, – выдыхает дым вбок, – А сама откуда? Из Москвы?

– Из Питера.

– Ясно, интеллигентка значит, видно по тебе, – кивает, тряхнув зеленой челкой.

– Это унылый стереотип, – фыркаю, улыбнувшись.

– Это да, но " унылый стереотип" звучит гораздо интеллигентней, чем "сраная туфта", а так бы сказало большинство моих местных знакомых, – играет Света проколотыми бровями.

Угораем.

– Может, все-таки курнешь? – предлагает Светка повторно. Прямо как трубку миру.

– Я пас, но спасибо, – шире улыбаюсь я.

– О-о-о, кого я вижу! Рыжая, ты? – неожиданно тянет чей-то откровенно нетрезвый голос за спиной, – Что, меня искала, да? Ну так вот он я!

У Светки напротив меня широко распахиваются, а потом сощуриваются глаза. Выкидывает сигарету.

Медленно оборачиваюсь. Внутри проносится неприятный тянущий холодок.

Твою мать, Женя этот…И откуда только вылез, а?

Мужчина тем временем неровным шагом направляется ко мне. Взгляд у него осоловелый и совершенно невменяемый. Он даже сам на себя мало похож: шапка небрежно заломана на макушке, на свитере, виднеющемся из распахнутой куртки, какое-то пятно прямо на груди. Лицо помято почти до неузнаваемости – будто Женю поймал верблюд и минут десять с удовольствием жевал его голову. Мужик шатается из стороны в сторону, чуть не упав в центр одной из компаний, бормочет "извините, извините" и снова упорно бредет ко мне, словно зомби, унюхавший свежую человечину.

– Ты был шел – проспался, друг, – Света сурово сдвигает брови, наблюдая за этой картиной.

– Какой я тебе, друг, зеленая? – пьяно фыркает тот, плюясь на каждом слове, – Иди на болото квакай. Дай мне…

Останавливается напротив, тяжело вздыхает и вперяет в меня мутный усталый взор.

– …с рыжулей потрещать. Иди-иди…Давай…– машет Светке рукой, чтобы проваливала.

– Рыжуля, а, рыжуля, ну ка иди сюда, – причмокивая губами, Женя растопыривает руки в разные стороны, собираясь меня обнять и от всей своей пьяной души потискать.

Отшатываюсь. Он с размаху хватает пустой воздух, теряет равновесие и, не устояв, тюком валится на меня сверху. Пытаюсь отскочить, но ботинок скользит на снегу, и в итоге мы падаем на землю вдвоем. Больно ударяюсь головой, в глазах на мгновение темнеет, череп гудит, и не вздохнуть – сверху придавила эта пьяная туша и влажно дышит прямо в лицо перегаром. От него так несет, что мне окончательно становится дурно, сознание уплывает, дрожа на грани. Словно со стороны слышу, как возмущенно кричит Светка.

– Эй, охренел? Вставай давай!

И тянет Женю за рукав, пытаясь с меня стащить. Я тоже его отпихиваю, но сил совсем нет, а он еще и сопротивляется.

– Отвали, лягушка, дай с рыжей полежим! – еле ворочает языком, и больно хватает меня за волосы, пытаясь удержаться сверху.

– А-а-ай! – пищу. Из глаз брызгают слёзы. Это какой-то дурдом!

Вдруг Женька слетает с меня разом. Не понимаю, как у Светы только сил хватило его так резко стащить. Толпа вокруг мгновенно оживает. До этого только равнодушно посмеивались, а сейчас все возбужденно кричат. Звук глухих ударов, мат, стоны. Сажусь, тряся головой в попытке быстро прийти в себя, и приоткрываю рот от удивления.

Сашка.

Злой как черт. Месит этого пьяного дуралея рядом со мной. Тот уже даже не защищается, только пытается голову прикрыть и промычать какие-то оправдания. Дурнота мигом уходит, уступая место бурлящему адреналину. Подскакиваю к ним.

– Саш! Не надо! Саш!

Он будто не слышит. Методично продолжает, держа Женю за ворот куртки как нашкодившего в тапок кота. Мужики из толпы, только теперь сообразив, кидаются на помощь. Разнимают их наконец.

– Все, Санек, хватит, хорош, убьешь же, – двое отводят Сашку подальше, остальные пытаются поднять переотмечавшего Женю.

Вид у него так себе. Лицо синеет на глазах. Но он гордо бормочет, что «все нормально, мужики» и «с Новым годом вас, с новым счастьем». Значит будет жить.

Сашка в это время сбрасывает с себя чужие руки, что бы не держали, и находит взглядом меня. Вид у него бешеный. На мгновение колит страх. Особенно, когда кивает мне, молча приказывая отойти с ним поговорить. Я напротив застываю на месте, нервно прикусив губу. Ничего такого- просто включился инстинкт самосохранения.

– Свет, на баре постой пожалуйста, – поворачивается к Светке.

– Ок, Сань.

– А ты, – все-таки подходит, хватает меня за локоть и волочет в сторону одинокой заснеженной беседки у забора, – Со мной пошли.

Сашка заходит в шестиугольную беседку первым, не оборачиваясь на меня. Меряет ее шагами, кружа по периметру, раздраженно смахивает снег со скамейки, садится и снова встает. Замечаю, что костяшки у него содраны… И вообще весь будто еще там, в драке. Движения резкие, черты лица заостренные, над торсом, обтянутым одной футболкой, будто клубится пар.

Обнимаю себя за плечи, подпирая плечом один из столбиков беседки, молча слежу за ним, поджимая губы. Голова до сих раскалывается, из-за этого воспринимаю все слегка заторможено. Пусть только попробует начать меня обвинять…

– Он тебе ничего не сделал? – вдруг резко останавливается в центре беседки и вперяет в меня тяжелый озабоченный взгляд.

– Рухнул на меня пьяный и, когда падала, я ударилась о землю головой, – тут же жалуюсь, хмуря брови.

– Сильно? Кружится? – у Сашки меняется лицо, он словно разом остывает градусов на десять.

– Не кружится, но болит, – решаю его добить. Пусть лучше жалеет, чем орет, да?

– Козел…– бормочет Саша, подходя и обнимая меня.

Выдыхаю, утыкаюсь носом ему в грудь, пока Сашкина ладонь бережно ощупывает мой затылок на наличие шишки.

– Точно не тошнит?

– Мхм, – отрицательно мотаю головой.

Раскачиваемся чуть- чуть, зависнув в этой позе.