Илья рванул со скамьи, едва не упав. Боль в ноге вернулась и усилилась. Он сделал шаг, превозмогая её и пытаясь уследить за удаляющимся синим сарафаном на широких красных лямках-нашивках из набивного ситца. На голове Вари была повязана широкая лента – венец. Его завязанные у основания шеи концы, густо украшенные жемчугом, лежали на спине и тяжело качались в такт быстрому шагу. Мгновение, за которое Варя обогнула все пары, встав в конец хоровода, Илья провел в забытьи. Голос. Как же он не узнал его раньше! Тонкий, уверенный, сбивающийся в конце, будто хозяйка опускает подбородок и поднимает снова. «А, теперь постой,» – думал он, тяжело опираясь на здоровую ногу, – «сейчас ты от меня не спрячешься!». Хохот, разговоры, музыка слились воедино и были неразличимы. Илья успел заметил бледный круг полной луны, как его толкнул в спину грузный высокий Мещеряков.

– Ваше благородие! – Обернулся он на ходу, обгоняя Богомолова и делая вид будто снимает шапку.

– Осторожней. – Буркнул ему унтер – офицер, теряя из виду жемчужные ленточки, которые едва переливаясь в остатках солнца служили ему маяком.

Он осмотрел быстро двигающиеся пары. Аглая, Костров. Аксинья и Ванька Горшков. Вера с каким-то усатым. Мария Чуркина с женихом. Катерина и недавно откомандированный Ряполов. Городецкая Вера и Мещеряков, будь он неладен! Вари нигде не было. Он прошел вдоль их колонны несколько раз, перебрал в голове всех знакомых по именам, внимательно осмотрел незнакомых, прошел к музыкантам, наблюдая, как, взвизгивая, расплетаются пары. Не выпуская из вида хоровод, прошел до пустого бревна, осмотрел длинный стол, мужиков, собравшихся чуть поодаль покурить, тонкие фигурки улыбающихся бесцветными глазами старичков. Нигде не было синего сарафана с красными ситцевыми лямками.

Отчаявшись и разозлившись на себя окончательно, Илья подошел и с шумом опустился рядом с потягивающим в одиночестве трубку на самом краю стола Дрожжину.

– Хорошо тебе, а, Спиридон?

– Не жалуюсь, Илья Иванович.

– Варя была здесь. Видел её своими глазами, сарафан синий в маленький желтый цветок, венчик.

Дрожжин вздрогнул, посмотрел на въевшуюся в складки потрескавшихся рук грязь, раздумывая, что ответить, сплюнул куда – то за лавку и только тогда протянул:

– Нет, Илюша. И я не видел, и мамки бы уже давно растрепали. Да и что им тут делать, сам подумай. Там на фабрике плотют хорошо, довольствие. Устроила их Настасья Львовна честь по чести. Дом заколочен стоит, сам сегодня видел, у меня там ванды стоят. – И, нагнувшись к офицеру, понизил голос. – Ты б может еще б к кому присмотрелся, ась? Ну раз не Катерина, вон Манька, Беспалова дочь, всем хороша. А лицо? Мадонна!

– Спиридон! – Перебил его Илья, не обращая внимания на намеки. – Она здесь. Я её видел.

– Эка ж ты, благородие! – Он весело поднял указательный палец, зажимая трубку остальными, и, раскашливаясь, рассмеялся. – Нет здесь никого.

– Не веришь мне?

– Верю. Верю, Илюша. Верю. – Сказал Дрожжин, нехотя вставая и осматривая, пляшущих, – Черт бы их всех побрал, а. Хочешь, пойду поспрашиваю? Ну?

– Иди.

– А найду, к тебе вести? – Он улыбнулся.

– Рядом буду.

– Ох, проклятая, извела тебя.

– Мне в контору что прикажешь писать? – Резко перебил его Богомолов. – Что де свидетелей двум убийствам нет? Уехали? Что плотют им там на фабрике? А Маклаковой что сказать? Что никаких следов преступника – убийцы их сына не удалось найти?

– Есть, Ваше Высокоблагородие! Разрешите …

– Спиридон! – Взмолился Илья, голова шла кругом.

Дрожжин махнул рукой, придал лицу как можно более равнодушное выражение и подошел к состоявшей из семи мужиков компании. Один из них, невысокий кругленький только закончил скручивать папиросы, сидел на лавке и, похлопывая по колену в такт музыке, подпевал хороводнице. Илья не слышал разговора мужичка с Дрожжиным, но даже издалека было видно: о Ковалевых он давно ничего не слышал. Крестьянин подозвал сидевшую с товарками жену и та, уперев руки в бока, недолго что-то отвечала Спиридону и в конце, разразившись смехом, отошла. Богомолов не стал дожидаться ответа – кроме него снова никто ничего не видел.

Развернулся и пошел с площади прочь. Внутри жгло странной обидой: он видел Варю своими глазами, он тонул тогда в реке, утаскиваемый на дно невиданной силой, и все эти убийства, он чувствовал очень отчетливо, были не так просты, как ему твердили все: от Остафьева до земского исправника-начальника сельской полиции. Казалось, будто хотели, чтобы он перестал доверять себе и уехал. Богомолов вышел на плохо освещенную дорогу и пошел по улице мимо домов с незапертыми ставнями. Редко из какого окна пробивался свет лучины: даже оставленные дома дети давно убежали на праздник. Подступал осенний холод, пахло готовкой, подпревающей соломой. Откуда-то тонко тянуло горьковатой душицей. Илье показалось даже, что горечь эта идет из самой его души.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.