– А ты?

– Я…Я, если честно, не верю, в отношения на расстоянии. Я знаю много примеров, всегда не работало. Но…– Сашка вздыхает и притягивает меня ближе к себе, чуть не душа в объятиях. Утыкаюсь носом ему в шею. Дышу.

– Но давай попробуем, а? – горячо шепчет мне в макушку, – Из любого правила исключения есть.

Киваю, потираясь лицом о его кожу, и снова начинаю улыбаться. Хотя теперь все равно немножко грустно. И будто горчит на языке.

Он не верит. И, если честно, я тоже раньше не особо верила. Но мы попробуем, да.

– Почему не веришь? – вслух бормочу.

– Ну…– и хрипло смеется, переводя все в шутку, – Знаешь, Лиз, полгода дрочить по видео связи, подозреваю, то еще удовольствие.

– Фу-у-у! Ну ты…– возмущаюсь я, хохоча. Толкаю Сашку в грудь, отпихивая от себя, но он перехватывает мои ладони и, перевернувшись на спину, усаживает на себя сверху.

– Будешь моей вебкой, – бормочет, угорая, и притягивает к себе давя на затылок. Целуемся. Жадно, глубоко, сцепляясь языками.

Голова кружится, волоски по телу дыбом встают от в миг рассыпавшихся мурашек. Ерзаю на Саше, чувствуя, как дорожка светлых волос на его животе щекочет чувствительные половые губы.

Он стонет мне в губы и давит на бедра рукой, что сползла пониже, прямо на топорщащийся член. Нашаривает на простыне еще один квадратик презерватива, мягко отталкивая, вынуждает меня сесть прямо. Мужская ладонь, оглаживая, проходится по моей груди, оттягивает левый сосок, спускается на живот, накрывает лобок, и пальцы раздвигают набухшие складки, чтобы мягко потереть клитор. Всхлипываю от ощущений и чуть приподнимаюсь, чтобы ему было удобней. Инстинктивно ловлю Сашкин взгляд. . Он у него совершенно пьяный в этот момент, и потому я ни капельки не смущаюсь вот так, не прикрывшись, голой сидеть на нем сверху. Мужское неприкрытое желание обжигает кожу солнечным зноем. Наоборот хочется повертеться, показать себя, купаясь в нем.

– Давай, Лиз, потанцуй, для меня, – севшим голосом шепчет Сашка, раскатывая по члену презерватив, приподнимает за бедра, направляя, – Кис, садись.

Просыпаюсь я рано, хотя мы и не спали почти: болтали, дурачились, занимались любовью. Последнее даже в уме произношу настороженно, потому что…

Потому что ранним утром, когда серый свет заливает комнату и прогоняет ночные тени, не давая пространства для домыслов и воображения, все не кажется таким уж судьбоносным. С произнесенных слов слетает налет уникальности, а с поцелуев флер все побеждающей любви. Реальность прорывается в сознание, как скупые зимние лучи в окно.

Есть ли у этого чувства, пожирающего меня сейчас, будущее? Наверно нет.

Но я все равно готова жить одним днем, потому мне так хорошо…

Внутри странный коктейль из радости и печали. Это какие-то совсем новые для меня, многоуровневые чувства.

Сашкина тяжелая рука лежит на моей талии, крепко прижимая к себе. Ощущение его большого голого тела сзади уютное и возбуждающее одновременно. Аккуратно переворачиваюсь на спину, приподнимая его ладонь, разглядываю Сашино умиротворенное лицо в сером утреннем свете. Такой трогательный…

Хмурит во сне светлые брови, пока не возвращаю его руку на свой живот, ресницы чуть подрагивают, теплое беззвучное дыхание щекочет мою кожу. Не могу не улыбаться, смотря на него. Внутри будто шипят, взрываясь, пузырьки шампанского. Даже если все скоро закончится, я не забуду это утро, этот день, эту зиму. И ни одной секунды не упущу.

Нащупываю подушку рядом и тихонько подкладываю под Сашкину руку вместо себя. Выскальзываю из постели. Хочется принять душ и приготовить что-нибудь на завтрак – показать, так сказать, что я не только доедать последнюю курицу умею, но и накормить вполне смогу. Если меня холить и лелеять, конечно.

Однако стоит зайти на кухню, и планы разбиваются о жестокую реальность. После вчерашней вечеринки, о которой я уж и забыла, здесь царит жуткий бардак. Оценив масштаб бедствия, решаю заказать пиццу и, вместо готовки, трачу следующие полчаса на то, чтобы собрать мусор, загрузить посудомойку и протереть все доступные горизонтальные поверхности. И только потом отправляюсь в душ.

Собрав волосы в высокий пучок на макушке, торопливо моюсь, боясь, что доставка позвонит как обычно в самый неподходящий момент – есть у курьеров такая неприятная сверхспособность. Когда уже, выключив воду, вылезаю из душа, дверь ванной открывается настежь и в проеме материализуется сонный, абсолютно голый Сашка. На мгновение окатывает смущением – так светло от электрических лампочек…

– Привет, – нервно улыбаюсь и машинально тянусь за полотенцем не столько, чтобы вытереться, сколько из-за желания прикрыться.

Не дает. Перехватывает мою руку и рывком тянет на себя, чтобы сгрести в охапку.

– Кыс – кыс – кыс, – шепчет хрипло на ухо, кажется, даже глаз спросонья особо не открывая. Не парень, а медведь – шатун какой-то.

– Саш, я мокрая, дай вытереться хоть, – хохочу, пока мы вместе пятимся обратно в ванную комнату.

– Считай, что я тебя уже собой промокнул. Как от тебя ванилью вкусно пахнет… М-м-м…– тянет шумно воздух, прижимаясь носом к шее. А затем я неожиданно взмываю в воздух и оказываюсь сидящей на стиральной машине.

– Это гель для душа, – сообщаю севшим голосом, потому что Сашка, вставший между моих разведенных ног, уже целует мне грудь, слизывая капельки воды с розовой после душа кожи.

– А ты его везде используешь? Где еще пробовать? – поднимает на меня хитрые, еще подернутые сонной дымкой глаза.

Розовею еще сильней. Так светло. Все воспринимается болезненно реальным по сравнению с ночной темнотой. Вижу выгоревшие кончики его ресниц, темные точки на серой радужке глаз, крошечную родинку на левом плече. Новый, волнующий опыт для меня.

Не успеваю ответить, как Сашка целует меня в губы. Лениво и горячо. Язык находит мой, сплетаясь в чувственном танце, в то время, как мужские руки по-хозяйски подтягивают мои бедра поближе к краю стиральной машинки. В промежность вжимается мужской пах. Дыхание перехватывает, и в низ живота простреливает уже знакомой тягучей волной возбуждения.

– Может, поиграем и включим отжим? Пробовала, Кис? – шепчет Сашка мне в губы.

– Э…– я не сразу понимаю, о чем он, а когда понимаю…!

Из меня чуть не вылетает: «Какая к черту машинка на отжиме! Весь мой скудный сексуальный опыт ограничивается тобой!».

Но я почему-то прикусываю язык, не желая сейчас обсуждать мою случайную верность, которую никто и не требовал, и вместо слов лишь углубляю наш поцелуй, гладя Сашкину спину и ноготками обводя желоб позвоночника. И тут в дверь звонят.

– Блин, это доставка наверно, – отстраняюсь от нахмурившегося Сашки, – Я пиццу нам заказала.

– А-а-а, ладно. Оплачивать надо?

– Нет.

Он трет ладонями лицо и прямо так, голый, с гордо стоящим членом прется открывать.

– Са-а-аш! – ору ему вслед.

– Что? – уже из коридора.

– Полотенце накинуть не хочешь? – угораю.

– Бл… – слегка ошарашенно. А потом тоже ржет, – Не проснулся еще. Вот бы сейчас курьер офигел.

Заглядывает в ванную и срывает с вешалки первое попавшееся полотенце. Продолжаю тихо смеяться, пока слушаю, как он шлёпает босыми пятками в коридор, тихо матерясь в попытке обмотать пах с торчащей эрекцией коротеньким полотенцем для рук. Прикрываю рот ладошкой и жмурюсь, представляя, какой у него сейчас видок. Судя по звукам шуршащей одежды, Сашка решил для верности сверху накинуть куртку.

Беззвучно хохочу. Бедный курьер. А-а-а!!!

Я бы вышла на это посмотреть, но слезать со стиральной машинки и тем более одеваться не хочется. Идея с отжимом странно меня будоражит, и между ног от предвкушения уже так влажно, как после качественной прелюдии. Звуки из коридора – лишь фоновый шум, гораздо громче во мне чувственное волнение.