Рощинские теснили сытинских, и это вселяло уверенность и силу. Йока прорывался вперед, и вскоре рядом оказался Стриженый Песочник – веселый, с красным лицом, на котором проступили крупные веснушки.

Драка выкосила не меньше двух третей бойцов, некоторых оттаскивали в сторону товарищи, но многие, отдышавшись, поднимались и возвращались на поле боя. И свалки уже не было, каждый старался найти противника по силам, а лучше – кого-нибудь послабей, чтобы вывести его из игры быстро и без потерь. Йоке выбирать не приходилось, даже его ровесники из Сытина были крепче его и шире в кости. То, что он продержался так долго, можно было причислить к подвигу. И Стриженый Песочник, как-то раз снова оказавшись рядом, подмигнул ему удовлетворенно и ободряюще. Может быть, именно это придало Йоке сил, и он мастерским ударом вывел из игры парнишку, неуклюже и сильно махавшего железным прутом: уроки фехтования не прошли даром!

Парень, с которым Йока схватился после, был немногим старше, на каждой руке имел по кастету и дрался двумя цепями сразу. Их поединок оказался недолгим. То ли предыдущая победа так окрылила Йоку, что он позабыл об осторожности, то ли противник оказался ловчее, но Йока не успел прикрыться от удара с левой руки. Удар прошел вскользь и был не очень-то сильным – без хорошего замаха, – но цепь ударила по лицу, задев нос и припечатав щеку под глазом. Йока на несколько секунд ослеп от боли и выронил прут, закрывая лицо руками. Его качнуло назад, он попятился, из носа хлынула кровь, мгновенно наполняя рот, а боль все не отпускала. И тут сквозь пелену слез он увидел, что его противник замахивается снова, на этот раз правой рукой и изо всей силы. Йока не столько испугался, сколько растерялся: безоружного? Он краем глаза заметил Стриженого Песочника, рванувшего ему на помощь, но в этот миг его захлестнула сумасшедшая злоба, какая-то неуправляемая ярость: это против правил! Йока поднял лицо, глядя в глаза противнику, и качнулся в его сторону, зная, что сделать ничего не может.

То, что произошло потом, Йока объяснить не мог. Его противник в одно мгновение обмяк и шагнул назад. Руки его разжались, цепь пошла вперед по инерции, ударяя Йоку в плечо, и довольно сильно, но совсем не так, как могла бы ударить. Сытинский развернулся и бросился прочь, крича «мама!» во все горло. Йока нисколько этому не обрадовался, продолжая зажимать руками нос, из которого кровь лилась ручьем. Слезы все так же бежали из глаз, его шатало, и он бы наверняка повалился на землю (а ему очень хотелось повалиться на землю и свернуться клубком), если бы его за плечи не подхватил Стриженый Песочник, увлекая за собой в сторону.

– Йелен, ты что, дурак? – тихим шепотом спросил он, в самое ухо.

– П-почему?.. – еле выговорил Йока.

– Потому что. Иди, быстро иди отсюда, я скажу, что ты его победил. Ему никто не поверит, струсил и все…

– Я что-то сделал не так? – Йоке было не до того, чтобы держать лицо и выбирать слова и интонации.

– Иди, сказал… – Песочник подтолкнул его вперед, но Йока оглянулся: тот стоял и смотрел весьма озадаченно, и на его глупом от природы лице проступали тени множества мыслей.

Йока послушал совета, пробежал вперед несколько шагов, но не выдержал и со стоном повалился на колени, пригибая голову вниз. Кто бы мог подумать, что это будет так больно! Не было и речи о том, чтобы вернуться в драку! А надо было, надо! Чтобы доказать… Почему Песочник назвал его дураком? Что произошло? Может, это из-за того, что он выронил оружие и сдался после первого же серьезного удара? Или он нарушил какие-то правила? Нет, скорей всего, нельзя было так просто сдаваться… И теперь Песочник жалеет, что взял в драку малолетку. И почему убежал этот сытинский парень? Чего испугался? Что Йока его убьет? А в тот миг Йока действительно был готов его убить, голыми руками. Наверное, тот по глазам понял…

Надо встать и вернуться! Иначе…

– Я смотрю, Йока Йелен получил в нос, – раздался голос над головой. Змай! И как он тут оказался?

Йока поднял голову и оторвал руки от лица.

– Ты откуда?

– Да вот мимо проходил. – Змай, как всегда, был совершенно серьезен. – И ты напрасно нагибаешься, надо запрокинуть голову и дышать носом, чтобы кровь перестала течь.

– Это же неудобно…

– Ну да, реветь, конечно, неудобно.

– Я не реву, неправда! Это слезы… когда в нос бьют, слезы сами льются.

– Конечно сами. – Змай сел на траву. – Да ладно, не оправдывайся. Смотри, ваши сытинских явно побеждают. Или тебе уже наплевать?

– Мне не наплевать, – простонал Йока, – я сейчас… Еще немного…

Нос болел так сильно, что перед глазами пульсировали черные круги.

– А я думаю, ты не успеешь.

– Я успею. – Йока начал подниматься, но качнулся и едва не упал. – Дай руку, а?

– Пожалуйста, – Змай подхватил его за локоть и помог встать. Йока вытер глаза рукавом и собирался кинуться в бой с голыми руками, но тут увидел, что кидаться некуда: сытинских оттеснили за черту, Стриженый Песочник громогласно кричал о победе. Его крик подхватила сотня глоток – и те, кто остался в строю, и те, кто оказался в стороне, как и Йока. Никакой радости Йока не испытал: ему показалось, он упустил свой последний шанс. Он медленно опустился на горелую траву и снова закрыл лицо руками. Слезы хлынули из глаз уже от обиды и злости на самого себя.

– Ты чего, Йока Йелен? – Змай тронул его за плечо.

– Ничего. Все нормально, – проворчал Йока, закусывая губу.

– Смотри-ка ты… Все. Полная капитуляция. Да посмотри, хватит киснуть! Сытинские, по-моему, не согласны.

Йока и сам слышал крики и ругань на «поле боя»: сытинские громко качали права.

– Не было такого уговора, чтобы мрачунов сюда приводить!

– Это нечестно! Мы тоже могли бы мрачунов позвать, но мы же не позвали!

– Это правилами запрещено!

– По лицу бить тоже правилами запрещено! А вы все время в лицо метили!

При чем здесь мрачуны, интересно?

– Да этот парень просто струсил! – услышал он голос Стриженого Песочника. – Он струсил и теперь оправдывается!

– Струсил? Он двух слов до сих пор выговорить не может! Струсил!

Йока не повернул головы, но почувствовал неладное. И снова подумал о словах Песочника: ему стало стыдно и захотелось уйти, пока над ним не начали смеяться.

– Сами вы… мрачуны! Я вам сейчас покажу, кого вы назвали мрачуном. Йелен! Йелен, а ну иди сюда!

– По-моему, это тебя, – сказал Змай.

Йока поднялся: глупо делать вид, что не можешь встать. Глупо и неправильно. Стриженый Песочник двинулся ему навстречу, и на его лице Йока не заметил ни презрения, ни злости. Наоборот, тот по-товарищески обнял его за плечо и вывел вперед, к горстке сытинских, оспаривающих свое поражение.

– Вот! Смотрите! Это, между прочим, сын судьи Йелена. Понятно вам?

– Того самого Йелена? Который ищет Врага? Который из Думы? – зашептались сытинские, и Йока не знал, куда спрятать глаза.

– И, между прочим, его ударили цепью по лицу, что запрещено правилами! – продолжил Песочник. – Как сын судьи Йелена может быть мрачуном? Подумайте сами! Я говорю, ваш парень струсил, а теперь оправдывается!

– Чего-то непохоже, что этот цыпленок мог кого-то напугать…

– Йелен не цыпленок, – грубо оборвал говорившего Песочник, – и испугался ваш парень меня. Потому что я собирался его в землю зарыть, за то что правила нарушает! И зарыл бы, можешь мне поверить! Тащите его сюда! Я сам его спрошу! Назвать Йелена мрачуном – это серьезно. Пусть в глаза это повторит.

– Да ладно…

– Может, и вправду струсил.

– Он же в первый раз… Мог и струсить…

– Надо у чудотворов спросить, чудотворы могут определить, мрачун человек или нет!

– С ума сошел? Еще в полицию заяви! Тебя первого и потащат!

– Чудотворы не могут этого определить, иначе бы всех мрачунов давно перевешали!

– Могут! Я знаю!

– Тогда чего же не определяют?

Стриженый Песочник незаметно оттеснил Йоку за спину и шепнул:

– Иди, Йелен. Иди отсюда. Я с тобой потом поговорю.