Развожу руками.

– Все давно решено.

– И не бесит, что опять окажешься под его полным контролем? – Сашка вдруг внимательно смотрит мне в глаза.

– Эм…– а я теряюсь, потому что он попадает в самую цель. Самый болезненный вопрос для меня. Сейчас, пока я учусь, я гоню его от себя, но…

– Предпочитаю пока об этом не думать, – поджимаю губы, отводя глаза.

Достаю стеклянную миску и начинаю рвать в нее салат.

– Потом придется, – напоминает Сашка, моя для меня огурцы.

– Потом – да…

Пока нарезаю помидоры, у Сашки звонит телефон. Уже не в первый раз, надо сказать, звонит за этот вечер, но остальные вызовы Лютик либо сбрасывал и писал что-то, либо коротко интересовался срочно или нет и обещал набрать попозже. Здесь же взял.

– Евгений Семенович, здравствуйте! – прижимает плечом телефон к уху. Голос дружелюбный, но подчеркнуто вежливый.

Я с любопытством наблюдаю. Сашка тем временем достает противень с золотистой румяной курицей и ставит на столешницу.

– Слушайте, я бы рад, но я не на месте, могу посоветовать…Да…Да, я знаю, что сезон, Евгений Семеныч!…Сессия у меня.

Смеется, снимая прихватки с ладоней, и я машинально улыбаюсь вместе с Сашкой, не в состоянии остаться равнодушной к его мимике, пусть и обращенной не мне.

– Ну, учиться никогда не поздно…В Москве я сейчас, да…Ой, спасибо конечно, но…Евгений Семеныч, давайте пока делу. Я вас к Алмазу отправлю, отличный парень, очень опытный, вы может даже и знаете его, невысокий та…Да-да, он! Я ему сейчас наберу…Вы по какому маршруту хотите?…Хм, в «Розе» остановитесь?… У нас? Так вроде забито все было, я там вашу не видел фамилию…А-а-а, на Скорикову…А людей сколько?

Дальше Сашка начинает сыпать какими-то совсем уж непонятными мне вопросами, и я перестаю вслушиваться, только то и дело кошусь на болтающего Сашку, суетясь вокруг него на кухне. Подкатываю к пуфам передвижной столик. Ставлю миску с салатом. Достаю из микроволновки румяную картошку, разделываю курицу, выуживаю две большие тарелки. Накрываю на стол, ощущая рассеянный Сашкин взгляд на себе. Он ожогами остается то на шее, то на груди, то на животе… Когда резко поворачиваюсь к нему, сразу встречаемся глазами, и душная волна опять опаляет с головы до ног. То, что он все это время говорит не со мной, только делает ее лишь более ощутимой.

И мне опять кажется, что его внимание мне совсем не кажется…

И потому так и подмывает спросить, почему он сбежал тогда утром. Все было так плохо? Не хотел объясняться с очередной проходной девчонкой, что-то ей врать? Так зачем улыбаться сейчас и так смотреть? Смотреть, будто тот день был особенным не только для меня…

На языке вертятся жгучие слова, но я прекрасно понимаю, что нет никакого смысла их произносить. В конце концов что Сашка скажет?

Извини?!

Нужны мне его извинения?!

Или того хуже – начнет врать и выкручиваться, а я буду это понимать. По телу пробегает липкое неприятное ощущение только от одной попытки представить, как он пытается замять этот неловкий разговор.

И я молчу.

Зачем портить вечер, да?

Накрыв столик на двоих, утопаю в своем пуфе. Сашка сбрасывает вызов и улыбаясь смотрит на меня.

– На закрытый корпоратив генпрокуратуры не хочешь послезавтра пойти? Евгений Семеныч обещает Киркорова…

– М, как заманчиво, – улыбаюсь я, делая маленький глоток из своего бокала, – Жаль, что я не моя бабушка.

– Ты зря, Фил еще ничего, – угорает на это Сашка, падая на соседний пуф, – Ну что? Приятного аппетита?

Молча чокаемся. Саша опять ловит мой взгляд, смотрит прямо, будто гипнотизируя, а я вновь отвожу глаза.

***

За весь вечер я выпила от силы полтора бокала, но в голове шумит так, будто в хлам. Мы выключили свет, оставив только светодиодную ленту над кухонной столешницей и большую свечу на столе. Черный зимний вечер за окном мерцал неясными огнями, с динамиков плазмы едва слышно лился мурашечный "Muse", и Сашка просто отправлял меня в нокаут своими веселыми историями о горах, сплавах и незадачливых клиентах, вечно попадавших в курьезные, а иногда и опасные ситуации, подставляя всю группу. На глазах моих не просыхали слезы от смеха, а мышца пресса уже ныли от перенапряжения.

И этот интимный контекст между нами, так неуловимо уплотняющий воздух в комнате и заставляющий низ живота влажно тяжелеть. Это…

Я словно уплываю куда-то от реальности, зависая в болезненной, искрящей чувственности, в осознании, что мужчина и женщина, наедине, и нам хорошо. И может быть еще лучше. Много-много лучше…

Тарелки полупусты, бутылка вина выброшена в мусорку, наш смех после очередной истории звенит в комнате затухающим эхом. И меня пронизывает колким сожалением, что ужин закончился.

– Спасибо, что накормил, – на моих губах мелькает неуловимая улыбка.

– Может посмотрим что – нибудь, – Сашка вертит пульт от плазмы в руке.

Наши взгляды встречаются опять. В этот раз Саша не улыбается в ответ, смотрит серьезно, потемневшие во мраке серые глаза пытливо изучают мое лицо.

И я понимаю, что пора уходить к себе.

Потому что это уже совсем не дружеские посиделки будут… Мы перестали смеяться – и сразу все так резко меняется.

С каждой секундой вокруг все больше трещит от подавляемой энергии наших тел – она будто в резонансе спорит, выбивая невероятные по амплитуде колебания. От них сносит. И жарко. Шея, уши горят.

– Нет, не хочу, учить еще надо…– отшатываюсь от Сашки, который то ли специально, то ли инстинктивно подался ко мне ближе, наклоняясь со своего пуфика.

– Как хочешь, – тянет, по лицу проходит рябь разочарования. Взгляд серых глаз плавится, намертво прилипая к моему телу, пока встаю с пуфа. Даже шевелиться тяжело – так смотрит. Конечности будто ватные.

Одергиваю короткое платье – майку и, облизнув губы, замираю на секунду перед Сашкой, упуская момент сразу уйти.

И он будто подлавливает меня на этом.

– Может поцелуешь вместо "спасибо", м? – в глазах требовательная тьма, и голос будто ниже – щекотно вибрирует прямо у меня в груди.

К лицу приливает кровь.

– Мы же приятели, да? Так что без поцелуев…– почти шепчу в ответ.

– Приятели…– Сашка морщится, будто это слово горчит на языке, – Ну, если хочешь… будем. Давай по-приятельски.

Мои губы дергаются в нервной улыбке. Делаю шаг к нему, колени касаются его ног. Горячо от них…

– Это как? – нотки в моем голосе срываются на хриплые, удивляя меня саму.

И мне кажется, что вижу, как расширяются Сашкины зрачки, когда он задирает голову, смотря на меня снизу-вверх.

– Это…– облизывает губы, касается моей ладони и тянет к себе, – Так.

Теряю равновесие и упираюсь коленом в пуф. Губы останавливаются в миллиметре около его губ. Чужое жаркое дыхание опаляет, смешиваясь с моим. Сердце ускоряется мгновенно, грозя выскочить из груди, шумя у самого горла.

Сашкины глаза расплываются перед моими – так близко. Вижу блики от плазмы в них и что-то еще. Наверно себя…

Подаюсь чуть ближе и едва уловимо касаюсь губами его щеки.

И все равно простреливает до кончиков пальцев. Чувствую вкус Сашиной кожи на губах, как он инстинктивно сильнее сжимает мою ладонь в своей руке и поворачивает голову так, что вместо щеки мои губы касаются его рта.

Перестаю дышать – будто парализует.

Сашка чуть давит, и я почти ощущаю его язык на своих губах. Так легко, что это будто только фантом, моя фантазия. Застываем в этом. Плаваем. Все так медленно и лихорадочно аккуратно, будто он боится меня спугнуть. Или решает стоит ли дальше.

Пока мы на грани…

Если включить дурочку, то этот поцелуй тоже можно назвать приятельским. С натяжкой, но можно…

Это гипнотизирует – эта звенящая грань, потому что так я слишком ярко ощущаю каждое легкое прикосновение. Колени подгибаются, в груди тянет магнитом податься ближе. Кажется, само притяжение Земли «за».

Сашка шумно выдыхает мне в губы и все-таки делает этот шаг. Перехватывает мой затылок ладонью, надавливая и притягивая к себе. Толкается языком в приоткрытые губы. У меня пульс орет в ушах, жмурюсь, а за веками взрываются красные вспышки. Бах-бах- бах…Руки оплетают его шею, пальцы жадно гладят ежик волос на затылке. Бах…И между ног пульсирует так отчаянно тяжело, когда сажусь на него сверху и прижимаюсь грудью к груди.